Может быть, я бы не обратила на него внимания, если бы не реакция пожилого китайца и даже Лин. Первый низко поклонился вошедшему и так и остался стоять, не поднимая головы, несмотря на разницу в возрасте, а Лин, как мне показалось, опустила голову с каким-то почтением.
Только Коул с Хангом вели себя, как обычно, правда, судя по возгласам и дружеским похлопываниям по плечам, они не ожидали встретить здесь парня, и создавалось впечатление, что давно его не видели.
Чтобы не выделяться, я так же, как и Лин, опустила голову, когда почувствовала на себе взгляд, и все же подняла глаза. На меня смотрели, как мне показалось, с любопытством и без стеснения, и я инстинктивно захотела спрятаться за широкой спиной Коула.
Парень коротко поздоровался с нами по-английски, но никак к нам с Лин не обратился, лишь что-то сказал Коулу, а уже через минуту мужчины в сопровождении пожилого сопровождающего вышли из комнаты, оставляя нас с Лин наедине.
— Уф, я не ожидала, что Вэйж уже приехал из Европы… — наконец произнесла Лин, опускаясь на мягкие подушки. — Ханни с мистером Коулом тоже были удивлены.
— Да, мне тоже так показалась, — задумчиво кивнула я и тут же спросила: — А кто этот Вэйж такой?
— Внук мистера Чэна. У наших мужчин с ним встреча. Вэйж долгое время учился за границей. В Кембридже, кажется. Теперь вот вернулся в Гонконг… — ответила она, но мне от этого понятнее не стало.
— Мистер Чэн держит это заведение? — аккуратно спросила я, присаживаясь рядом с Лин.
— Мистер Чэн держит многое, — вновь уклончиво ответила подруга, и я, вспомнив её слова “Нас здесь не тронут… Район контролируется Триадами”, лишь могла предполагать, что речь идет о каком-нибудь главе Триады или как их там называли.
Любопытство Вэйжа после слов Лин тоже было объяснимо — оно было, вероятно, связано с тем, что парень только что вернулся из Европы, и я могла напомнить ему о времени, проведенном там.
— Так он живет здесь неподалеку? — все же продолжила я расспросы.
— Нет, мистер Чэн и вся его семья живут в другом месте, — рассмеялась Лин, — просто он тоже любит этот ресторан.
Мои размышления были прерваны вошедшими официантами с подносами, и мое знакомство с Гонконгом и его традициями продолжилось.
В то время, как я пыталась расправиться со странным салатом из медузы, а затем и с острым супом с лапшой, Лин, как истинный ресторатор, учила меня правильно есть палочками и не переставала давать короткие справки об ингредиентах и способах готовки.
Пока я познавала гонконгские кулинарные истины, минуты бежали быстро, Коул с Хангом так и не появлялись, и я, наблюдая, как официанты уносят посуду с нашего стола и подготавливают кальяны, аккуратно спросила у Лин:
— Я так понимаю, мужчины ужинают в другом месте?
— Когда как. Если нет встречи — ужинают здесь и курят кальян.
— Почему здесь? — с любопытством спросила я, памятуя о более цивилизованной комнате отдыха Коула.
— Им нравится. Я спрашивала у Ханни, он ответил, дань традициям, — пожала плечами Лин, а я, наблюдая, как девушки и парни подготавливают устройства разной величины и степени сходства с осьминогами, вновь насторожилась.
— Ты не беспокойся. Здесь все стерильно, — увидев беспокойство на моем лице, успокоила Лин. — И в наших кальянах нет ничего кроме полезных травок и фруктов с ягодами. Ты смело можешь его попробовать.
— Думаешь, стоит? — недоверчиво посмотрела я на роскошного вида кальян.
— Ну, злоупотреблять нельзя ничем, даже лечебными травами, но от пары-тройки затяжек в качестве пробы тебе ничего не будет. Наоборот, полезная ингаляция и попробуешь что-то новое…
Лин была права, но я посмотрела на тлеющие угли и, вспомнив легкое головокружение от дыма все-таки спросила.
— Нам еще идти обратно… Я выдержу променад?
— Обычно после кальянной машину близко подгоняют, — уверенно ответила она.
— Разве мы здесь не инкогнито в связи со встречей? — удивленно спросила я, а Лин посмотрела на меня, немного приподняв брови.
