— Если ты не возражаешь, Рид мог бы еще немного покопаться.
— Ты спрашиваешь меня?
Брови Патрика, прикрытые солнцезащитными очками, поднялись вверх. Его ухмылка отразилась в зеркале заднего вида.
— Это ваша компания, мисс Хокинс.
Мои щеки вспыхнули.
— Ты мог бы научить своего босса кое-чему в дипломатии.
Патрик не ответил.
Взяв обед на вынос, мы вернулись в офис. Когда мы вошли, Яна была занята, переводя взгляд с одного монитора на другой.
— Как дела? — спросила я.
— Порядок. Винни сказала, что перезвонит завтра. Сегодня она хотела, чтобы я сконцентрировалась только на том, что она прислала.
Я кивнула, поставив пакет с едой на ее стол.
— Мы не знали наверняка, что ты ешь. Тут есть салаты, суп и роллы.
— Я ем абсолютно всё, — усмехнулась Яна. — Я слишком нервничала утром, чтобы нормально поесть. Спасибо. Умираю с голоду.
— Я отнесу всё в конференц-зал, — вызвался Патрик.
Пока мы сидели, я оглядела стол для совещаний. Картина на стене была типичной для офиса. В комнате не было окна, но пока мы ели и болтали о материалах, присланных Винни, я поняла, что моя новая ситуация может работать. Может, я готова расширить «Полотно греха».
Разделяя и властвуя, мы будем расти.
Наши платья «Полотно греха» уже были хитом. Производственная команда в Боулдере хотела нанять вторую смену для выполнения заказов. Мы с Луизой обсудили, не лучше ли ограничить производство. Чем больше товаров, тем меньше спрос. Если ограничим количество товара, то сможем поднять цену и сохранить спрос.
Я еще не говорила Луизе о своей идее выпуска постельного белья под маркой «Полотно греха», но это было в моем списке будущих тем для обсуждения. Возможно, вместо увеличения производства по одной позиции нам следует продолжать увеличивать количество позиций.
К половине шестого вечера я была совершенно измотана.
— Яна, пора заканчивать.
Продолжая улыбаться, она кивнула и выключила компьютер.
— Тебе понравилось? — спросила я.
— Я не могу выразить словами, как много значит для меня остаться в Чикаго и каждый вечер возвращаться домой к семье.
— Почему ты не выскажешь свои опасения мистеру Спарроу?
Она покачала головой.
— Я не могу, он так много для меня сделал.
— Что же он сделал?
Словно по команде рабочего сцены, в кабинет вошел Патрик. Большую часть дня он провел в конференц-зале с ноутбуком. Может, он и нянчится со мной, но я была уверена, что он не упускает случая, когда речь заходит о делах Спарроу.
— Больше, чем я когда-либо смогу рассказать, — ответила Яна, потянувшись за сумочкой.
В машине по дороге домой — странно было так думать о квартире Стерлинга, но я так и думала — я спросила Патрика об ответе Яны на мой вопрос.
— Я уверена, что ты слышал наш разговор. Что Стерлинг сделал для Яны?
— Не больше, чем он сделал для других.
— Она произнесла это так, будто это нечто большее.
Патрик пожал плечами.
— Больше для одного человека — ничто для другого. Количество субъективно.
— Нет, количество измеряется в цифрах. Цифры не субъективны.
— Мэм, я решусь не согласиться.
— Тогда объясни, — сказала я.
— Если бы ты шла по тротуару и увидела двадцатидолларовую купюру, ты бы наклонилась и подняла ее?
Я подумала.
— Да.
— А что, если она окажется в канализационном стоке?
Я не колебалась.
— Нет.
— Почему?
— Двадцати долларов мне не хватит, чтобы залезть в канализацию. Я не уверена насчет Чикаго, но в Нью-Йорке я бы, наверное, нашла крысу.
— Когда я был ребенком, я бы спустился в эту канализацию за один доллар. Числа двадцать и один не являются субъективными. Субъективно то, что эти цифры представляют для каждого человека. Доллар означал бы пакет чипсов и, возможно, кока-колу. Я бы с удовольствием поужинал.
— Извини.
— Перестань, — сказал Патрик. — Двадцатка могла бы прокормить меня много дней. Одному человеку это может показаться незначительным, но для другого это может изменить жизнь.
Я откинула голову на спинку сиденья и смотрела, как мимо проносятся здания, а Патрик вел машину.
— Ты прав.
Патрик не ответил, но в моем сознании я услышала голос Стерлинга, говорящий мне, что он прав.
Вскоре мы свернули в гаражный туннель и скрылись за металлической дверью. Когда Патрик, наконец, припарковался, я снова оглядела все машины, гадая, дома ли Стерлинг. Я не знала, кто с ним сегодня и куда он ушел.
— Стерлинг дома? — спросила я, когда Патрик открыл мне дверь.
— Да, мэм.
— Арания, — поправила я.
На сегодня мы закончили с «Полотном греха».
— Дома, — сказал Патрик, положив ладонь на датчик рядом с лифтом.
Казалось, что подъем на 96-й этаж займет больше времени, но это не так. Когда лифт остановился на том, что значилось, как «Р», Патрик придержал двери открытыми.
— Спокойной ночи, Арания. Утром я буду на кухне.
— Разве ты не войдешь?
— Нет, думаю, Спарроу ждет только тебя.
Эта новость не должна была заставить меня улыбнуться или желудок сделать сальто, когда я вышла из лифта, но это произошло.
— Спокойной ночи, Патрик.
По мраморному полу тянулись красные лепестки роз.
Кто знал, что Стерлинг Спарроу может быть романтиком?
Шаг за шагом я следовала за ними. Они не повели меня наверх, а провели мимо лестницы на кухню. Все еще неся сумочку и сумку с ноутбуком, я остановилась у входа. Комната передо мной была окрашена в золотистый цвет вечернего солнца. Чудесный аромат наполнял пространство, но еды нигде не было.
Прислонившись к барной стойке, скрестив руки на широкой груди, стоял мужчина, от которого у меня перехватывало дыхание и учащенно билось сердце. Вечернее солнце, словно поставленное фотографом, придавало его порочно красивым чертам лица еще более выразительный оттенок. Стерлинг Спарроу мог бы стать моделью для журнала.
Костюм, в который он был одет на Мичиган-Авеню, исчез, сменившись джинсами с низкой посадкой и серой футболкой, которая мне очень нравилась. Посмотрев вниз на его длинные ноги, я увидела, что он босой, напомнив мне о прошлой ночи, но, когда я посмотрела вверх, его темные волосы были сухими и волнистыми. Когда наши глаза встретились, его улыбка сделала со мной то, что я не могла описать.
— Добрый вечер, солнышко.
Глубокий тенор еще больше скрутил мои внутренности.
— Добрый вечер, — осторожно ответила я, на мгновение прикусив губу. — Что все это значит?
Он шагнул вперед, его большие руки легли мне на талию, он притянул меня ближе.
— Вот каково это — иметь кого-то, к кому можно вернуться домой. — Мои щеки покраснели. — Это, — продолжал он, — начало моей попытки исправить то, чего не произошло прошлой ночью.
— То, чего ты не допустил, — поправила я.
— Ты дашь мне еще один шанс?
Моя улыбка стала еще шире, когда я опустила свою ношу на пол.
— Ты все лучше справляешься с просьбами.
Он пожал плечами.
— Я стараюсь.
Он мог стараться, и мне нравились его попытки.
Стерлинг провел пальцем от уха вниз по моей шее, и я наклонила голову, давая ему доступ. Его прикосновение медленно переместилось ниже, дразня край моего округлого выреза. Каждый дюйм прожигал след, заставляя мою кожу пылать и твердеть соски.
— Второй шанс или ужин? — спросил он. — Лорна оставила нам в духовке что-то очень вкусное.
Я подняла руки и обняла Стерлинга за шею.
— Ужин может подождать.
Глава 21
Стерлинг
Проснувшись в воскресенье утром в холодном поту, я вдруг осознал, что сегодня — недельная годовщина инцидента в клубе. Пока я глядел в потолок, воспоминание горело во мне, пузырясь, как ядовитая смесь.
Я редко испытывал страх. В ту ночь я испытал всепоглощающий страх потерять женщину, которая сейчас спала рядом. Этот страх гноился, а затем смешивался с дикой потребностью отомстить. Вместе они представляли собой опасное сочетание.
