— В чем проблема, Брин? В деньгах?
— Конечно нет!
Он надавил руками сильнее, сближая груди и приподнимая их до тех пор, пока соски через тонкую ткань футболки не коснулись его груди. Брин инстинктивно обхватила его ногами. Пружинистые волоски, покрывающие ноги Райли, щекотали нежную кожу внутренней стороны ее бедер.
— В работе?
— Нет.
Их губы наконец встретились со всей обещанной страстью. Язык Райли нырнул в ее рот, и Брин обвила его своим языком. Райли сунул руку под футболку и принялся медленно задирать ее. Выше, обнажая пупок. Еще выше, обнажая верхнюю часть живота. Еще выше, приоткрывая груди. Еще выше, обнажая их до конца. Ее груди прижались к его крепкой груди.
Поцелуй стал глубже, и из груди Райли вырвался низкий стон. Он прижал к себе Брин так крепко, что уж крепче некуда, приподнимая до тех пор, пока она не встала ногами на нижний обод табурета и их глаза не оказались на одном уровне. Губы Райли были голодными, язык — ненасытным, руки — настойчивыми. Они терлись друг о друга бедрами, прижимались друг к другу в отчаянном стремлении стать еще ближе, слиться полностью. Ее женственность стремилась навстречу его мужественности, и Брин инстинктивно приподняла бедра. Брин почувствовала через ткань белья горячую твердость его возбужденной плоти. Райли просунул руку под резинку ее трусиков, требовательные пальцы обхватили ее упругие ягодицы, заставляя Брин придвинуться еще ближе. Он перестал сдерживаться и дал волю бушевавшему в нем неистовству страсти.
Но когда язык Райли коснулся ее соска, в мозгу Брин вдруг зазвенел колокольчик тревоги. Она напряглась и застыла.
Нет! Она не может — не должна! — допустить, чтобы это случилось. Если они займутся любовью, она окончательно утратит почву под ногами. Окажется, что последние семь месяцев ничего не значат. Если они сейчас займутся любовью, ей придется начинать все сначала.
Брин изо всех сил оттолкнула Райли и так резко вырвалась из его объятий, что чуть не свалилась с табурета. Встав на пол, она повернулась к Райли спиной и оперлась локтями о стойку бара.
Райли стоял сзади, уставившись в спину Брин — голую спину, потому что футболка была задрана до самой шеи. Он пытался достучаться до ее сознания и понять непостижимое.
— Значит, все дело в этом, правда? — спросил он осипшим голосом. Брин не ответила. — Ладно, теперь я все знаю. — Он взял ее за плечи и развернул к себе. Взяв пальцами за подбородок, Райли заставил ее поднять голову и встретиться с ним взглядом. — Говори, что у нас пошло неладно в постели?
Зазвонил телефон. Даже разряд молнии не мог бы произвести большего эффекта. Атмосфера в комнате была накалена до предела, воздух вокруг Брин и Райли чуть ли не потрескивал от напряжения.
Первой опомнилась Брин. Она одним движением одернула футболку и шагнула к телефону.
— Не прикасайся! — рявкнул Райли.
— Это мой дом и мой телефон. Я сниму трубку.
— Ты не спрячешься от меня за телефоном. Ответишь ты на этот проклятый звонок или нет, мы все равно продолжим наш разговор! И я торжественно клянусь, что, если на том конце провода окажется Эйбел Уинн, я вырву эти чертовы провода из стены!
Еще раз бросив на Райли сердитый взгляд, Брин подняла трубку.
— Не смей меня запугивать, — процедила она сквозь зубы, потом совсем другим, любезным тоном пропела в трубку:
— Алло?
— Брин, вы спали?
— Уитни?
Райли разразился потоком ругательств, таких цветистых, что Брин внутренне сжалась.
— Растяпа Уит? — Он не произносил, а буквально выплевывал слова. — Отвечай, это Растяпа Уит? Я ее убью! — Он разыграл пантомиму, изображая, как душит кого-то.
— Тише!
— Что? — спросила Уитни.
— Уитни, это я не тебе.
— У вас кто-то есть? Ой, Брин, прошу прощения, я…
— Нет, со мной никого нет. Райли со свирепой гримасой потянулся к телефону. Брин вовремя увернулась.
— На самом деле я не одна, есть тут кое-кто… О, не важно, Уитни, это долгая история. Что-нибудь случилось?
— Ну… вроде того.
— Пожалуйста, говори погромче, я тебя еле слышу, в трубке какой-то шум.
Брин повернулась спиной к Райли, который в этот момент с угрожающим видом выразительно проводил указательным пальцем поперек горла. Этот жест Брин могла бы понять, даже не работая на телевидении.
— Я звоню из аэропорта, — сообщила Уитни.
— Из аэропорта? Но сейчас четыре часа утра.
— Знаю и еще раз извиняюсь за ранний звонок.
Брин тяжело опустилась на табурет возле бара и прикрыла голову рукой с видом человека, не знающего, куда упадет следующий кирпич. Что дальше? Аюди не звонят из аэропорта в четыре утра только для того, чтобы дружески потрепаться. От раннего звонка, да еще из аэропорта, жди неприятностей.
— Я летала в Нью-Йорк повидаться с подружкой, с которой мы жили в одной комнате. Домой летела трансконтинентальным рейсом, благополучно приземлилась и…
Райли тронул Брин за локоть. Она подняла голову. Райли с вопросительным выражением лица потряс перед ней бутылкой «Бейлиз». Брин замотала головой, он пожал плечами, поставил бутылку ликера на стойку и взял другую — с бренди. Налил себе щедрую порцию и одним махом осушил стакан. Наверное, крепкий напиток обжег его внутренности, потому что на лице Райли появилось немного комичное выражение боли. Он снова налил себе бренди, на этот раз меньше, всего пальца на два, и стал пить уже медленно, понемногу.
— …и вот я не могу ее найти. — Уитни Стоун закончила рассказ, но Брин, которую отвлек Райли, пропустила самое основное.
— Что ты не можешь найти?
— Свою сумочку. Брин, вы точно в порядке? Какой-то у вас странный голос. Я вас ни от чего не отвлекаю?
Брин покосилась на Райли. Тот смотрел на нее с целеустремленной сосредоточенностью кота, следящего за пойманной мышью.
— Нет-нет, все нормально, — возразила Брин не вполне естественным тоном. — Так ты потеряла сумочку?
— Да, она пропала, и я нигде не могу ее найти.
Брин закрыла глаза и помассировала пальцами виски, в которых пульсировала боль. Она вдруг поняла, что постоянно быть для всех «старой доброй надежной Брин» порой довольно утомительно.
— Что происходит? — требовательно спросил Райли шепотом.
Брин прикрыла трубку рукой.
— Она потеряла сумочку.
— Брин?
— Да, Уитни, я здесь. Пытаюсь что-нибудь придумать. Ты обращалась к стюардессам?
— Да, они помогли мне поискать в самолете, когда все пассажиры вышли.
— Может, кто-то ее прихватил с собой.
— Вряд ли. Я не помню, чтобы вообще садилась с ней в самолет.
— Как ты могла сесть в самолет без сумочки?