— Нет, конечно. В этот ресторан приезжают разные люди, из разных кругов. Просто Ханни и мистер Коул иногда любят пройтись по Монгкоку и ни от кого не прячутся, — ответила она, а я, вспомнив её слова, кивнула.
— Дань традициям…
— Они выросли на этих улицах. Здесь они отдыхают.
Лин была права — здесь Коул с Хангом были своими, в отличие от меня, и я, памятуя недовольный взгляд азиата в холле перед поездкой, все же поинтересовалась:
— Видимо мистеру Хангу не понравилось, что меня взяли, потому что я здесь чужая…
— Нет, что ты, — махнула рукой китаянка. — Мистер Коул иногда берет девушек с собой. Не всех и не часто. Но берет. Кстати, ты первая, кто так быстро попала не только в гольф-клуб, но и в Монгкок.
— Тогда почему он был против, когда увидел меня в холле?
Лин улыбнулась и, посмотрев на кальяны, перевела взгляд на меня.
— Ну, во-первых, вы опоздали, — ответила она, и я вздохнула, вспоминая свои признания Коулу относительно жучка. Видимо, после этого разговора Коул и решил взять меня с собой. — А во-вторых, Ханни опасался, что тебя развезет после дыма кальяна, на что мистер Коул ответил, что тебе не привыкать.
Я кивнула, вспоминая тот вечер и свое состояние, а в это время один из официантов положил на стол рядом с мужским кальяном две деревянные коробки со сложным геометрическим рисунком и две чаши, наполненные маленькими круглыми фишками, похожими на конфетки M&Ms, только черного и белого цвета.
— Что это? — с любопытством спросила я.
— Китайские шахматы и шашки. Иногда мужчины играют в сянци или го.
— Как интересно, а можно научиться и мне? — чуть ли не воскликнула я, бережно прикасаясь к чашам.
— Ну, я плохо ориентируюсь в правилах. Но основное знаю. Жизнь и смерть камней — главное в тактике го.
— Жизнь и смерть? — переспросила я.
— Да, так говорил мой отец и Ханни, — ответила Лин, но тут в комнату вошли Коул с Хангом, и вторая часть нашего отдыха началась.
Глава 30
Я сидела рядом с Коулом, вдыхала пряный дым из мундштука, с наслаждением выпускала мягкие струи вверх и, чувствуя на языке аромат лесных ягод с гвоздикой, получала удовольствие от процесса.
Однако, не только курение кальяна доставляло приятные эмоции. Я, как завороженная, наблюдала за двумя мужчинами, сидевшими друг напротив друга — их игра в дымке сладкого тумана казалась неспешной и умиротворяющей, несмотря на то, что правила мне были неизвестны. Иногда я задавала вопросы, но на них не отвечали.
Было интересно наблюдать за Коулом, иногда склонявшимся перед столом, и, казалось, он открывался передо мной еще одной своей гранью. Несмотря на массивные пальцы, он с хирургической точностью выкладывал узор из черных фишек на доске и сейчас был собой. Настоящим. В этой маленькой простой комнатке с обшарпанными стенами и далеко не новой мебелью. Без налета пафосного глянцевого Гонконга с его пентхаусами класса люкс, дорогими машинами, гольф-клубами и личными массажистами. И я вновь ловила странные ощущения — несмотря на то, что его глаза по-прежнему оставались неживыми и напоминали холодный зрачок объектива, меня это не отпугивало, именно таким он мне нравился.
Уже чувствуя легкое головокружение, я перестала контролировать свою осанку и откинулась на спинку дивана рядом с Коулом, чувствуя его плечо. Он в, очередной раз зависнув рукой над доской, наконец, положил фишку в нужную позицию, а я, выдохнув струю сладкого дыма, склонила голову и улыбнулась. Почему-то эта игра, мелькание черных и белых фишек перед глазами, клубы неспешного дыма в комнате мне напомнили строки Бодлера, и я тихо про себя произнесла по-французски:
Как эхо отзвуков в один аккорд неясный,
Где все едино, свет и ночи темнота,
Благоухания и звуки, и цвета
В ней сочетаются в гармонии согласной.
Лин бросила на меня внимательный взгляд и с интересом спросила:
