Ехать со Стасом по залитому вечерним золотым солнцем городу, подпевать летним хитам по радио, тащиться от того, как я в этом новом платье удачно вписываюсь в картинку: белый «мерс», лето, красивый сильный мужчина в рубашке с закатанными рукавами, музыка — это такое щекочущее удовольствие на грани физического.
Где-то в груди сжимался в комочек и трепетал восторг и растекалось патокой самолюбование. Стас поворачивал голову и улыбался, глядя на то, как я подпеваю радио, потягиваюсь всем телом, пытаюсь танцевать, пристегнутой к переднему сиденью и вообще наслаждаюсь жизнью.
Лишь одна мелочь зудела комариным писком в ушах, расчесанным укусом, который не дает расслабиться.
Он не мой любимый мужчина. Не мой. Не любимый. Не тот.
Чужой, посторонний, взрослый, который просто трахнул меня этой ночью, раз уж сама приехала и теперь везет к тому, кого я люблю на самом деле.
И вместо покоя и радости где-то в затылке наливались холодом страх и вина.
Я хожу по краю с этой игрой в соперничество. Один неверный шаг — и я потеряю Артема навсегда вместо того, чтобы уязвить и заставить ценить меня больше.
А Стас…
Что Стас…
Он остановил машину у выхода из метро, там, где я обычно жду Артема. Мы приехали чуть раньше назначенного времени, хотя я знаю, что он, как всегда, опоздает. Но идея в том, что он должен увидеть меня выходящей из дорогой машины, а не топчущейся на заплеванном асфальте возле урны в своем шикарном платье.
Вариант подъехать с опозданием и выскочить прямо ему в объятия был признан негодным. Была опасность, что ему взбредет в голову устроить разборки с соперником, а нам пока это не нужно. Стас сказал, что вряд ли, конечно, но и светить мордой он пока не хочет.
Поэтому я ждала, сидя в машине. Всматривалась в прохожих, ища темноволосую растрепанную голову Артема. И надеялась, что букет он все-таки принесет. Потому что поговорить с ним я хотела, а нарушать обещание Стасу — нет.
— Иди сюда, стервочка, — голос Стаса отвлек меня от наблюдений. — Хочу попрощаться с тобой.
Его ладонь неожиданно скользнула между креслом и моей спиной, ложась на талию, пальцы коснулись лица — я повернула голову и он накрыл мои губы своими. Язык прошелся по краю зубов — и тут же спрятался, словно обозначив границу.
Мои губы на вкус были горькие, я знаю. А у Стаса теплые.
И такие нежные, что я чуть не забыла, зачем мы вообще сюда приехали. Вскинула руки, чтобы обнять его за шею… Но он отстранился.
— Стас?.. — растерянно сказала я в пустоту. Однако он уже вышел из машины, обогнул ее и открыл мою дверь.
— Все, беги к своему мудаку, стервочка. И помни, о чем мы говорили.
— Стас?.. — вопросительно повторила я, выбираясь из машины. Встала рядом с ним, почти не задирая голову, чтобы посмотреть в глаза.
— Я сказал, что подумаю. Все будет зависеть от того, как ты выдержишь сегодняшний вечер. Позвони мне завтра.
И уже не делая попыток прикоснуться ко мне, он вернулся в машину и уехал, мгновенно влившись в поток.
— Кто это тебя привез? — услышала я знакомый голос.
Интересно, как Стас умудрился заметить Артема раньше меня, если видел его только на фотках в телефоне?
— Знакомый… — ответила я, поворачиваясь и вдруг уткнулась лицом в огромный букет розовых пионов.
Ого.
— Привет! — радостно заявил Артем и потянулся поцеловать меня. — Я помню, ты говорила, что это твои любимые цветы.
— Да, только желтые… — отозвалась я, немного разочарованная тем, как мало внимания он уделил тому, что я вышла из машины другого мужчины. Мог бы поревновать!
— Они бывают разные? Не знал. Пойдем в тот же ресторан, котеночек? Или хочешь в какое-нибудь другое место? Ты роскошно выглядишь, — он обвел меня нетерпеливым взглядом. — А пуговки расстегиваются? Прямо сверху донизу?
Я шлепнула его по руке, которая уже тянулась проверить:
— Артем! Я согласилась на один разговор с тобой и не давала разрешения раздевать меня прямо тут!
— С каких пор мне нужно разрешение, чтобы раздеть свою девушку?
