Я настолько была поглощена эмоциями, что то, как я поднялась в квартиру, было для меня как в тумане.
Останавливаюсь в паре сантиметров от двери, за которой скрывается комната младшей сестры и, сделав глубокий вдох-выдох, стучу в дверь.
— Можно? — сглотнув, спрашиваю я, приоткрыв дверь.
— Входи, — равнодушно говорит она, снимая с головы огромные наушники.
Обвожу взглядом комнату и понимаю, что… в ней нет души…. Все в темных тонах, нет никаких ярких красок: цветов, постеров, наклеек или прочей всякой подростковой ерунды.
— Я ходила сегодня в школу к твоей классной руководительнице… — присев на край кровати, говорю я и тут же чувствую напряжение.
— Ты все поняла… — вздыхает она, смотря на шрам, скрывающийся под кофтой на левой руке.
— Почему ты не сказала? — взяв её ладони в свои, спрашиваю я. Смотря на слезы, которые скатываются с её щек и такие же чувствую на своих.
— А разве это было кому-то интересно? — отстранившись, спрашивает она. Вопросительно смотрю на неё и жду пояснений, — Ты всегда задавалась вопросом, почему же я тебя так не люблю? Потому что родители любят тебя больше. Ты мамина дочь, а Костя папин сын…
— Кто-то упоминал мое имя? — спрашивает Костя, проходя мимо, и офигивает, когда видит меня в контакте с Аленой.
— Проходи, — говорит она и прижимает к себе колени, будто пытается спастись от чувства одиночества.
Кость садится на стул от письменного стола, я продолжаю занимать место на кровати и мы обеспокоенно ждем дальнейшего пояснения. Я уверенна, что Костя проходил не мимо, но подслушивал. Видимо так же беспокоясь о жизни младшей сестры.
— Вы всегда стояли на первом месте у родителей. Да, может и внимания мне было дано больше, но это только потому, что я была маленькой, а вот именно любили они вас, я была где-то в стороне. Мама постоянно помогала тебе, Уль, убираться, краситься, вы даже готовили всегда вместе. Папа уделял внимание Косте, вы всегда смотрели вместе телевизор, играли в видеоигры, он постоянно брал тебя с собой куда-то по делам. Вы всегда были во внимании родителей, а я была забыта вами всеми. Пока вы веселились зимой на Новый год, украшая елку и собирая пазлы, я просто вышла из-за стола и спряталась в своей комнате. Вспомнили вы только обо мне, когда били куранты и пора было поднимать бокалы…
Сердце больно сжалось, а чувство вины повисло на шее, как огромный камень.
— Поделишься, что было в раздевалке? — серьезно спрашивает Костя, из-за чего я выгибаю бровь и в упор смотрю на брата.
— Ты знаешь?
— Он вел меня до медпункта, — говорит Алена и снимает с себя толстовку.
Если мой рот открылся от удивления и ужаса, то Костя же плотно сжал зубы.
Пару царапин и синяков были разбросаны по её рукам, животу и ногам.
— Егор — так зовут парня, который находится в свите сильной семерки.
— Свита семерки? — ужаснувшись, спрашиваю я, потому что слишком знакомо название.
— Парни, которые… — начинает она, но заканчиваю я.
— Которые считают себя выше других и принижают людей, которые нижи их статуса.
Данил Казанцев…
— Ты их знаешь? — в один голос спрашивают они.
— Егор и Данил Казанцевы… — вздыхаю я, смотря на Костю, — Расскажи всю историю от и до.
— Во втором классе к нам перевелся Егор Казанцев и Валера Семенов — его лучший друг. Я не знаю, почему, но нападки пошли только на меня. Весь класс пошел на их сторону, потому что они угрожали, что если они не буду слушаться их, то могут потерпеть крах, как и я. Егор сказал, что уничтожит меня. Говорил, что это плата за что-то, то, что даже не знает он. В раздевалке я осталась последней, искала телефон, который оказался у Валеры. Они… они прижали меня к стене и что-то кричали. Пока Егор прижимал меня к стене и держал за рукав рубашки, Валера держал телефон и остальные пятеро были на шухире.
— Это те, что выбежали из зала, когда я пошел искать тебя? — спрашивает Костя, плотно сжимая кулаки. В нем бурлила ярость, злость и ненависть, пока во мне сожаление, обида и боль.
— Да.
