тебя. Мы просто разрываем наш договор немного раньше, чем собирались.
Регина комкает в руке салфетку, рвёт её на мелкие кусочки и даже не замечает, как белая бумажная труха осыпается на её жутко дорогое платье. Она пытается переварить услышанное, а я всё-таки решаю не умирать голодной смертью.
Плавно и никуда не торопясь, я отрезаю кусочек от своего стейка и кладу в рот. Медленно жую, словно один за столиком нахожусь, и молчание меня вовсе не тяготит.
Ставить точки легко, если готов к этому, а я сейчас готов как никогда до этого.
– Регина, ты помнишь, как всё началось? Наш договор?
Она пьёт вино и нетерпеливо рукой взмахивает. Конечно, помнит.
– Тогда ты вляпалась в очередное дерьмо, я тебя спас. Поддался на уговоры, мольбы твои слёзные, притворился твоим парнем. И тебе было хорошо за ширмой, и меня никто не трогал. Но всё это зашло слишком далеко.
– У тебя кто-то есть? Ты поэтому?
На мгновение теряюсь. У меня есть кто-то? После гневной тирады Марты, после её вопросов, я понял, что действительно больше не могу всё это продолжать.
Слишком много лжи, которая вяжет меня по рукам и ногам. Я вроде и свободен, а вроде бы и состою в отношениях с девочкой из “своего круга”. Глупость.
– Регина, ты же помнишь? Мы играем в пару голубков, но мы не лезем в личную жизнь друг друга.
– Значит, всё-таки кто-то есть, – прищуривается и отодвигает подальше тарелку. Похоже, аппетит у Регины пропал. – Марк, я твой друг, я на многое ради тебя способна, но этот вечер… там будет отец. Если я приду в клуб одна, у него будут вопросы. И ты знаешь прекрасно мою ситуацию. Отец же охрану приставит, вновь наймёт бугаёв, чтобы его доченьку охраняли! А я так больше не хочу!
Николай Тихомиров – редкостный параноик. Регину лет с двенадцати пасут охранники, и только “отношения” со мной дали ей временную свободу. Наверное, в этом тоже была причина, по которой я согласился на этот фарс – мне элементарно было жаль подругу детства.
Но сейчас я хочу пожалеть себя и сбросить с себя этот камень фиктивных отношений.
– Но я не могу вечно тебе алиби организовывать, – доедаю стейк, запиваю водой с лимоном, промокаю губы салфеткой. – Ты же понимаешь это? Ну, в самом деле, не жениться же нам.
– Марк, только на этот вечер… Нет? Не согласишься? Блин, Орлов! Так меня подставляешь.
– Тихомирова, всё это вообще не надо было начинать, чтобы не заканчивать вот так. Да и вообще. Не ходи ты на вечеринку Казанцева. Ты же терпеть его не можешь.
– Но папа… он говорит, это нужный для него человек…
– Ну, если папа говорит, – усмехаюсь, понимая, что всё это высокомерие и стервозность – не больше чем защитная реакция насмерть зашуганной девочки.
– Знаешь, Марк, – фыркает и одним большим глотком уничтожает остатки вина. – Не все могут быть такими смелыми, как ты. Захотел уехал от родителей, захотел вернулся. Хочешь, общаешься с матерью, а хочешь и нет. Я так не могу.
– А ты просто попробуй. Отец никогда не станет с тобой считаться, пока ты всё безропотно терпишь. Тебе двадцать четыре года, попробуй хоть что-то сделать сама, без папиной на то воли. Либо так и продолжай быть забавной обезьянкой, которую папа всем показывает.
Регина насуплено молчит, переваривает информацию, а я расплачиваюсь с официантом.
– Вижу, аппетита у тебя совсем нет, – замечаю и указываю на свою машину, припаркованную за витринным окном. – Давай подвезу. Если хочешь, могу официально пообщаться с твоим отцом и рассказать ему, какое я дерьмо и как посмел бросить его любимую дочь.
Регина машет на меня, улыбаясь, называет идиотом и всё-таки соглашается на мои услуги извозчика.
Её дом всего в трёх кварталах от ресторана, и уже через пятнадцать минут я паркуюсь у шлагбаума. Регина берётся за ручку двери, но в последний момент наклоняется ко мне и снова целует в щёку.
– Спасибо тебе, что согласился быть моим фиктивным парнем.
– Из нас получилась неплохая парочка, – щёлкаю её по носу, а Регина морщится недовольно. – Удачи, Тихомирова. Звони, если что.
– Всё-таки у тебя кто-то есть, – повторно озвучивает свою догадку, но я загадочно молчу. – Эх, ещё друг называется. Ты партизан, Марк Романович.
Есть ли у меня кто-то? Я не знаю. Но очень скоро планирую в этом вопросе разобраться.
«Ты же не забыла, куда мы вечером идём?»
«Забудешь тут, если кое-кто мне каждый час напоминает».
«Бу-бу-бу, Марта Артёмовна». И смайлик с высунутым языком.
Я пью чай, сидя в просторной кухне дома Орловых. Переписываюсь с неугомонной Танькой и смотрю в окно на стремительно темнеющее предгрозовое небо. Если так пойдёт дальше, то хлынет дождь и тогда случится апокалипсис – ливни в нашем жарком городе случаются редко, но всегда метко.
Смоет к чёртовой бабушке, и тогда ни о какой вечеринке в модном клубе можно не беспокоиться – её просто не будет. Вернее, я до неё не доеду.
“Ты видела, какая погода на улице?”
“Ой, ладно тебе! Не сахарные, не растаем. А шанс попасть в “Звёздное небо” выпадает раз в жизни”.
“Думаешь, брат Валеры больше не захочет забронировать для нас столик?”
“А вдруг? – задумчивый смайл. – Всякое бывает. Так что отставить сомнения, в семь встречаемся у меня! Чмяо, Мартуша».
Чмяо так чмяо.
Дом Орловых с самого утра радует меня тишиной и гулкостью просторных комнат. Хозяева отправились на чей-то юбилей за город и вернутся только к понедельнику, а все работники под разными предлогами уже успели отпроситься и разъехаться по домам. Кажется, у одной меня ещё остались тут дела. И у охранников, которые безмолвными тенями скользят по участку, сторожат владения Орловых при любой погоде. Бдительные товарищи, огромные и мрачные. В одинаковых костюмах, с похожими короткими стрижками и мощными затылками, они больше похожи на шкафы на ножках, чем на живых людей.
Чай застревает в горле, когда вижу проходящего мимо окна Марка. Так и сижу, застыв с чашкой в руках. Не под стол же влезать, да? Марк будто бы чувствует нацеленный на него взгляд: останавливается и поворачивает в мою сторону голову. Бежать поздно, да мне и не хочется выглядеть дурочкой – в конце концов, у нас не было ничего, чтобы страдания и концерты устраивать.
Ну, почти ничего.
Марк улыбается широко и мнёт в руке какой-то листочек. Вандал, деревья обрывает! Я хочу сердиться на него, злиться, но в
