И вот она сидела у окна, вся освещенная солнцем, и рассеяно мешала ложкой в чашке… Белое-белое лицо, черные-черные волосы. На свету зрачки ее сузились, глаза тоже казались белыми…
Из рукавов черной водолазки выглядывали узкие запястья, тонкие и хрупкие. Ни колец, ни браслетов. Печальное, странное, холодное создание. Очень красивое. Изысканно-изящное…
Феликс опустил голову, почувствовав приступ досады и раздражения. Он злился не на Лару, нет. Он злился сейчас на себя. За то, что Лара на самом деле ему нравилась. Ладно, она не охотница. Но она дала повод вспомнить, что охотник – он.
Девушка допила кофе, скомкала в пальцах салфетку и ушла, на прощание бросила равнодушно-невнятно: «Приятного аппетита».
А через пять минут явились соседи – Никита Андреевич и Лидия Савельевна, чета пенсионеров. Кстати, вполне приличные, деликатные люди. Прибежали мальчишки, отпрыски Альбины – Гоша и Петя. Молчаливые и тоже неназойливые, изнывающие от вселенской тоски. И вот она, Альбина… выплыла из дверей, встала посреди ресторана и жадно оглядела зал. Нашла в толпе взглядом Феликса и сладко улыбнулась.
«Да пошла ты…» – с тоской подумал Феликс и выскочил из-за стола, так и не доев свои круассаны с маслом.
– Доброе утро! Уже позавтракали? Какой вы быстрый… – обратилась Альбина к Феликсу, когда тот пробегал мимо нее.
– Доброе… Ну, что сказать… Кто рано встает, тому бог подает!
– Верно, верно… – стараясь скрыть разочарование, вздохнула Альбина.
Теплоход плыл сейчас по Угличскому водохранилищу.
Широта, простор. Синее небо сливалось с синей водой, солнце отражалось в волнах серебристой рябью, а вдоль борта с криками летели чайки… Было и холодно и жарко одновременно. Было и плохо и хорошо – тоже одновременно. И, самое главное, Феликс решительно не знал, что со всей этой окружающей красотой делать. И что ему самому делать сейчас – плакать или смеяться?
И главное, где-то здесь бродит Лара, тоже слишком красивая для него…
Поэтому Феликс, не мудрствуя лукаво, вернулся в свою каюту и снова лег спать.
…Он проснулся от того, что в дверь постучала горничная – уборка кают.
Феликс вскочил и, сонный, несчастный, злой, перебрался на палубу. И уже осознанно стал бегать по всему кораблю, выискивая Лару. В надежде, что вот он увидит ее сейчас, заметит в ней какой-нибудь недостаток или она сама ляпнет опять какую-нибудь глупость – и тогда он наконец освободится от всяких мыслей о ней.
Но Лары нигде не обнаружилось – ни на одной из палуб, ни в баре, нигде.
По громкой связи объявили, что сейчас теплоход будет проплывать мимо Калязинской колокольни, которую удобнее всего наблюдать со смотровой площадки.
Феликс принялся искать эту самую смотровую площадку в надежде встретить там Лару.
Наконец нашел нужную палубу, прорвался на нос теплохода. Толпа народу, все щелкают фотоаппаратами, ахают, охают, тычут пальцами в высокую колокольню, вырастающую прямо из воды.
Феликсу эта самая колокольня была до лампочки. Ему не нужна колокольня. Или нужна, но только в комплекте с Ларой! Он потолкался в толпе, не слушая гида, рассказывающего об истории Никольского собора и о том, как получилось, что колокольня собора теперь торчала из воды, выбрался на свободное место, перегнулся через перила…
И увидел Лару – она стояла на нижней палубе, и ее черные волосы развевались на ветру.
Феликс по трапу спустился вниз. Солнце светило прямо в глаза, мимо, на уровне лица, метрах в двух от борта, пролетела чайка – она повернула голову к Феликсу и, раскрыв клюв, сердито заверещала. Словно пророчество какое выкрикнула…
– Лара!
– А? – Молодая женщина повернулась быстро – лицо оживленное, радостное – и сказала, указывая рукой на приближающуюся колокольню: – Чудесно, да?
Наверное, Ларе было все равно, кто с ней рядом. Она обратилась сейчас не к Феликсу, а просто к знакомому… Хотела разделить с кем-то свои чувства. Все равно с кем.
У Феликса заныло сердце. Лара оказалась настолько мила, настолько хороша, что никаких недостатков он в ней не смог разглядеть. И это было ужасно. Какая мука, какое наказание для нормального, здравомыслящего человека – влюбиться… Влюбиться с первого взгляда.
– Ага, – сглотнув, кивнул Феликс. – Очень красивая!
Лара вдруг вспыхнула, отвернулась.
Феликс встал рядом, положив свои руки на борт – рядом с ее. Лара молчала, молчал и он.
Проплыли мимо Калязинской колокольни, та уже растаяла вдали, в бликах от воды, в солнечной дымке…
– Лара… Лара, а идемте в бар?
– Зачем?
– Как зачем?.. Выпьем пива, вина, чего вы там любите, я не знаю…
– Пить с утра?.. Нет, я не могу. Я не хочу, – она поморщилась, приложив ладонь к горлу.
– А вечером?
– Вечером? Да, наверное… – растерянно ответила Лара.
Повисла пауза. Феликс совершенно не знал, о чем говорить с ней, как… У него почти не было опыта общения с женщинами. С людьми.
– Лара, а почему вы одна?
Она вздрогнула, удивление мелькнуло в светлых глазах… Но ответила спокойно и даже как-то вызывающе:
– А зачем мне кто-то? – а потом добавила тихо: – Другие – это ад.
У Феликса заныло сердце. Она ответила именно так, как сказал бы и он. Не этой фразой, может быть, но по смыслу – одинаково… «Мне невыносимо с другими людьми. С ними тяжело. Я не понимаю их и не хочу понимать!»
– Зачем же вы поехали на теплоходе? Отсюда же не убежишь… – усмехнулся Феликс. – Мы заперты здесь. Мы как сельди в бочке.
– Но я же не собираюсь ни с кем сближаться! – Лара нахмурилась, пожала плечами.
– Я тоже не хочу ни с кем сближаться. Кроме вас.
– О господи… Да что ж это такое! – пробормотала Лара и, развернувшись, ушла.
Феликс схватился за голову: «Веду себя как дурак. Позорище! Я все испортил…»
В обед он подкарауливал Лару у ресторана.
Увидел ее в конце коридора, запомнил дверь, из которой она выходила, – предпоследняя с торца.
Лара шла по мягкому ковролину, гасившему звук ее шагов, вертела на безымянном пальце ключ от каюты и смотрела себе под ноги. Она слегка сутулилась, но в этой сутулости да и вообще во всех ее неловких, угловатых, подростковых каких-то движениях была своя прелесть. Очарование. Загадка.
Феликс вышел из-за угла – Лара чуть не носом уткнулась в него:
– Ой!..
– Простите. Вы… тоже обедать?
Она не ответила и засмеялась, но как-то необидно совсем…
За столом он смотрел только на нее, на Лару. И чем дальше, тем сильней в Феликсе рос, кристаллизовался интерес к этой молодой женщине.
Альбина это заметила и сидела с кислым видом.
Днем теплоход причалил в Угличе – старинном маленьком городке. До местного Кремля шли пешком, через большой тенистый сквер, где в несколько рядов торговали сувенирами.
