– Но что, Ангелина?! Чем ты руководствовалась, обманывая меня столько времени?
Он смотрит на меня с неприкрытым порицанием, и я вдруг неожиданно для себя взрываюсь:
– Ты ведь женат, Саш! – всплескиваю руками. – Я забеременела, а ты укатил в Америку к своей красавице супруге! Думаешь, легко мне было?! Я хотела, хотела быть с тобой! Хотела, чтобы мы растили сына вместе, но ты сделал выбор не в мою пользу! Ты просто уехал, понимаешь?! Уехал и женился на другой. А я осталось тут одна…
Выплеснув свою обиду, я как-то резко обмякаю. Силы внезапно заканчиваются, и я, отшагнув назад, опираюсь на кухонный гарнитур.
– Если бы я знал о ребенке, возможно, моего брака вообще не было бы, – цедит Александр.
Слышать это больно. Потому что в этот самый миг я осознаю всю горечь упущенных возможностей. Неужели жизнь действительно сложилась бы иначе, если бы я своевременно сказала Вавилову о беременности?
– Я… Я не могла об этом знать, – пытаюсь оправдаться.
– Ты забеременела раньше, чем я женился, не так ли? – продолжает напирать он.
– Да, и я даже собиралась сказать тебе об этом. Но в тот момент у меня не было твоего американского номера, а сам ты не объявлялся… В общем, я пошла к Мадлене Георгиевне, хотела спросить у нее твой контакт.
– Ты разговаривала с Мади? – Вавилов выглядит поистине пораженным. – Она знала о твоей беременности?
– Да. Мне пришлось сообщить ей правду. Я всего лишь хотела узнать твой номер… – я прерываюсь, потому что от горьких воспоминаний к горлу подступают слезы.
– А она что? – видимо, от волнения Александр тяжело дышит. – Как она отреагировала?
– Мадлена сказала, что ты скоро женишься на Юлии. А еще, что она твоя любовница, – тихо всхлипываю. – И что я просто дура, если думаю, будто моя беременность изменит твое ко мне отношение.
Вавилов молчит. Его глаза широко распахнуты, а грудная клетка высоко вздымается. Кажется, услышанное стало для него настоящим шоком. По крайней мере, я никогда не видела Александра настолько обескураженным.
– Господи, – выдыхает он, затем зарывается пятерней в волосы. – И ты ей поверила? Поверила, да?
– А что мне оставалось делать? – развожу руками. – Ты уехал. Не писал и не звонил. Я решила, что не нужна тебе.
– Ты была нужна мне, однако обстоятельства в какой-то момент оказались сильнее, – Вавилов сокрушенно качает головой. – Но, черт возьми, Ангелина, если бы я знал о ребенке, это бы все изменило. Абсолютно все, слышишь?
– Ты бы не женился? – спрашиваю робко.
– Нет, – отвечает твердо. – Не женился бы. И не уехал.
– Но как же Юлия?
Александр испускает который по счету вздох и отходит к окну.
– Тут все очень сложно, Ангелина. Сложнее, чем ты можешь себе представить, – он выглядит печальным и изможденным. – До свадьбы мы с Юлей были помолвлены десять лет. Наши семьи давно решили, что мы станем парой, но ни я, ни она не горели желанием вступать в этот брак.
– Вы… Вы не любили друг друга? – догадываюсь.
– О любви речи не шло, – горько усмехается Александр. – Но мы хорошо ладили, и это казалось неплохой базой для союза. Потом случился крупный проект в Америке и тянуть со свадьбой дальше было уже невозможно. Мы расписались. И даже пробовали жить как настоящая семья, но быстро поняли, что ничего не выйдет.
– Но, если все так, как ты говоришь, разве моя новость что-то бы изменила? – спрашиваю с отчаянием. – Ты поступил так, как должен был. У тебя не было выбора.
– На самом деле выбор есть всегда, – задумчиво отзывается он. – Это, скорее вопрос мотивации и цены. Три года назад я не видел смысла рушить то, что моя семья строила десятилетиями. Но, если бы я знал о сыне, смысл бы появился.
Глава 41
Я сглатываю. Осознание того, что все это время Александр, как и я, был несчастлив в любви, обрушивается на меня подобно камнепаду. Ах, если бы я знала… Если бы могла предугадать!
