— Придется нам выйти вместе, — тихо сказал Павел. — Ты находишься не совсем там, где ожидаешь...
Я резко обернулась к боковому стеклу, но ничего не смогла разглядеть. И снова повернулась к нему.
— Не волнуйся, я отвезу тебя домой, — спокойно и твердо произнес он. — Но только после того, как ты меня выслушаешь.
Павел, не дожидаясь ответа, вышел из машины, обошел ее и открыл мою дверцу.
— Выходи. — Он, слегка наклонившись, стоял надо мной и протягивал руку, в другой у него был зонт.
— Если ты так хочешь высказаться, говори здесь. Я никуда не пойду, — старясь скрыть панику, заявила я.
— Нет, на этот раз условия буду диктовать я, — отрезал он. — Надо уметь соблюдать правила игры — ты на моей территории. И я тоже, если надо, могу быть упрямым.
Он не стал больше тратить слов, а просто взял меня за руку и вытащил из машины.
Сделав пару шагов, Павел остановился.
— Подержи, пожалуйста, зонт, — попросил он и на минуту исчез. Вскоре впереди зажегся свет. Два низких фонаря по бокам гранитных ступеней выхватили из темноты кусочек стены из красного кирпича. При всей моей растерянности, мне захотелось взглянуть, как выглядит его дом, но стоило приподнять зонт, как по мне тут же забарабанили холодные капли дождя. Я поспешила нырнуть обратно.
— Проходи, — произнес Павел, распахивая передо мной массивную дубовую дверь.
От яркости вспыхнувшего света я зажмурилась, но, привыкнув, с интересом осмотрелась вокруг. На полу лежал темно-вишневый ковер, напротив входа у стены стоял строгий комод цвета горького шоколада, на нем ваза с букетом гладиолусов. Взглянув на Павла, я заметила, что на полу возле его ног успела образоваться небольшая лужица, и только тут увидела, что он абсолютно промок.
— Тебе надо переодеться!
— Как приятно, что ты обо мне заботишься, — с улыбкой произнес он, — но сначала поставим чайник.
На кухне Павел усадил меня за стол, поставил на плиту чайник и вышел. Вскоре он вернулся, держа в руках тапочки. Они были мягкими и теплыми, и я с удовольствием погрузила в них свои ноги, избавившись от намокших туфель.
— Извини, я ненадолго, — сказал он и снова вышел.
А я принялась разглядывать кухню. Мебель здесь была белой. А все остальное — плитка на полу, сиденья стульев, прозрачные без рисунка занавески на двух высоких окнах, стены и посуда — синим, точнее сказать, всех оттенков этого цвета, от бледно-голубого до темного, почти черного. Господство бело-сине-голубого разбавляли только цветы, стоявшие в вазе посредине обеденного стола. Это были желтые, красные и оранжевые герберы. От своего строго окружения они казались особенно яркими.
Вошел Павел. Он успел переодеться в свободный серый свитер и голубые джинсы. Его темные, зачесанные назад волосы от влаги стали слегка волнистыми. Я затаила дыхание — так он был хорош — и быстро отвела глаза.
— Посмотри на меня, — тихо сказал Павел, и что-то в его голосе заставило меня поднять на него глаза.
— Поверь мне, я никогда и ни в чем тебе не солгал и не собираюсь этого делать и впредь...
И я ему верила, но выдержать его взгляд мне было трудно, и я снова опустила глаза.
Павел немного помолчал.
— В тот злополучный день, я зашел к Никите, но его не оказалось. Лена сидела дома одна, и настроение у нее было тоскливое, что случается крайне редко... Ты ведь знаешь, о ком идет речь?
Я молча кивнула.
— Лена занимает особое место в моей жизни. Я знаю ее с рождения, она мне как младшая сестра, которую надо оберегать, направлять, но никак не женщина, которая чем-то может меня привлечь. Ведь именно так ты подумала?
