поднимаю бровь, побуждая ее сказать больше.
— Я просто предположила, что у тебя нет работы.
— Это правда? — Спрашиваю я, мое сердце бешено колотится от подтверждения, в котором я нуждался, что она понятия не имеет, кто я такой и с кем я связан.
— Ты ездишь на заказном BMW, который, вероятно, стоит миллиард фунтов стерлингов.
— Ты думала, что мой папочка платит за все, а?
Она съеживается рядом со мной. — Прости, это было действительно осуждающе с моей стороны.
— Ты не совсем неправа. Папа купил мне эту машину. Но не потому, что я его драгоценный маленький принц или что-то в этом роде, уверяю тебя. — По правде говоря, он заказал это для меня после того, как обнаружил, что я не подчиняюсь его приказам, позволив моей тете увидеться с мамой, и он запер меня в нашем подвале дольше, чем я хочу признавать.
По какой-то ебанутой причине он, казалось, думал, что покупка мне этой возмутительно дорогой машины смягчит удар его наказания. Гребаная пизда.
— Вы с отцом не ладите? — Спрашивает она.
— Это сложно, — ворчу я.
— Я думаю, что это довольно стандартно для семей, не так ли?
— Из моего опыта, да. Хотя моя история особенно запутанная.
— Ой? — Говорит она, явно надеясь, что я дам ей что-то еще.
— Я бы не хотел испортить тебе ночь правдой. Может быть, однажды я поделюсь.
— Я здесь, если ты хочешь поговорить об этом, — предлагает она, сжимая мое бедро для поддержки.
Я смотрю на нее и улыбаюсь беспокойству на ее лице.
Если бы она только знала правду. Если бы она только знала, что ее семья была еще более испорченной, чем я уверен, она могла себе представить.
— А как насчет твоего отца? — Спрашиваю я, более чем любопытствуя о нем, видя, что он, кажется, не существует.
Она делает долгий вдох. — Не имею представления. Моя мама и отчим расстались после рождения моего брата. Она некоторое время встречалась с другим, и от него она забеременела. Это закончилось, и мама с папой снова сошлись, разобрались со своим дерьмом, и он воспитал меня как свою.
— Это было великодушно с его стороны, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы.
— Он был хорошим парнем.
Как, черт возьми, мне удается сдерживать свою реакцию на это заявление, я не знаю.
Мои пальцы начинают сводить судорогой на руле, я так крепко держу его, и я не могу не надеяться, что то, за что нас отправляют в Ловелл, связано с каким-нибудь гребаным насилием. Мне бы действительно не помешало прямо сейчас выплеснуть часть своего гнева на лицо какой-нибудь сучки.
— Вот тут хорошо. Я могу пройти оставшуюся часть пути, — говорит она, совершенно не обращая внимания на ярость, бушующую во мне, как буря.
Нуждаясь вытащить ее из машины, пока я не показал свою руку слишком рано, я в последнюю минуту сворачиваю в узкое пространство и убираю пальцы с руля.
— Тоби? — Спрашивает Джоди, ясно видя сквозь надетую мной маску. — Все в порядке?
Глубоко вздохнув, я пытаюсь обуздать ярость, которая вот-вот выльется из моего лица.
— Ага, — говорю я, выдавливая из себя улыбку и поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее. — Меня просто раздражает, что я должен оставить тебя. Я надеялся провести ночь вместе.
— Что ты делаешь завтра вечером? — С надеждой спрашивает она.
Наклонившись над консолью, я обхватываю рукой ее шею сзади и притягиваю ближе.
— Я проведу с тобой всю ночь, — говорю я ей, касаясь губами ее губ, жаждая облегчения, которое она приносит мне от постоянной жгучей потребности мести, которая живет во мне. — Ты снова заканчиваешь в семь?
— Да, — подтверждает она, ее горячее дыхание касается моих губ, заставляя их покалывать от потребности заявить на нее права.
— Я заберу тебя. Собери сумку на ночь. Ты не пойдешь домой.
Мне не нужно смотреть, чтобы увидеть, что ее губы растянулись в улыбке.
— У меня выходной в пятницу.
— Тогда, может быть, у меня тоже будет выходной. Я уверен, что мы сможем найти занятие поинтереснее.
— Звучит как план, — соглашается она.
Я, наконец, сокращаю последний кусок пространства между нами, когда мой телефон начинает звонить через динамики, за три секунды до того, как он автоматически отвечает за меня, но я слишком погружен в наш поцелуй, чтобы говорить.
— Тобес, ты там?
— Угу, — бормочу я.
— Где ты, черт возьми? Мы ждем.
— Черт возьми, — стону я, отстраняясь от поцелуя Джоди.
— Я пойду, — быстро говорит она. — Увидимся завтра вечером, да?
— Не могу дождаться.
Не то чтобы я действительно ожидал, что он это сделает, но Тео не ждет, пока Джоди выйдет из машины, чтобы разобраться в ситуации.
— Ты грязный пес, Тобиас. У тебя есть девушка, о которой никто из нас не знает.
Смех Джоди разносится по воздуху, прежде чем она захлопывает дверь, оставляя меня с самодовольным голосом Тео.
— Она никто. Я уже возвращаюсь. Я буду через пять минут.
Я выворачиваю руль и выжимаю газ с того места, на которое заехал, заставляя какого-то водителя позади меня посигналить.
— Ты был в гребаной миле от меня, — рявкаю я, наконец, в состоянии изгнать часть гнева, который вызвал во мне разговор о Джонасе.
— Никто , с кем ты снова увидишься завтра вечером? И чье лицо ты нагло отсасывал, когда отвечал?
— Разве у тебя нет более насущной проблемы, которую нужно решить прямо сейчас? — Огрызаюсь я.
— Нет, просто жду тебя, чтобы мы могли пойти на вечеринку в стиле Ловелл.
— Подожди… Что?
— Босс отправляет нас на их гребаный склад.
— Какого хрена туда лезть?
— Чтобы помочь сохранить мир. Они ждут неприятностей.
— Отлично, — бормочу я, хотя не могу отрицать, что пламя, горящее в моем желудке, не становится все горячее и горячее с каждой минутой.
Быть в эпицентре войны Волков может быть именно тем, что мне нужно сегодня вечером.
— Я сейчас подъеду.
— Мы встретимся там внизу. Не нужно ничего менять.
Линия обрывается, когда я начинаю поворачивать к нашему зданию.
Как только я въезжаю в свое пространство, остальные, в том числе Стелла и Эмми, врываются в дверь.
— Где Калли? — спрашиваю я, зная, что Нико это заденет.
— Она не собирается идти на вечеринку в Ловелле. Я мог бы позволить ей сейчас тусоваться с вами, ублюдки, но это, блядь, слишком далеко зашло.
Стелла и Эмми закатывают глаза.
— Мы подберем ее по дороге, — объявляет Эмми, заставляя пульсировать вену на виске Нико.
— Садись, Мегера, — требует Тео, придерживая пассажирскую дверь открытой для жены.
— Господи, ты такой взбитый, — бормочет Нико, выглядя совершенно испуганным, когда Тео наклоняется
