Стоя за ее спиной, Уилл осторожно потянулся достать чашки с верхней полки. В маленькой кухне было не развернуться, и они словно исполняли безмолвный танец, то сходясь, то отступая, то поворачиваясь, но так и не касаясь друг друга. Воздух между ними вибрировал от напряжения. Белла чувствовала, что ее тело отзывается на эти невидимые волны, становится легким и невесомым. Что, если притронуться к его спине, пока он, отвернувшись к раковине, моет руки, ощутить его тепло… Он неожиданно повернулся, и она сглотнула, избегая смотреть ему в лицо, наклонилась над ящиком с приборами, притворившись, что ищет не нужные ей сейчас чайные ложечки. Сладко заломило в костях. Закружилась голова. «Должно быть, низкий уровень сахара в крови», — сурово сказала себе она. Ей захотелось, чтобы он ушел и никогда не возвращался. И чтобы никогда не уходил. Чтобы обнял и прижал к груди. Она с грохотом захлопнула ящик.
— Что это ты так разошлась?
— В этом чертовом доме ничего не найти! Даже чертовых ложек!
Уилл откинул голову и захохотал во все горло.
— Рада, что тебе так весело! Интересно, как ты вообще ухитряешься найти работу, с таким-то уважением к клиентам!
Он продолжал посмеиваться, уткнувшись в чашку с чаем и весело поблескивая на нее глазами.
* * *
Работы по саду, конечно, затянулись.
— Это все ты виновата, с тобой так и хочется поболтать, — говорил Уилл. Но наконец все было завершено.
— Ну, дело сделано, пора и честь знать, — сказал он на прощанье.
Белла еще раз поблагодарила его за хорошую работу.
— Сад получился просто отличный, — повторяла она, — я постараюсь хорошо за ним ухаживать.
— Да уж постарайся. А то я приду и изрисую всю твою роспись. А, и вот еще, пока не забыл… — он повернулся к ней.
Сердце у Беллы екнуло.
— Можно я зайду сфотографировать сад? Для портофолио?
Дойдя до угла, он помахал ей на прощанье и скрылся.
Постояв еще немного на крыльце, Белла вернулась в кухню. Она поставила чайник, вытерла столешницу, зачем-то открыла и закрыла один ящик, потом другой. Прошла в гостиную поправить подушки. Расправляя их острые уголки, она думала, что на самом деле хорошо, что он не поцеловал ее на прощанье. Он бы все равно ушел, а ей было бы только хуже. Да, учитывая все обстоятельства, хорошо, что он ее не поцеловал.
Она подняла телефонную трубку и позвонила Вив узнать, не хочет ли та прийти полюбоваться садом, пока хозяйка его опять не запустила.
— Ух, ты! Пустите, пустите меня в этот чудесный садик! — забарабанила Вив по балконной двери. — И это все наш вундеркинд по имени Уилл?
Белла открыла защелки балкона.
— Угу. И я. Могу доказать — посмотри, как я оцарапалась, — она отвернула рукава, чтобы показать длинные царапины. — Видишь?
— Ну, рассказывай!
— О чем?
— О том. Что он сказал, когда ты узнала, что он не женат?
— Ничего не сказал. Наверно, растерял всю сноровку. Да и что ему говорить? Он так давно меня знает, что вряд ли уже влюбится.
— А все-таки… — Вив многозначительно выгнула брови.
— Что?
— А все-таки он классный мужик! Я хорошего трахмейстера издалека вижу.
— Да ладно тебе, я же говорила, что не такой уж он красавец.
— Да? У него что, парик? Или желтые зубы?
— Нет, ну я согласна, он симпатичный. Лицо у него приятное, такое располагающее, как будто вы сто лет знакомы. И еще шрам вот здесь…
— Знаю, знаю. Ты мне еще говорила, что хочется его за это приголубить. Это все ерунда.
— А если мне хочется?
— Ты влюбилась. Не отпирайся.
— Ну вот еще!
— Влю-би-лась. Посмотри на себя, ты же вся светишься. У вас люб-о-о-вь!
— Да не влюбилась я! И попрошу не выражаться. Слово на букву «л» при детях не произносят.
— Алло? — Это был Уилл. — Это я.
— Да уж догадалась, — съязвила она.
— И не надо так ехидничать. Может, я звоню тебе по очень важному делу, которое забыл обсудить лично, несколько часов назад у тебя дома. А ты даже не спросишь, по какому.
— Я и так знаю. Ты звонить напомнить, чтобы я не забывала каждые полчаса поливать пионы. И подвязывать ломонос. Ты мне это уже говорил.
— Разве? Ну, хорошо. А про кусты говорил? Их тоже надо поливать.
Он выдержал паузу.
— А еще у меня есть заказ на фреску кисти Крейцер.
Уилл рассказал, что в рамках работы, которую он выполнял для города, появилась возможность сделать два варианта росписи стены за мэрией. Это был завидный заказ, который мог бы принести Белле славу и новых клиентов.
— Короче, надо встретиться, все обсудить. Может, у тебя возникнут еще какие-нибудь идеи. Я могу за тобой заехать, или ты за мной, только не начинай, пожалуйста, опять издеваться! Как насчет завтрашнего вечера?
Это была мечта, а не заказ. Но Белла опять почувствовала себя разочарованной.
— Ты просто боишься, — сказала она себе. — Боишься, как всегда.
Что? Прыщ? Опять? И прямо в центре подбородка, как будто линейкой мерили. В подростковом возрасте ей еще повезло, да и в юности все было нормально, поэтому она наивно полагала, будто относится к тем редким счастливицам, у которых «нормальная кожа».
Будучи доброй девочкой, она, чем могла, утешала своих прыщавых подруг, уверяя, что у нее «сухая, ну просто очень сухая кожа, которая наверняка рано, очень рано увянет». Но про себя думала, что ничего она не увянет, просто надо будет почаще наносить увлажнитель. И вообще, все эти проблемы увядания и увлажнения были еще так далеко!
Но пробил час расплаты ибо справедлив Господь. Возможно, он только и ждал, пока она окончательно успокоится, чтобы, когда она уже отбросит всякие опасения, подвергнуть ее испытанию прыщами. И это в том возрасте, когда все нормальные женщины уже беспокоятся о морщинах!
Разглядывая себя в ванной в зеркале, Белла поддразнила собственное отражение: к чему такая паника? У тебя ведь не свидание с поклонником, а всего лишь встреча с Уиллом. А он уже видел все твои прелести: и прыщи, и щетину на ногах, и нечесаные лохмы, и размазанную тушь (а все потому, что ты до того ленива, что не можешь смыть ее на ночь).
Из зеркала, как ни в чем не бывало, гордо поблескивал прыщ. Господи, какой огромный, как маяк! Хоть навигацию открывай. Уилл, конечно, сразу его заметит и весь вечер, как загипнотизированный, будет пялиться на него и думать: «Только не ляпни что-нибудь, только не ляпни!» Пока мимо не пройдет, к примеру, неуловимый мистер Боуман, с которым он захочет пообщаться, и все-таки ляпнет что-нибудь, вроде: «Глянь, какой прыщ, ой, то есть, я хотел сказать — хлыщ!»
