пытается сесть, но я давлю на ее плечо, чтобы оставалась на месте.
— Чего ты хочешь?
— Хочу попробовать тебя на вкус.
— Ты знаешь мой вкус.
— Хочу еще.
Я улыбаюсь, но медленно качаю головой. Если она сейчас возьмет в рот, я тут же взорвусь.
— Позже, — отвечаю и вхожу медленно только наполовину.
Я помню, что вонзаться в Иру с разгона нельзя, ей больно. Так что, раскачиваясь, я продвигаюсь по сантиметру, хоть у меня перед глазами уже мелькают цветные пятна от удовольствия. Сдерживаюсь, как могу, только бы не начать вколачиваться в нее со старта.
— Ох, чуть быстрее, — просит она, впиваясь ногтями мне в ягодицы.
— М-м-м, моя девочка хочет пожестче, — скольжу своими губами по ее.
— Да, — выдыхает Ира. — Да.
Тогда я врываюсь на всю длину и замираю, глядя на то, как ее лицо перекашивает от удовольствия. Она давится воздухом, а потом распахивает глаза, затянутые дымкой похоти.
— Еще!
Я улыбаюсь, подаюсь назад и снова врываюсь. Она выкрикивает ругательство, но не пытается отстраниться. Наоборот, выгибает спину, чтобы ее грудь терлась о мою. Сейчас Ира напоминает кошку, которая извивается и тянется в попытке получить максимум удовольствия. И я даю его ей. Столько, сколько она требует. В скольком нуждается и даже немного больше. Правда, периодически мне приходится тормозить, чтобы самому не кончить раньше времени.
Мышка взлетает на вершину три раза прежде, чем это делаю я. И, когда оргазм наконец прошивает мое перевозбужденное тело, кажется, что я сейчас сдохну от остановки сердца. Оно колотится, как ненормальное, а в самый пик замирает. Дыхание застревает в горле, а потом вырывается с низким рыком, который я посылаю в губы своей жены. Она проглатывает его и слизывает остатки с моих губ. И это, словно дефибриллятор, запускает мое сердце заново.
Я падаю рядом с ней и пытаюсь восстановить дыхание, пока она водит пальцами по моей груди. Подхватываю их и прижимаю к своим губам, целую по очереди. С моих губ не сходит улыбка. Казалось бы, наш секс без особых изысков. Никто из нас не пытается добавить экзотичности в это занятие. Но почему именно такой секс приносит мне самое большое удовольствие? Из-за особого отношения к Мышке? Надо признать, что я все еще сожалею о том, что секс между нами редкое явление, но каждый раз настолько качественный, что я снова и снова убеждаюсь в правильности выбора жены.
— Вить? — зовет меня Ира через несколько минут.
— М?
— Ты снова твердый, — хихикает она, скользнув пальцем по головке члена. Тот дергается, отвечая на едва уловимую ласку.
— Что будем с этим делать, Мышка? — открываю глаза и подмигиваю жене. Она облизывает зацелованные губы и плотоядно улыбается, медленно скользя вниз по моему телу.
— Есть у меня один способ…
Ирина
Утро у нас начинается в одиннадцать, когда звонят с ресепшена и напоминают о времени выезда. Витя отвечает на звонок и договаривается о продлении номера еще на сутки. Я зажмуриваюсь, переворачиваясь на живот, и улыбаюсь. Нам не нужно прямо сейчас вылезать из теплого кокона одеяла, чтобы ехать домой.
Мне кажется, я закрыла потребность в сексе на ближайшие пару недель. Между ног припекает от грубых вторжений и трения, мышцы сводит томительной болью, а в голове туман. Это такое невероятно приятное ощущение!
После первого раза я сделала Вите минет. Потом мы пили шампанское, и он снова брал меня. Потом еще был минет, но теперь с пузырьками шампанского, а дальше Витя ел с меня клубнику и слизывал игристый напиток. Мы так наигрались друг другом, что под утро уснули совершенно обессиленные. Когда мы, завернувшись в одно одеяло, выходили на балкон покурить, я парила от счастья. То единение, по которому я так сильно скучала, и которого мне так не хватало, я в полной мере ощутила этой ночью. Как будто не было всего того, что омрачает нашу жизнь: ни проблем с детьми, ни измен. Словно мы опять только вдвоем в целом мире.
— Ну-ка закрывай глазки, — говорит с улыбкой Витя, забираясь под одеяло и прижимаясь ко мне своим сильным телом. — Давай еще поспим, Мышка, — бубнит он в мои волосы, переворачивая меня на бок и прижимая спиной к своей груди.
— Во сколько нам нужно выехать?
— Завтра до двенадцати.
— Мы ж не останемся до завтра, — бормочу, зевая.
— Нет. Но, по крайней мере, выспимся, съедим их вкусный завтрак, тогда и домой можно ехать.
— Мне надо купить новую одежду. Либо возвращаться будем поздно вечером. Утром я буду выглядеть в коже как потрепанная проститутка.
Витя тихонько смеется и целует меня в шею.
— Давай решим все вопросы, как проснемся.
— Мхм.
После этого мы снова засыпаем, а в следующий раз я просыпаюсь уже около двух часов дня. Потягиваюсь на кровати, обнаружив, что осталась одна. Открываю глаза и обвожу взглядом номер, но Вити нигде нет. В ванной, как оказалось,тоже. Зато это дает мне немного больше времени наедине с собой, чтобы принять душ, привести себя в порядок и подумать. Например, о том, что такие марафоны, который мы ночью устроили, должны быть скорее исключением, чем правилом. У меня складывается впечатление, что мне нужна недельная реабилитация после этих эскапад.
Только вот… Что, если я попробую изменить свое отношение к сексу, напрягусь, чтобы давать мужу то, в чем он нуждается? Насколько велика вероятность того, что он перестанет мне изменять? Я где-то читала, что вина в изменах мужа лежит исключительно на нем. Хотелось бы в это верить, но я уже давно не наивная студентка, которая только и ждет, чтобы сбросить с себя ответственность за то, что происходит в семье.
Если разложить по этапам наш с Витей брак, то я могу точно сказать, что он не изменял мне, когда мы встречались и первое время после женитьбы. Мне кажется, это началось, когда я стала ему отказывать в сексе. Тогда я этого не понимала, а сейчас наконец осознаю, что измены начались задолго до момента, когда наша семья проживала кризис, связанный с ребенком.
Легче ли мне от этого осознания? Конечно, нет. Виню ли я только его или себя? Нет. Разве можно в такой ситуации отвечать однозначно? Понятное
