встал с кровати. Мысль о том, что он может провести с Мариной еще час, опьянила его.
— Рома, не надо, я уже вызвала такси. И еще, я хотела тебя попросить сдать эти вещи из гостиной в магазины, там везде остались ценники, кроме платья, что я надела.
— Почему ты не хочешь это забрать? Ведь тебе понравились эти вещи.
Марина присела на кровать к нему и улыбнулась так, как раньше, непринуждённо и живенько.
— Мне не нужны такие дорогие платья. Все это очень красиво, но они не для меня.
Роман лишь вздохнул. Не для нее и он сам. Марина хотела встать, но Роман задержал ее, взяв за руку.
— У меня есть кое-что для тебя, — после этих слов он достал черную бархатную коробочку, в котором поблескивало серебристое колечко: две тонких полосочки окручивали небольшую жемчужину.
— Рома, оно очень красивое, но я не возьму…
— Марина, пожалуйста. Это кольцо совсем не дорогое, всего лишь серебро и жемчуг, далеко не лучшего качества. Мне оно просто понравилось, и я хочу, чтобы хоть такая безделушка напоминала тебе обо мне.
Марина еще пару секунд сомневалась, все же кивнула. Роман достал кольцо и печально улыбнулся.
— К сожалению, левая рука, да?
Марина опять кивнула и протянула ему руку. Роман сам надел кольцо на ее безымянный палец. Разумеется, подошло идеально.
— Спасибо, — сказала Марина и повернула руку к себе.
— Это тебе спасибо. За все.
Роман взял ее руку и поцеловал. Снова запах ее кожи, снова живительная прохлада. Роман не мог отпустить ее не мог… Ничего другого не оставалось. Марина уже встала и забрасывала в сумку последние вещицы. Вот-вот таксист должен был сообщить, что подъехал.
— Как думаешь, мы еще встретимся? — спросил Роман.
— Судьба — непредсказуемая штука, так что, не исключено, — ответила Марина и улыбнулась. — Пока, Рома.
Она ушла, прихватив с собой один единственный чемодан и вырванное без анестезии сердце.
Что происходило дальше? На самом деле, ничего интересного. Роман, не торопясь сдал номер, еще раз пройдясь по всем комнатам, окутанных незабвенными воспоминаниями. Потом он выпил кофе в баре на первом этаже. Все пакеты, что просила сдать Марина, он не сдал, а выбросил на ближайшую свалку, вместе с бриллиантами и дорогими туфлями. Это все принадлежало Марине, и если ей не понадобилось, то место всему этому добру было именно там.
Роман старался отвлечься на работе, но перед глазами стояла ее улыбка, которую возможно ему уже и не увидеть никогда. Ушел из офиса Роман на несколько часов раньше обычного и не нашел ничего лучше, чем поехать в особняк. Все это время его преследовало чувство глубокого отчаянья, его вовсе не поразило то, что случилось сегодня. В своих мыслях он несколько десятков раз пережил их разлуку. Он знал, что это случится скоро, знал, что этого не избежать. В его душе царила смиренная скорбь, которую, видимо, унять было нечем.
Огромный дом теперь не казался Роману чудесным замком, полным роскоши. Это была лишь тюрьма с грудой безделушек, а когда-то он им всерьез гордился. Только некуда было бежать от дорогих диванов и золотых статуэток, от поклонов прислуги и дешевого блеска его жизнь. Не было на свете места, где Роман мог бы спасти свою душу, ведь она давно покрылась толстым слоем золотой пыли, и он стал частью мебели своего великолепного дома.
Роман прошелся по залам, выдержанным в безупречном классическом стиле, и ему стало смешно, что он привозил в этот склеп Марину, да еще лелеял несбыточные надежды, что ей понравится такая жизнь.
— Здравствуйте, Роман Аркадьевич! Что-нибудь желаете? — возникла из ниоткуда женщина в фартуке.
— Нина, принесите, пожалуйста, чашку кофе.
— Да-да, сейчас я все сделаю.
Она исчезла так же бесшумно, как и появилась. Роман опустился в песчано-золотистое кресло, вот только не суждено ему было пуститься в печальные размышления. Раздался стук каблуков о мрамор коридора, и показалась хозяйка дома в белоснежном брючном костюме. Ее волосы развивались при быстрой ходьбе, как паруса корабля, а в глазах бушевала темная буря. Вика торжественно приземлилась на кресло, которое стояло напротив и начала вертеть в руках большой золотой кулон в виде нескольких колец, внутри одного большого. Не успела она ничего сказать, как в комнату зашла Нина с подносом, она бесшумно оставила чашку на журнальном столике и развернулась.
— Спасибо, Нина, — сказал Роман и взял чашку.
— Принеси мне сок, вишневый, — крикнула ей вслед Вика и наклонилась к Роману. — Нам нужно поговорить, извини, конечно, что я отвлекаю тебя от любимого кофе, но может случиться и такое, что я тебя больше дома не застану, а поговорить нам нужно.
— Я тебя слушаю со всем вниманием.
Роман не хотел слушать ее бредни, он попивал горячую жидкость и только изредка бросал на Вику усталый взгляд. Она мяла ладони и как-то нервно кривила губы, обычно она выглядела куда лучше. Показалась Нина со стаканом.
— Уйди, принесешь потом, — прикрикнула на нее Вика и вернула себе непринуждённый вид. — В общем, Рома, я была сегодня у врача и узнала, что беременна.
Роман не почувствовал ровным счетом ничего от этой новости. Он видел, как Вика следила за его реакцией, и знал, что ей придется не по вкусу его безразличие.
— Без обид, Вика, но ты уверена, что это мой ребенок?
Ее подбородок смотрел в небеса, гордая осанка придавала грациозность каждому ее вдоху. Выглядела она уязвленной до глубины души, но заметив, что Роман не реагирует на ее старания, прислонилась к спинке кресла и вытянула ноги поудобнее.
— Да, это твой ребенок и только твой. Конечно, у нас не так часто в последнее время бывают бурные ночи, но одна была. Могу тебе напомнить, как ты тогда сбежал рано утром и больше не появлялся здесь. Если ты сомневаешься в отцовстве, можешь сделать тест ДНК, когда ребенок родится, я не против.
Роман верил ей. Вика не была дурой и не стала бы рожать, если бы ребенок был не его. Если бы она залетела от любовника, сделала бы аборт, не стала бы рисковать своим положением. Если такая самовлюбленная женщина, как Вика, решила рожать, значит ребенок был от богатого мужа, и этим она пыталась только укрепить свое положение. Обычно на этот шаг все они, сделанные куклы, решались, когда чувствовали, что находились в опасности.
— Разумеется, я сделаю тест ДНК, но вряд ли ты врешь. Женщина сама решает, когда ей ребенок нужнее всего, правда, Вика?
Она кусала пухлую губу и смотрела
