власть, а я никто. Он, ни секунды не задумываясь, пустит в ход липовое заявление об изнасиловании, а у суки Алины даже глаз не дёрнется от того, что я сяду в тюрьму абсолютно ни за что. И на всей моей дальнейшей жизни будет поставлен большой и жирный крест.
Сколько дают за изнасилования?
Я иду, куда глаза глядят, пока окончательно не темнеет. Вдруг понимаю, что оказался на самой окраине Печорска. Если подняться немного в гору, то будет смотровая, с которой откроется вид на город.
Поднимаюсь. Смотровая, как обычно, полна пьяных и не очень адекватных людей. Они пьют пиво с сушеной рыбой, курят «Приму» и гогочут. Кто-то закидывается и водкой. Не обращая на них внимания, сажусь на бортик, свесив ноги вниз. Вдали виднеются редкие огоньки города, чуть правее вздымается в небо сизый дым с завода.
Я не люблю свой родной город. С каждым годом жизнь здесь становится только хуже: работать негде, пойти некуда, люди спиваются и превращаются в маргиналов. Нет ни ресторанов, ни кинотеатров, ни каких-то еще развлечений для молодежи и семей. Единственный работодатель — завод с вредными выбросами. Заболеваемость онкологией зашкаливает, лечиться негде. Люди спиваются и умирают. Властям плевать и на город, и на людей. Потому что власть в Печорске — это такие, как прокурор Крылов.
Я так мечтал выбраться из этой безнадеги, из этой депрессии. С девятого класса три раза в неделю работал во вторую смену на заводе, а все свободное время не отрывал голову от учебников. И когда у меня почти получилось, из-за одной маленькой оплошности я все потерял. Алина или тюрьма. Конечно, я выберу Алину, хотя ее имя и слово «тюрьма» теперь для меня синонимы.
При мысли о дальнейшей жизни в Печорске к горлу в прямом смысле подступает тошнота. Придётся и дальше работать на осточертевшем заводе, теперь уже на полную ставку. Потому что прокурор есть власть, а я, как писал Достоевский, тварь дрожащая и права никакого не имею.
Моя жизнь кончена… Мне 6кажется, что я реально слышу, как хлопает крышка гроба на всех моих мечтах и целях.
Спрыгивая с бортика, я бросаю последний взгляд на ненавистный Печорск.
«Однажды власть в этом городе будет принадлежать мне», вдруг случайно проскальзывает мысль, и я сам удивляюсь ее нелепости.
Ирина
Наши дни
Выпуск передачи с любовницей Быстрицкого имеет эффект разорвавшейся бомбы. И дело не столько в том, что Лев изменяет своей жене, и это порицается обществом. Отнюдь нет.
Все дело в том, что Печорск — это небольшой город, где никогда ничего не происходит. Поэтому такое событие, как скандальное обвинение в адюльтере самого знаменитого человека в Печорске смакуется местными жителями во всех подробностях.
Передачу посмотрели абсолютно все и обсуждают абсолютно все. Мужское население, ожидаемо, отнеслось к информации о супружеских изменах Быстрицкого или безразлично, или положительно. На просторах интернета можно встретить комментарии от мужчин из серии: «Мужик!», «Нормальной жене муж изменять не будет», «Не все так однозначно», «Ой, ну подумаешь. Все мы не без греха» и так далее.
А вот женщины Печорска буквально взорвались негодованием. Женская солидарность так и прет из них. Алину жалеют. Бывшую любовницу Быстрицкого Марину клеймят.
«Влезла в чужую семью!», пишут про Марину.
«И вот что Быстрицкому не хватает, что он решил пойти налево??? Жена-красавица, сын, дом полная чаша. Фу, аж противно от него стало».
«Я раньше очень уважала Льва, собиралась за него голосовать на выборах. Думала, вот он — настоящий мужчина. А оказалось… Такой же он м*дак, как и все они».
«Бедная Алина. Представляю, какого ей это узнать, да еще и таким образом».
Ну и в таком духе.
— Рейтинг одобрения Быстрицкого снизился с 95 процентов до 90, — Мельников приводит мне социологические замеры.
— Не сильно, — хмыкаю.
— Это пока первая реакция. Люди продолжат муссировать историю дальше, она начнет обрастать новыми подробностями, может, еще какая-нибудь любовница даст о себе знать. Пойдет, как снежный ком.
Мы сидим в моем штабе и продумываем дальнейшую стратегию. Я приняла для себя окончательное решение задвинуть чувства к Быстрицкому подальше и сконцентрироваться на предвыборной гонке. Лев бесконечно красив и привлекателен, но до конца выборов он мой соперник. Хватит мять сиськи, я сюда за делом приехала.
Хотя маленький червячок совести все же грызет меня. Так и нашептывает на ухо: «Ты, Ира, подставила мужчину, который тебе очень нравится. И ты ему нравишься». Но я, как могу, заглушаю этот голос змея-искусителя. В конце концов, какие бы у нас со Львом ни были чувства друг к другу, он все-таки женат. А я не хочу, чтобы про меня в интернете писали, как про его бывшую любовницу Марину.
— О, как я и говорил! — восклицает Андрей, глядя в экран своего телефона. — Еще одна любовница Быстрицкого объявилась сама.
Мельников протягивает мне смартфон, на экране которого я вижу заголовок: «Он скрывал, что женат, а я верила».
— Сейчас повылезают, как грибы, — добавляет Андрей.
— Весь город знает, что Быстрицкий женат, а она не знала?
— Там написано, что она не из Печорска.
Я не хочу читать материал и возвращаю Мельникову его телефон. Вдруг ловлю себя на мысли, что все эти любовницы Быстрицкого мне неприятны. Не потому что они тупые дуры, а по каким-то другим причинам. Просто сам факт их наличия уже дико раздражает. Как будто Лев изменяет не Алине, а мне.
Бред какой-то.
— Что-то Вика тормозит с публичным оправданием. Неужели не могут с Быстрицким договориться, как дальше действовать? — Андрей задаёт риторический вопрос.
— Они же сразу выпустили заявление, что это все не правда.
— Ну это формальная отписка. Я про другое. Они теперь должны сделать ход, чтобы убедить город, что это была ложь.
— А что обычно делают политики после разоблачения в изменах супруге?
— Категорически опровергают эту информацию, называют ее ложью, готовят иски в суд и выходят в свет под ручку с женой. Она идет рядом с мужем и счастливо улыбается, показывая, какой у них на самом деле крепкий брак.
Интересно…
— Как думаешь, почему Быстрицкий еще не сделал такой ход?
— Думаю, проблема в его жене. Может, она отказалась поддерживать его дальше.
— Это исключено! — уверенно заявляю. — Алина Быстрицкая очень боится остаться без мужа.
Андрей пожимает плечами.
— Как бы то ни было, чем дольше они
