И это необузданное, дикое чувство не поддается никакому контролю.
Улыбаюсь в ответ.
— Ложись-ка, веничком пройдусь.
— Несильно, — жалобно стону я и покорно ложусь на живот.
— Несильно, — усмехается Кирилл и выполняет мою просьбу.
Лёгкий жаркий массаж. Немного голову туманит жар, я плохо баню переношу обычно, и Кирилл понимает это, вскоре на руки к себе забирает. Я даже тела его не чувствую, чуть соскальзываю, он весь мокрый. Голова проваливается в сладкий дурман.
Прихожу в себя на диване, завёрнутая в белую простынь. Кирилла нет, париться ушёл дальше, а я полулежу, ощущая невероятную легкость во всем теле.
Как заново родилась, не чувствую прохлады больше, мне невероятно хорошо. Такая слабость наваливается, что гостиную удается рассмотреть не с первого раза.
Диван, стол с лавками и два стула. Все в дереве, все добротное и стильное. Кто этот Юрий, что у него такое жилье?
Камин с топкой. Снимаю войлочную шапку с себя. Это оказывается будёновка с красной звездой. Забавно…
В камине пляшут языки огня. Красиво, завораживающе…
Двигаться не хочется, но я бы не отказалась попить.
Да и Кирилл, наверно, тоже…
Иду по направлению к кухне, там, наверняка, есть пиво в холодильнике. Сама я не буду, но мужчины обычно любят после бани.
Кухня вся из дерева, холодильник тоже под дерево. И в нем нет пива.
Интересно… Воду взять?
Чаю бы неплохо…
Хорошенько закрутив над грудью простынь, ставлю чайник со свистком на индукционную плитку, мельком гляжу в небольшое окошко.
За окном разгулялся день, светит яркое солнце. Река коричневая с желтоватыми барашками на волнах. В неё уходит тёмная пристань, на конце которой стоит нагой мужчина.
И я замираю. Широкие плечи, узкие бёдра, классическая мужская фигура с обалденным рельефом мышц. Белая кожа, светлые волосы, как ледяная скульптура на фоне северной природы, в которой краска только в тёмно-зелёной тайге.
Поднимает руки вверх, красиво вырисовываются мышцы спины. И ныряет, без плеска исчезнув в тёмной воде.
У меня сердце ёкает. А вдруг не вынырнет…
Всё. Я попала. И серьёзно. Даже когда он выныривает, не перестаю беспокоиться.
Как о своем…
Моим будешь, самодовольный грубиян, засранец. Навсегда.
Свистит чайник, а я не двигаюсь, заворожённо смотрю, как выбирается на пристань мой мужчина. Улыбку вызывает его прекрасный, испугавшийся холода пенис.
— Ты оглохла, что ли?
Я вздрагиваю и оборачиваюсь.
Юра по-хозяйски снимает чайник. Лазит по шкафчикам, споро заваривая чай и сервируя стол.
— А если бы я голая была? — недовольно шепчу я.
— Так почему ты не голая? — усмехается лесник. — Я так надеялся.
Он не смотрит на меня больше, чай нам заваривает и отправляется обратно в недра дома.
— Кирюха! Пива нет! Пряники мятные, как ты любишь! И она мне голой не показывалась!
— Пиздуй! — отзывается с улицы Кирилл.
Они смеются, и я тоже усмехаюсь, лезу смотреть пряники.
Глава 23
Глава 23
Кирилл
В бане у Юрки - большого любителя этого дела, полно приятных мест, куда можно поместить женщину. Для расслабления тела и мозга. И я постоянно думаю, о втором этаже, где тепло и свежее бельё на двуспальной кровати.
Конечно, я немного переборщил с контрастными процедурами, не спорю. Хотя бы потому, что теперь транспортировать Чертовку до нашего дома придется на себе, и потом тоже будут сложности с поиском обуви ее размера. Ножка-то крошечная.
Мои кросы или Юрки не подойдут, лапы у нас сорок последнего размера.
Но ничего, это решим.
Главное, сейчас женщину, решившую поиграть в невинность и слабость, поддержать. Вон, как любовалась на меня в окно. Юрка, скотина, завалился в баню, по морде разочарованной вижу, что голую чертовку не узрел. А вот хрен!