— Откуда шрам? — спрашиваю я, разглядывая небольшой шрам в виде точки.
— Я попыталась вырваться и у меня получилось, но когда меня поймали, — она начала дрожать, — Егор не выдержал и проткнул руку иглой от циркуля. Они все ужаснулись и убежали…
— Пока ты вскрикнула от ужаса, — продолжил Костя, — Я убью этих малолеток!!!
Я не стала ничего отвечать, просто притянула её в крепкие родные объятия и без остановки шептала: «Прости… Прости меня… Прошу, прости».
— А ты сам нам ничего рассказать не хочешь? — успокоившись, спрашиваю я, когда мы переместились все на кухню, поедая обед, который нам оставила мама.
— Смотря, что тебя интересует? — прожевав, отвечает он.
Пока я и брат смотрим друг на друга в упор, Алена с усмешкой наблюдает за нами.
— Ну-у-у… может, объяснишь, почему это в журнале по урокам у тебя много пропусков, а иногда тебя находят в туалете с пачкой сигарет?
— Как ты узнала…?
— А ты от ответа не убегай! — бросив в него конфетой, возмутительно бросаю я.
Продолжаю прожигать брата взглядом и в итоге получаю лишь побег.
— Я убью тебя! — рванув за ним, визжу я.
Глава 15. Михаил Раймис
*****
Вся ночь прошла как на иголках. Вчера вечером, приехав домой после того, как после короткого и мало-информационного разговора по просьбе Ульяны оставил её возле подъезда, я долго не находил себе места и очень сильно переживал за девушку и за то, что в целом в последнее время в её жизни происходит слишком часто и слишком много проблем. Можно сказать, что они словно снежный ком, который быстро катится с высокой горы и нарастает по мере своего передвижения вниз. Меня это сильно настораживает. И сама девушка заставляет меня тоже переживать за неё, ведь то, что она довольно закрытый и самостоятельный человек, готовый в одиночку противостоять всем своим трудностям, не делает её неуязвимой. Внутри она такая же нежная и мягкая, как и все остальные девушки, которая просто нуждается в любви, поддержке и понимании. И я не хочу в один момент понять, что из-за своей невнимательности, случайной глупости или же ошибки, не смог предотвратить что-нибудь, что исправить будет уже нельзя…
Лежу на кровати, держу в руках телефон и смотрю на дисплей, долгое время размышляя и не решаясь, наконец, набрать нужный номер и позвонить.
А что, если она сейчас занята или спит? Время всё-таки девять утра. Или позвонить?! Ведь вдруг Ульяна сейчас нуждается как раз именно в моей помощи?! Блин, блин, почему это всё ТАК сложно?!
В итоге не выдерживаю своего же бурного потока мыслей и в контактах нахожу номер, подписанный как «моя сумасшедшая *красное сердечко*»
Нажимаю на кнопку вызова и пока из динамика раздаются длинные и протяжные гудки, нервно постукиваю пальцами по деревянной спинке кровати. Все нервные окончания сейчас напряжены до предела, казалось бы, я же парень, боксёр, самообладание которого должно быть на высшем уровне, но нет, сейчас мои чувства и эмоции неподвластны мне. Я не могу контролировать их, ровно как и мысли, которые сейчас только об Ульяне и её проблемах, которые нельзя оставлять просто так и пускать на самотёк, а как можно скорее их решить.
Долгожданный щелчок и с другой стороны трубки раздаётся сонный голос девушки. Расслабленно выдыхаю, слыша любимые и успокаивающие нотки.
— Доброе утро, — произношу я, не сумев сдержать нежной улыбки на своём лице. — Как дела? И почему вчера не позвонила?! Я же ждал. И волновался… — добавил, чтобы девушка не подумала о том, что я как-то резко веду себя с ней. В принципе, меня же тоже можно понять.
Ничего толком вчера не рассказав, Ульяна сама невольно лишь ещё сильнее вызвала моё переживание. Ну а мысли, тем более, когда у них особо нет никаких ограничений, — самое страшное оружие, которое только есть у человека. Именно так он может себе много чего придумать и это уже никак не исправить, ведь это всё выливается в его принцип. Твёрдый принцип, неподвластный чьему-либо влиянию. Как говорится в народе, проблемы лишь в твоей голове, а остальное — отвлекающая завеса, не дающая нам увидеть простую истину.
