— Конечно, с удовольствием, — доброжелательно ответил Виктор. Он достал пачку сигарет с ментолом и закурил, глубоко затягиваясь.
Ким, усевшийся на диван рядом с Катарин, бросил на нее неодобрительный взгляд.
— Послушай, дорогая, в этом нет никакой необходимости. Виктор вовсе не должен благодарить нас за гостеприимство! — воскликнул он. — Стоит ли ему обременять себя нашей компанией?
— Безусловно, стоит, — перебил его Виктор. — Я вообще считаю, что это потрясающая идея. С удовольствием приглашаю вас в ресторан. А куда ты хотела бы пойти, Катарин? «Зиги Клаб», «Каприс», «Лес Амбассадорс», «Казанова» или «Ривер-Клаб»?
— Что ты, Виктор, я совсем не имела в виду такие роскошные рестораны! — воскликнула Катарин, которая на самом деле задумала один из перечисленных Виктором, так как считала, что появление в фешенебельных местах может благотворно сказаться на ее карьере. Она посмотрела на Виктора прямым взглядом широко распахнутых невинных глаз и с готовностью улыбнулась: — Но уж если ты сам спросил меня, что бы я предпочла, думаю, что было бы замечательно поужинать в «Лес Амбассадорс». Я там не была целую вечность. Это — один из моих самых любимых ресторанов. Отличная идея, правда, Ким?
Ким, нога которого никогда не ступала на роскошные ковры «Лес Амбассадорс» и который встречал упоминание об этом месте только в колонках светской хроники, медленно кивнул.
— Очень признательны вам за приглашение, Виктор, — произнес он. Подняв стакан, Ким погрузился в размышления о том, что подумает по этому поводу их отец. Одобрит ли он такие близкие контакты с людьми, принадлежащими к столь далекой от их круга сфере шоу-бизнеса, да еще в таком модном суперклубе? А вообще-то, почему бы и нет? В конце концов, он сам повсюду сопровождает Дорис, а она — признанный авторитет в среде международного ресторанного сообщества. Ему пришло в голову также, что присутствие Виктора сделает атмосферу этого вечера менее напряженной. Последняя мысль приободрила его более всего и помогла избавиться от легкого раздражения, которое он испытал по отношению к Катарин, поставившей Виктора в столь неловкое положение. Возможно, она руководствовалась этими же соображениями.
— Виктор, радость моя, а для тебя билет мне тоже взять? — спросила Катарин.
— Нет. Спасибо за предложение. Боюсь, мне предстоит кое-какая работа в понедельник вечером. Нужно будет сделать несколько важных звонков в Штаты. Из-за разницы во времени я не смогу начать раньше пяти-шести вечера. Я закажу столик часов на одиннадцать и присоединюсь к вам прямо там.
Франческа заглянула в комнату.
— Ужин готов. Проходите, пожалуйста.
Катарин сразу же поставила стакан и поднялась. Она присоединилась к Франческе, и девушки прошли через холл в столовую. Катарин шепотом поделилась с новой приятельницей только что рожденными планами.
— Я очень надеюсь, что ваш папа будет свободен. Уверена, что мы прекрасно проведем время.
Франческа внутренне замерла. После короткой паузы она ответила:
— Я не сомневаюсь, что он найдет для этого время. — А затем, услышав за спиной голос Виктора, всей душой пожелала, чтобы отец был занят. Ей хотелось увидеть Катарин в пьесе, но внезапно вся идея этого вечера потеряла для нее свою привлекательность.
Столовая впечатляла как размерами, так и убранством. В ней стояла оригинальная мебель от Хепплуайта примерно 1772 года изготовления из красного дерева и деревьев фруктовых пород. Ее классические формы отличались исключительным изяществом. Именно благодаря этой мебели комната выглядела такой элегантной.
В тот вечер столовая тонула в полумраке, но в этом была какая-то особая прелесть. Высокие белые свечи мерцали в тяжелых серебряных канделябрах с гравировкой, стоявших по обеим краям буфета и в центре обеденного стола. В теплом золотистом свете на полированной поверхности стола красного дерева отражались георгианское серебро, хрустальные бокалы для вина ручной работы, белые тарелки китайского фарфора с золотым ободком и семейным гербом Лэнгли, тоже золотым.
Темно-зеленые стены насыщенного цвета хвойного леса создавали атмосферу спокойствия и служили идеальным фоном для прекрасных картин, висевших на них. Каждая из них была оправлена в роскошную резную позолоченную раму и эффектно освещалась небольшой лампой, укрепленной в верхней части рамы. Единственными источниками света в комнате служили мерцающие свечи и эти небольшие лампы, и создаваемый ими мягкий полумрак казался удивительно уютным и располагающим.
Франческа приглашающим жестом показала Катарин и Виктору их места и прошла к буфету, чтобы разлить в зеленые с золотом тарелки королевского сервиза черепаховый суп из большой серебряной супницы. Виктор внимательно наблюдал за ней, очарованный ее элегантностью. Он понимал, что эта элегантность является прирожденной чертой девушки и никак не связана с ее одеждой. Он с интересом окинул глазами комнату, которая восхитила его своей изысканностью. Все в этой комнате дышало историей. «Древность рода, — подумал Виктор, — это то, чего не купишь ни за какие деньги». С удовольствием впитывая в себя аромат окружающей его обстановки, он обратил внимание на портрет на угловой стене. На нем была изображена женщина в полный рост в изысканном голубом платье из тафты. Ее светлые волосы были подняты вверх и собраны в замысловатую прическу, украшенную несколькими голубыми перьями. В ушах мерцали топазовые серьги, а лебединая шея была украшена ожерельем из топазов. Безусловно, это была Франческа. Художник любовно выделил каждую деталь. У Виктора было чувство, что, подойди он к портрету и прикоснись к платью, его пальцы ощутили бы холодную плотность шелка — настолько реалистичным выглядела ткань.
Разлив суп в тарелки, Франческа села напротив Кима, который сидел во главе стола. Виктор тут же повернулся к ней и восхищенно сказал:
— Какой замечательный портрет! Вы прекрасно получились на нем.
Франческа не сразу догадалась, о чем идет речь, а затем, проследив за направлением его взгляда, ответила:
— Ах, этот! Но это не я. Это моя прапрапрапрапрабабушка, шестая графиня Лэнгли. Подобные портреты теперь не в моде. Более того, их крайне редко пишут в наше время. Разве только Аннигони, и то от случая к случаю. Он рисовал королеву, как вы знаете.
— О, — только и смог произнести Виктор. Почувствовав в словах Франчески отпор, он опустил глаза. «Тебя поставили на место, дружок», — подумал он. Ах, эта снобистская привычка англичан ставить человека в глупое положение, недвусмысленно дав ему почувствовать свое невежество, оставаясь при этом предельно вежливыми! Берясь за ложку, он подавил удивленную улыбку. Давненько его не щелкала по носу женщина. Это было унизительно, но забавно в силу своей новизны.
