я просто не могла пролистать каталог желаний и ткнуть пальчиком в яркую картинку, мол, хочу, это, то и вон то, пожалуйста!
И вроде бы времени прошло немало, да?
А я до сих пор не могу смириться с тем, что случилось. О том, что я жена этого тирана, даже думать не хочется. Мое будущее — просто черный колодец без дна. Ни отношений, ни любви, ни дружбы… Я и с семьей контакт теряю, как я им об этом мужике расскажу? Как?!
Ему же плевать.
ПЛЕ-ВАТЬ!
Он так и не извинился, подлец… В моей груди снова заполыхало возмущение, мне захотелось по щам ему надавать, ооо…
Я даже кулачки стиснула, с трудом контролируя дыхание.
Сбоку движение. Тигран прижался к моему плечу жаркой, широченной грудью.
— Злишься? Давай! — сжал мою руку своей смуглой лапищей и поднес к лицу. — Ну же!
— Что?
— У тебя на лице написано, хочешь дать мне леща. Давай! — предложил с азартом и уставился.
— Ничего я не хочу, — буркнула. — Когда разрешают, неинтересно.
Тигран неожиданно рассмеялся, от его смеха внутри екнуло что-то. Какой он… не могу подобрать слов! Просто не могу! Ужасный тип, но при этом волнующий, жаркий.
Рядом с ним невозможно остаться равнодушной, и, самое паршивое, что если бы он не обошелся со мной, как с тряпкой, я бы охотно ему отдалась, о да… Еще как охотно. Я все еще помнила, как он жарко меня ласкал, как хорошо мне было…
— Приехали.
Хорошо, что мы в больнице.
Контакт разорван, я поспешила выбраться из салона авто, но Тигран меня быстро настиг и сжал мою ладонь рукой.
— Ты со мной. Ни на шаг не отходи. Ясно?
***
У меня взяли кровь, образец слюны, в баночку пописать заставили и сказали ждать.
— Здесь быстро проверят. Экстра. Результат через час-полтора…
Мне показалось, что Тигран нервничал сильнее, чем я. Я же не знаю, но по какой-то причине паника отступила. Это был краткий порыв, который прошел.
— Мне кажется, я не отравлена.
— Тебя рвало.
— От твоего мерзкого парфюма.
Тигран приподнял рубашку и принюхался, нахмурился.
— Я всегда пользуюсь одним и тем же парфюмом.
— Значит, если мне придется тебя куда-то сопровождать, меня всегда будет тошнить! От тебя, — почти весело сказала я.
Потом решила отвлечься и занялась ретушью портрета. Тигран нервно ходил по палате, потом неожиданно присел рядом и принялся смотреть, как я работаю.
У меня от его взглядов даже плечи покраснели.
— Не пялься. Я не могу работаться, когда мне через плечо заглядывают.
Он пересел. Снова смотрел на меня этими жуткими глазищами.
— Просто. Не пялься! — психанула я, кинув в него маленькую подушку. — Неужели так сложно понять, что ты мне глубоко неприятен, противен, даже в любимой работе от тебя не спастись!
После моей тирады он встал, отшвырнув стул и вышел из палаты, так грохнув дверью, что со стены отвалился плакат о пользе мытья рук.
***
Небольшая передышка. Он ушел. Стало спокойнее. Но работа не ладилась. Гад просто похитил мое вдохновение!
Почитала немного.
Потом дверь открылась.
На пороге Тигран.
Лицо странное. Взгляд страшный.
Мне на ум пришли нехорошие мысли.
— Я отравлена, да? Не молчи.
Тигран осторожно прикрыл дверь и вошел, словно робот, сел на кровать, помолчал.
— Нет.
— Что?
— Ты не отравлена, — пояснил и замолчал. — Но кое-что врачи обнаружили.
— И что же это?
— Ты в положении.
До меня не сразу дошло.
— В каком? Незавидном? Да, я себе не завидую.
— Тише, — шикнул. — Не в том положении, Малая. Ты… в интересном положении.
— Вот еще. Ничего интересного! Одни расстройства от того, во что превратилась моя жизнь.
— Какая же ты… — начал и осекся, посмотрел на меня, выдавив. — Ты беременна.
— Иди ты… Бред!
— Ты беременна моим ребенком, — сказал он и уронил лицо в ладони.
Это не шутка?
Тигран
Мне трудно дышать. Мысли словно в огне.
В голове не укладывается.
И вроде бы я не дурак, не кретин и понимаю, что, куда и как, но… принять получается с трудом.
У меня из воспоминаний все раскрашено диктатурой — надо. Действия скупые, но резкие. Мне самому не в радость была рыдающая Маша. Тщательно удерживаемая в голове картинка, где ей со мной по кайфу, расползались красными всполохами. Но все-таки финал был.
Был.
Глупостью с моей стороны было не предусмотреть подобных результатов, но тогда все словно стерли — все предупреждающие маяки. На миг отпустил вожжи, не проконтролировал один единственный нюанс — и вот, пожалуйста.
Один, сукаааа…
Кажется, судьба решила, что хватит с меня везенья, белая полоса была затяжной, переключиться пора на другой режим.
И я… что… папашей стану?!
Я — отец. Да уж, можно выносить сразу за дверь ногами вперед.
Уверен, я сто раз в этом налажаю, потому что о семье знаю ровно то, что она может быть источником проблем. И я бы, наверное, женился лет в пятьдесят, но о детях не думал совсем.
Ни одной секунды.
В моем мире этих маленьких, кричащих и розовощеких не было.
И я уверенно считал, что еще долго не будет, но…
Это же все меняет. Это как молнией расколоть надвое.
Надо собраться, а то расплющило как-то.
Стыдно даже на секунду в подобном состоянии оказаться, а я в нем немного «застрял».
Собери, блять, папаша! У тебя теперь два… ребенка. Машка-то по поведению и взглядам на жизнь — тоже дитя, пусть и прет меня от нее по-мужски.
Я отнимаю ладони от лица, в глаза почему-то бросается крупная линия жизни. На левой руке, она обрывается надвое. И пусть все эти цыганские байки мне кажутся лишь бредом, сейчас я ощутил необходимость быть настороже вдвойне. Нет, втройне. Я же теперь глаз не сомкну!
Хватит, пора вливаться в реальность.
Отняв руки от лица, заставил себя выпрямиться и посмотреть на Машку. Может быть, она вообще в обморок от таких новостей отъехала, а я сижу, рефлексирую.
Нет, не отъехала, но побледнела, конечно, и сидела… пялясь на свой плоский живот. Задрала кофточку и смотрела. Дуреха наивная, цепляла… Не знаю, чем. Наверное, вот этой непредсказуемостью и откровенностью реакций. Не предугадать, не повторить, не подделать. Живая, как пламя.
— Маша…
— Ты в меня еще и ребенка подселил, — произнесла с шоком. — Целого человека.
— Давай сделаем вот так.
Я потянул ее руки вниз и внезапно услышал, как она хихикала. Озадаченно посмотрев в лицо девушки, понял, что это нервное — смех сквозь слезы. Я, вообще,