Накидываю полотенце у входа в дом, совсем не хочется возвращаться в парилку, купание пошло на пользу, чувствую себя в норме. Отдельное удовольствие, напарившись, с разбега прыгать в него и ощущать, как кожа воспринимает воду - теплой и приятной.
Юрка доделывает мою работу, докалывает дрова прямо у входа в баню. Я не спешу к своей чертовке сейчас. Надо сосредоточиться, просто нельзя к такой хитрой бестии расслабленным подходить, игры у неё.
— Ну чего? — Юрик, косится на меня, с размаху вбивает колун в дерево.
— Нормально, — отвечаю я так же немногословно.
Брат у меня - тот еще бирюк, из леса вылезает только при крайней необходимости, разговаривать скоро вообще разучится. Вон, Марту напугал…
— Я тогда к берегу пойду, — информирует он меня.
Берегом мы называем дом, куда я привез Марту. А этот, дом лесничего, зовем Поляной. По месторасположению, понятно да?
Оба дома относятся к лесничеству, где Юрка - король и бог. Но Берег - гостевой дом, там в сезон останавливаются богатые туристы. Очень богатые туристы.
Про это место не знают мои друзья, моя родня, Кит не знает. Да и не надо. Юрка тут таких людей принимает иногда, что снайперы на каждом дереве висят, охраняют…
Чистое место, пустое. И в то же время - никто лишний не проберется. Это только кажется, что тут глухо, на самом-то деле - вообще не так.
Я не думал, что когда-нибудь придется здесь прятаться, а оно вон, как пригодилось…
Зацениваю деликатность брата, сходу подметившего, что между мной и Мартой сейчас все не особо легко, киваю, желая поблагодарить, но тут он продолжает:
— Надо лодку глянуть. Чтоб не как в прошлый раз.
Все, желание благодарить отпадает сходу.
Прошлый раз, кстати, единственный, когда я немного лажанул с заездом на берег, Юрка мне будет припоминать всю жизнь , похоже. Типичный гребанный Кирсанов.
— Обломился, она прикрылась, — с усмешкой протягиваю я.
— Не в моём вкусе, — умалчивает о шрамах.
Шрамы, шрамы… надо бы всё же узнать. Не особо имеет для меня значение, но, похоже, ей это нужно. Там, судя по обмолвочкам, не самая простая жизнь была у девочки.
— Да, я помню твои вкусы, — усмехаюсь над Юркой.
— И чтобы было за что подержаться! — он кидает колун себе на плечо и, насвистывая весёлую мелодию давно забытой похабной песенки, уходит от бани в сторону леса.
На свист прибегает Фазер, пес Юрки. Вместе с хозяином идёт к Берегу.
Юрик у нас - любитель дам в теле. Точнее, он никого не любитель теперь, там своя трагедия и свои махровые тараканы в голове. Но да, Марта не его формат.
Зато для меня идеально подходит.
Я даже соскучился.
Разворачиваюсь, иду обратно к моей игривой женщине, запираю дверь на все замки, чтобы уже никто не вошёл без моего разрешения.
Глава 24
Глава 24
У нее глаза кажутся темными совсем, такими… Отчаянными очень. И одновременно - возбужденными.
Тяжело соблюдать дистанцию с женщиной, находящейся в таком чувственном раздрае.
Конечно, можно проявить упорство, можно, как вчера вечером, не слушать и просто взять ее.
И тело мое хочет. Очень хочет.
Чертовка видит эту реакцию и не может сдержать судорожного подрагивания ресниц. Жадного такого. Немного не совпадает с выбранным ею образом, но говорить ей про это не буду.
Пусть считает, что все идет по плану.
В принципе, мне даже нравится, почему нет?
Очень она завлекательно смотрела на меня снизу, когда в чане сидела… Глазки такие… М-м-м…
Еще бы ротик раскрыла для члена, цены бы ей не было…
По хорошему, не надо бы её второй раз за день, и без того накончалась, устала. Мне-то - в легкую, а она слабенькая еще…
Но так захотелось, черт… Она такая была уверенная в своей игре, в том, что я ничерта не понимаю, что ведусь.
Не скрою, в лесу повелся. На полсекунды.
Но глаза-то закрыть можно и обморок изобразить - тоже. А как пульс обмануть? А реакции тела, которые я отмечаю машинально, на автомате анализируя не только желаемые проявления, но и нежелаемые?
