время прислушиваясь к знакомому сигналу моих текстовых уведомлений.
Почему я так нервничаю? Он покупает у меня бейсбольные карточки, вот и всё!
Собираю свои длинные волосы в конский хвост. Распускаю. Собираю пучок на макушке. Снова распускаю. Уф!
Бросив резинку на столешницу, возвращаюсь к прикроватному столику и проверяю свой телефон, поворачивая его в сторону, чтобы проверить, включен ли звук.
Включен.
Черт! Прошло восемнадцать минут — кому нужно столько времени, чтобы ответить на текстовое сообщение? Извергу, вот кому!
Возвращаюсь в ванную и откидываю волосы назад.
Пинг!
Очень небрежно, чтобы не казаться чрезмерно взволнованной, я считаю до десяти. Потом захожу в гардеробную и стою там, уставившись на свои туфли. Достаю пару джинсов и складываю их заново.
Расчёсываю волосы. Собираю их в конский хвост.
Иду в туалет, спускаю штаны и сажусь, пытаясь пописать. Когда этого не происходит, встаю и осматриваю ванную, решая, что дальше слоняться без дела бессмысленно.
Я имею в виду, я дома одна — для кого я затеваю все эти танцы с бубнами?
Выключаю свет и встаю рядом с кроватью, держа в руке телефон.
Прежде чем открыть его сообщение — предполагая, что оно от него, — я быстро просматриваю свои социальные сети, прежде чем позволить себе, наконец, нажать на маленький зелёный значок сообщений в нижней части экрана телефона.
Ной: Рад тебя слышать. Ты можешь говорить?
Что он имеет в виду под разговором? Разговорный разговор или текстовый разговор? Надеюсь, что он объяснит больше, как только я отвечу.
Я: Да?
Ной: Я имел в виду, можно мне позвонить?
Дерьмо. Он хочет позвонить мне? По телефону? Кто вообще этим сейчас занимается?! Это возмутительно! Я даже не беру трубку, когда звонит моя бабушка, если только она не звонит два раза подряд!
Если тебе нужно связаться со мной — напиши.
Если это срочно — всё равно напиши.
Видеочат — это хорошо и просто. Я могу передвигать телефон, продолжая заниматься своими делами, но по какой-то причине мне кажется, что это больше связано с необходимостью слушать кого-то на другой линии, а не наблюдать за ним во время видеозвонка.
Мои ягодицы начинают потеть. Не буду врать — всё это заставляет меня нервничать, и я теряю контроль. Ранее, когда разговаривала с Клэр, она меня взвинтила, и я знала, что хотела сказать, как хотела это сказать — я была готова! Затем он рушит мой план, желая поговорить со мной!
Я ничего не могу ответить кроме: «Конечно».
Занимаю руки, взбиваю подушку на кровати, стараясь оставаться спокойной, чтобы мой дискомфорт не отразился на моём голосе, когда отвечу на телефонный звонок.
— Привет, — здороваюсь я, тренируясь, заходя так далеко, что прислоняюсь к своей тумбочке, опираясь на неё одной рукой, как будто я в баре, и использую фразу для подката. — Как дела?
Господи, я говорю как Джоуи из «Друзей». Как дела? Серьёзно?
Я прочищаю горло.
— Миранда слушает. — Слишком формально, учитывая, что пора спать; ну, во всяком случае, для меня это так. Может быть, он — сова.
Пытаюсь ещё раз.
— Привет. — Бла-бла, почему это так сложно!
Ругаю себя, когда звонит телефон, его имя появляется на моём экране. Я сохранила его номер, потому что прямо сейчас он единственный, кто раскошеливается на пятизначные суммы за старинные спортивные сувениры. Все остальные, кто связывался со мной, либо пытались играть на понижение, либо не довели дело до конца, а у меня нет времени разбираться с кем-то несерьёзным.
Ной серьёзный.
Я делаю глубокий вдох и принимаю вызов.
— Алло?
О, молодец я! Мой голос звучит так естественно и непринуждённо, как будто это может быть кто угодно.
— Это Ной. — Эти два слова глубокие и грубые.
— Привет. — Ладно, это было неубедительно.
Парень прочищает горло, точно так же, как я несколько минут назад, и говорит:
— Прости.
— За что? — Я сохраняю невозмутимый тон, изображая безразличие.
— За ложь.
— Знаешь, прямо сейчас мне странно думать о тебе как о Ное. В голове был… Как зовут твоего друга? Базз? С тех пор, как встретила его. — Я делаю паузу, тщательно подбирая слова. — Почему ты не сказал мне, когда мы были в «Плате»? — Это была бы прекрасная возможность; он мог бы обвинить алкоголь. Мог бы обвинить его много в чём ещё, если бы выложил всё начистоту и признался прямо там.
Хотя его приятель тоже держал рот на замке. Два лжеца превратили меня в посмешище. Ну, ха-ха-ха, никто не смеётся.
Ной молчит, и я практически слышу, как крутятся колёсики в его голове, пока он ломает голову в поисках ответа, который не расстроит меня.
— Я не знаю.
Хорошо. Это не то, что я ожидала от него услышать. Думала, он, по крайней мере, скажет что-нибудь вроде: «Я думал, ты разозлишься», или «Я не думал, что это будет иметь значение, поскольку мы не друзья». Или даже стандартное: «Я не думал, что когда-нибудь снова увижу тебя».
Вот только он знал, что увидится со мной, потому что я продаю ему карточки. Собиралась продать. Прошедшее время.
Вместо этого он говорит другую правду: я не знаю.
Хм. Что, чёрт возьми, мне теперь сказать?
Я молчу.
— Ты злишься? — Его низкий голос звучит немного устало.
— Почему тебя это должно волновать?
Серьёзно — я даже не знаю его.
— Я не придурок.
— Я и не говорила, что ты такой.
— Нет, я имею в виду… Не хочу, чтобы ты так обо мне думала. Поверь, я не получаю удовольствия от того, что ставлю в неловкое положение других людей.
— Ты не смутил меня. — На самом деле смутил, но совсем немного, не то чтобы я это признавала.
— Хорошо. — Он делает паузу. — Это хорошо.
Я слышу, как жильцы квартиры надо мной спускают воду в унитазе,