— Но зачем нужно было идти в ресторан?! — вопрос выскользнул, словно мыльная чашка из рук.
Павел довольно улыбнулся.
— Не в зоопарк же мне было ее вести. Но я, конечно, свалял дурака... — Тон его снова стал серьезным.
Я в недоумении посмотрела на него.
— В самом начале повел себя глупо, — пояснил Павел. — Я был сражен наповал, увидев тебя с мужчиной. Едва смог заставить себя поздороваться, хотя мне хотелось сделать совсем другое. — Я решил, что ты меня обманула. Ты же сказала, что идешь с подругой...
— Я и встречалась с подругой, а не с ее мужем. Катя немного опаздывала, только и всего. А ты что, таким примитивным способом пытаешься выудить у меня признание в заведомом обмане или хочешь услышать заверения в невиновности?
— Да-а... — Брови Павла медленно поползли вверх. — Легче вагон разгрузить, чем с тобой говорить. Ничего я от тебя не добиваюсь, просто пытаюсь рассказать, что я чувствовал, чтобы мы оба, наконец, смогли друг друга понять. Сомнения у меня были, не отрицаю, но и тогда я не думал, что ты меня обманула. Я решил, что мы поговорим и все выяснится. Я отлично понимал, что ты могла подумать, увидев меня с Леной. — Павел помолчал. — Я не предполагал, что наша размолвка так затянется. — Павел снова замолчал, на этот раз надолго. — Поверь, я ничего заранее не планировал, но сейчас ты у меня, и я этому очень рад. А теперь я скажу самое главное. — Он выдержал паузу. — Я надеюсь, что небезразличен тебе, — медленно произнес он, — и даже уверен в этом. — Наши глаза встретились. — Ты меня слышишь? — тихо спросил он. — Я хочу, чтобы ты больше от меня не бежала... или от себя.
Он не спускал с меня глаз, не давая уйти от ответа. «Он прав... он прав... он прав... — стучало в висках. Скажи да, ты ведь любишь его...» Но я молчала.
И тогда Павел наклонился ко мне и взял мою руку. Я замерла, ни единой мысли не осталось в моей голове, я только чувствовала касание его ладони. Я не отдернула руку, и Павел начал целовать мои пальцы. Теперь я полностью была в его власти. Он усадил меня на колени и сначала сдержанно, но с каждой секундой смелей, с нарастающей страстью стал покрывать мои губы, лоб, щеки, шею частыми и горячими поцелуями. Только одно желание переполняло меня — я хотела, чтобы он не останавливался. Чтобы эти безумные, жгучие ласки длились вечно.
— Прошу тебя, не бойся, — прошептал он. — Ты нужна мне. Я измучился, день и ночь думая о тебе. Не могу больше... Я хочу, чтобы ты стала моей, сейчас, не могу больше ждать...
— Я тоже хочу тебя, — прошептала я.
Взяв в ладони мое лицо, Павел поцеловал меня долгим и чувственным поцелуем. Внутри у меня все перевернулось. Со всей страстью, на какую была способна, я ответила ему. Не отрывая губ, Павел подхватил меня на руки и через минуту уже поднимался по темной лестнице.
— Мне еще кое в чем надо признаться тебе.
— И в чем же? Просто умираю от любопытства, — засмеялась я. На душе было легко и радостно.
— Потерпи немного, сейчас узнаешь...
Павел плечом открыл невидимую дверь и осторожно опустил меня на ноги. Слева от огромной кровати с металлической спинкой, застеленной темно-синим шелковым покрывалом, зажегся высокий светильник в виде чаши из бледно-желтого матового стекла. Точно такой же стоял и с другой стороны. Никакого женского присутствия здесь не чувствовалось. Ничего лишнего, все очень строго и в то же время стильно: два ковра у кровати со строгим геометрическим рисунком и большая черно-белая фотография на стене с изображением ночного моря, разделенного лунной дорожкой.
