— Спасибо. — Вешаю сумку на плечо.
Он вскакивает и показывает на дверь. Встаю и беру в руки портфель.
— Вовсе незачем меня провожать.
Глаза смотрят сурово, а губы решительно сжаты.
— Нет, Сара, я вас провожу.
Голос звучит почти так же резко, как только что звучал голос Марка.
В смятении направляюсь к выходу. Крис открывает дверь. Едва не потеряв равновесие, переступаю порог. Что с ним? Откуда эта внезапная смена настроения?
Быстро шагаем по улице, и по сравнению с возникшим между нами холодом океанский ветер кажется почти теплым. Крис упорно молчит, а я понятия не имею, как завязать разговор и стоит ли вообще пытаться что-нибудь исправить. Несколько раз делаю вид, что убираю с глаз волосы, и в то же время робко взглядываю на мрачный профиль, однако спутник не обращает на это внимания. Почему он даже не смотрит на меня? Открываю рот, чтобы что-нибудь сказать, но напрасно: слова застревают в горле.
Мы уже почти подходим к галерее. Мучительно представляю сухое, враждебное прощание, но в этот миг Мерит хватает меня и втаскивает в нишу соседнего здания. Прежде чем успеваю сообразить, что происходит, оказываюсь прижатой спиной к стене. Крис нависает, вдавливая в крошечное пространство и закрывая меня собой от улицы. Смотрю в пылающие глаза и чувствую, что готова взорваться. Его запах, его тепло, его сильное тело окружают, однако он ко мне не прикасается. А я сгораю от неутоленной жажды.
Он упирается рукой в бетонную стену над моей головой — в тот самый миг, когда я мечтаю ощутить жаркую ладонь на своем теле.
— Вам здесь делать нечего, Сара.
Неожиданные слова подобны удару в грудь.
— О чем вы? Не понимаю.
— Эта работа не для вас.
Качаю головой. Мне здесь нечего делать? В устах признанного художника приговор звучит унизительно.
— Вы спрашивали, почему я не следую зову сердца, почему не иду за мечтой. И вот сейчас я как раз пытаюсь заняться любимым делом. Оказывается, напрасно?
— Не думал, что вы выберете именно это место.
Это место. Не понимаю, что он имеет в виду. Эту галерею? Или этот город? Считает меня недостойной своего круга?
— Послушайте, Сара. — Он смотрит в небо, подбирая слова, а потом снова пронзает нестерпимо острым взглядом. — Я пытаюсь вас защитить. Мир, в который вы случайно забрели, полон мрачных, извращенных, надменных маньяков, готовых играть с вашим сознанием и грубо использовать вас до тех пор, пока душа и разум ваши не превратятся в пустыню.
— И вы — один из этих мрачных, извращенных, надменных маньяков?
Мерит смотрит на меня сверху, и в жестких линиях его лица, в сверкающих сталью глазах я с трудом узнаю того обаятельного человека, с которым только что мирно сидела за одним столом. Взгляд мой скользит, медлит на его губах, и все мое естество неудержимо тянется навстречу. Словно почувствовав этот порыв, он проводит большим пальцем по моему рту. Каждый мой нерв стремится навстречу Крису; с трудом сдерживаюсь, чтобы не прикоснуться, не схватить его за руку. Но что-то меня останавливает. Тону в этом мужчине, в его взгляде, в темном, всепоглощающем вихре… чего? Желания, вожделения, муки? Секунды текут бесконечно, и столько же длится молчание. Хочу остановить Мерита, удержать от ответа, но не могу.
— Я еще хуже. — Он отталкивается от стены и уходит. Исчезает. Стою в холодной нише и сгораю от огня, который не имеет ничего общего с острым мексиканским соусом. Ресницы дрожат, пальцы тянутся к губе, которую он только что гладил. Он предупредил, чтобы я держалась подальше от Марка, от галереи, от него самого. Поздно! Отвернуться и уйти прочь уже невозможно. Я приняла решение остаться и спасаться бегством не намерена.
«Четверг, 12 января 2012 года
В моей комнате повсюду розы; чувствую себя принцессой, нашедшей своего принца на белом коне. Ну, может быть, он не совсем соответствует тому образу, о котором я мечтала с детства, но жизнь вносит собственные поправки. Только что закончила в очередной раз считать вазы — просто не смогла удержаться. Всего насчитала двенадцать, и в каждой — дюжина восхитительных, источающих нежный аромат бутонов. Все они скоро распустятся. И карточка. Блаженно вздыхаю. Карточка — настоящее произведение искусства. Не могу отвести глаз от надписи: «Они такие же изящные, как ты, малышка, и так же готовы расцвести». Как я. Да, чувствую, что розы похожи на меня. Чувствую, что готова расцвести, пойти за ним, куда бы он ни повел. Порой он суров, требователен, но рядом с ним ощущаю себя под надежной защитой. А еще он дарит сознание собственной исключительности. Кажется, я уже готова отбросить страх перед его желаниями и фантазиями и сделать следующий шаг. Мысль о том, что он мой «повелитель», возбуждает необычайно. Он так… могуч.
Знаю, что позволяю страху себя сдерживать, хотя толком не понимаю, чего боюсь. Незнакомых ощущений? Того, что он со мной сделает, если без остатка доверюсь его воле? Желания его эксцентричны, если не сказать больше, и участвовать в его затеях страшно. Что, если он свяжет, а потом сделает что-нибудь такое, что совсем мне не понравится? И почему мысль об абсолютной покорности до такой степени заводит? Желания составляют отдельную часть моего существа, которую я не в состоянии понять, но ясно одно: убежать от себя невозможно — точно так же, как невозможно убежать от него. Он нужен мне. Необходим до такой степени, что боль при одной лишь мысли о потере намного острее той, которую он может причинить во время наших безумных игр. Могу…»
— Насколько могу судить, вы готовы к сегодняшнему вечеру, мисс Макмиллан?
Сердце подпрыгивает, а взгляд отрывается от одной из первых записей Ребекки — во всяком случае, из тех, что ко мне попали — и скользит к двери, где стоит Марк. Идеальная, почти скульптурная фигура, облаченная в элегантный черный костюм в узкую полоску, заполняет пространство и поглощает воздух. Уже пятница, вторая половина дня, а я не видела его с тех пор, как он уехал из города. Полагаю, чрезмерно бурная реакция на неожиданное появление объясняется несколькими причинами. Крис бесследно исчез. Элла упорно молчит. И даже Ава из соседней кофейни, которая обещала поделиться свежими сплетнями, куда-то пропала. Приходится плавать в бассейне с акулами в полном одиночестве; стоит ли удивляться, что внезапное появление главной акулы — Комптона — вызвало немедленный ступор?
Сейчас уже не остается сомнений в том, что Марк и есть герой дневников. Улики неопровержимы. Розы и их связь с коллекцией картин. Властный характер. Богатство, нередко упоминаемое Ребеккой.