Но все сложилось так, как сложилось. Времени назад не отмотать, а прошлого не изменить. Наверное, то, что мы встретились после стольких лет и смогли все открыто обсудить, уже можно считать большой удачей. Ведь при другом стечении обстоятельств наши жизненные пути могли бы вообще никогда не пересечься.
Александр по-прежнему стоит у окна и буравит тяжелым взглядом ночную улицу. Подхожу поближе, и наши плечи едва ощутимо соприкасаются.
– Прости меня, Саш, – говорю негромко. – За то, что струсила. За то, что скрыла правду.
Я испытываю искреннее сожаление, и просто хочу, чтоб он об этом знал.
– И ты меня прости, – отвечает он. – Я корю себя за то, что оказался недостаточно проницательным.
– Брось… Ты не мог знать.
– А должен был. Должен, понимаешь? – он поворачивается, и его взгляд ложится на мое лицо. – Ведь это наш ребенок.
Наш ребенок. Это звучит как-то очень тепло и по-доброму. Словно хмурое небо общих трудностей пронзил маленький лучик света.
Я тоже поворачиваюсь к Александру, и дыхание вдруг резко обрывается. Потому что его взгляд с томной поволокой наталкивает меня на порочные и даже постыдные мысли.
Боже, он такой красивый! Просто идеальный мужчина. Породистый, харизматичный, статный. Должно быть, именно поэтому при виде его мои колени безвольно подкашиваются, а сердце трепещет пойманным мотыльком.
Александр невообразимо хорош. Мало того, что мечта любой женщины, так еще и отец моего ребенка. Ребенка, которому, судя по всему, он очень рад. А иначе, как объяснить тягу Вавилова к нам с Даней?
– Пожалуйста, Саш, – шепчу я, стремительно теряя рассудок. – Не давай мне ложных надежд. Во второй раз я не справлюсь.
Мужчина притягивает меня к себе за талию и осторожно проводит рукой по моей щеке.
– Никаких ложных надежд, Ангелина. Я люблю тебя.
Если до этих слов я еще хоть как-то цеплялась за остатки рациональности, то, услышав их, напрочь теряю связь с трезвой реальностью. Голова кружится, земля уходит из-под ног, а в душе распускаются подснежники.
– И я тебя люблю.
Обвиваю шею Вавилова руками и, привстав на носочки, тянусь к его губам. Они у него горячие, немного жесткие и невыносимо вкусные. Александр отвечает на поцелуй мгновенно, а через секунду и вовсе перехватывает инициативу в свои руки: дразнит, сводит с ума, подчиняет.
Голову затягивает розовым туманом, а по венам обжигающей субстанцией разливается удовольствие. Мне хочется раствориться в объятиях Вавилова, расщепиться на атомы и слиться с ним воедино.
Господи! Кажется, я никогда не была так счастлива!
Александр разворачивает меня на девяносто градусов и сажает на кухонный стол, пристраиваясь меж моих разведенных по сторонам ног. Жалобно дзынькает упавшая на пол металлическая салфетница, но нам нет до этого никакого дела. Не разрывая поцелуя, мы самозабвенно исследуем тела друг друга. Александр гуляет руками по моей спине, а я с жадностью ощупываю его мощные грудные мышцы.
Секунды превращаются в вечность, а границы, которые я возводила столько лет, в одночасье рушатся. Одно дыхание на двоих и ритмичный стук сердец в унисон – кажется, мы больше никогда не будем прежними. Прямо сейчас, в эту секунду Вавилов проникает мне под кожу, а я мягко, но уверенно протаптываю дорожку ему в душу.
Несомненно, впереди у нас еще много препятствий, но, когда он целует меня вот так, пылко и упоенно, это теряет всякое значение. Какая разница, что будет потом, если настоящее столь ослепительно прекрасно?
Оставляя влажные дорожки на моей коже, Александр спускается ниже и осторожно проводит языком по ключицам. Я чувствую его горящее желание, да и сама едва удерживаюсь от того, чтобы не сорвать с него рубашку.
– Я так скучал, – нашептывает мужчина в порыве страсти. – Так долго ждал тебя.
Он ждал? Вот это да. А я думала, я одна изнывала от тоски и ожидания. Раньше я не хотела в этом признаваться, ни себе, ни кому-либо еще, но Александр ни на секунду не покидал моего сердца. Он пробрался туда в первые дни нашего знакомства и прочно обосновался.