— С тех пор, как ты меня бросил. Вчера. Не помнишь?
— Да… — вздохнул Артем. — Нам точно нужно поговорить. Идем!
Если бы не Стас, я бы сдалась прямо сейчас. Мне невыносимо грустно ссориться с Артемом, совершенно не хочется никаких разборок, и как бы я ни была обижена, мне бы хватило этого букета и его нежных слов с утра по телефону, чтобы сейчас скользнуть в тепло и уют его объятий без всяких выяснений отношений.
Но Стас сказал, что это поможет, и я держусь.
Не даю Артему взять меня за руку, хотя не могу удержаться, чтобы не зарываться в розовое облако подаренного им букета лицом.
Не улыбаюсь на шутки и комплименты, хотя мое сердце разрывается, когда я вижу мрачную тень, пробегающую по лицу моего любимого мужчины.
Я сама — сама! — мучаю его, как самая записная стерва.
Хотя это причиняет боль прежде всего мне самой. Мне хочется обнять Артема, поцеловать, потереться лбом о его грудь, получить компенсацию за вчерашнюю ссору — поцелуями и нежностью. Но приходится поджимать губы и обжигать его холодным взглядом, когда он подходит слишком близко.
Стоило нам устроиться за столиком в японском рестонане — Артем решил, что его просторные диванчики лучше всего подходят для разговора, как зазвонил мой телефон. На экране, оказывается, болталось десятка два сообщений от Пашки, которые я пропустила. Отчаявшись достучаться до меня в мессенджере, решил все-таки позвонить. Значит, дело важное.
— Да! Что такое? — я тыкнула пальцем наугад в какие-то суши, даже не вчитываясь в меню. Есть не хотелось, Стас меня накормил, но надо же чем-то занять руки во время разговора.
— Прости, что звоню, Кошк, знаю, что ты занята.
— Да, очень! — я помотала головой на предложение Артема взять по коктейлю.
— У тебя сегодня же нет лекций? Давай через пару часов, ну или когда сможешь, встретимся, подумаем, что поснимать для канала? Может, сделаем маленький выпуск по мотивам комментов. Ты как?
— Нет, прости, Паш, точно не сегодня.
— Завтра?
— Завтра у меня экзамен по английскому, оценка в диплом. Надо хотя бы четверку натянуть, — вздохнула я, делая большие глаза на недовольные жесты Артема.
Он сжимал губы, чиркая ребром ладони по горлу. Конечно, мы же пришли поговорить, а я отвлекаюсь на ерунду.
— Весь день экзамен?
— Ну… как придется.
— Кошк, а сегодня что? Может вырвешься на часик? Могу подъехать к тебе, снимем там у вас в сквере на фоне сирени.
— Я с Артемом, Паш…
— Опять? — упавшим голосом проговорил мой друг. — Почему ты к нему всегда возвращаешься?
— Не твое дело, — огрызнулась я.
Я еще не вернулась вообще-то.
Пусть даже огромный растрепанный букет стоит в вазе на столе, а рука Артема гладит мои пальцы — он успел их поймать, пока я отвлекалась.
Пусть даже он демонстративно сейчас на моих глазах выключает свой телефон — вот, мол, я весь твой, а ты?
— Еще что-то? — раздраженно выдохнула в трубку.
— Слушай, Кошк, нам правда надо что-то снять для канала, иначе мы растеряем всю свежую аудиторию. Они решат, что мы мертвенькие и уйдут.
— Ну не могу я сегодня! И завтра не могу!
— Но это наш канал! Я понимаю, сессия, но это же то будущее, о котором мы мечтали, неужели ты из-за своего…
— Все, пока.
Я выключила телефон и отбросила его в сторону.
Артем тут же завладел второй моей рукой, сжал пальцы и наклонился, чтобы поцеловать их. И нанес сокрушительный удар моей холодной решимости не поддаваться ему:
— Котеночек, как ты смотришь на то, чтобы познакомиться с моей мамой? На этот раз официально? Она нас ждет.
36. Домашняя катастрофа
После нашего с Алевтиной Давыдовной позорного знакомства быть представленной ей «официально»… в качестве кого?
— Я не могу!
Мгновенно забыла все намерения держаться холодно и по-королевски.
Забыла о том, что собиралась строить Артема, дрессировать его, чтобы, как сказал Стас, подольше хватило.
