Божена, может, и хотела ещё что-то сказать, но на лестнице слышались шаги и голоса. Вниз спускались Беата и Алекс.
— Боженка, там чудеса чудесные. Беата разговорила маму. И та всё съела. — Спасибо тебе большое, — Божена обняла Беату, — Ты чудесная!
Роберт скорее подошёл к Беате. Прижал к себе. — Ты как? Устала? — шепнул на ухо. Почувствовал, что в его руках Беата не расслабилась, как обычно. Всё тело, как натянутая струна. Что ж, значит они поговорят. Обязательно. Но без свидетелей. — Да, есть немного. Нам же ещё обратно ехать.
Они тепло прощались с Красицкими. Дети снова висли на Роберте. Божена обнимала Беату. Алекс сгреб всех вместе. — Доброй дороги!
Роберт помог Беате сесть в машину. Когда сел сам и закрыл за собой дверь, понял, что говорить нужно будет прямо сейчас. Тишина между ними была острой.
Глава 62
62.
— Девочка, выслушаешь меня? — попросил Роберт через томительную минуту звенящей тишины. У него смелости оказалось больше. Да и чувство вины давило. Хотя у них за всё это время не было повода разговаривать о прошлых отношениях.
— Ты женат? — глубоко вдохнув для храборости, перебила его Беата, задав, пожалуй, главный вопрос. Наличие детей она ещё пережила бы. — Нет. Не женат. Уже очень давно, — Роберт в уме считал, сколько лет точно, — Уже почти пятнадцать лет как, — выдал он после подсчетов.
Беата шумно выдохнула. Она очередной раз надумала себе о Роберте черт знает что. Обидела своим вопросом? Не похоже. Расскажет он об этой Марине? Уж больно не лестно о ней отзывался Красицкий.
— А сколько был женат? — тихо спросила Беата. — Шесть лет. Она эмигрировала. В Израиль. Потом я подал на развод в одностороннем порядке. Но из армии меня уже уволили за брак с иностранкой. Сейчас она живёт в Америке.
— А дети? — теперь по "минному полю" шла Беата. И ей этот путь был жизненно важен. Пока они не сели в машину и она не задала свои вопросы, мысли чуть не свели её с ума. Она пыталась в голове вернуться в жизнь без Роберта. В конце концов, у неё всё есть и она всё умеет делать сама. Откуда тогда эта дикая эмоциональная зависимость?
— Нет, надеюсь, что детей у меня нет.
Новый выдох. Стальные канаты внутри Беаты стали потихоньку ослабевать.
— Жабка, послушай, я женился на первом курсе. Не спрашивай, почему. Это не то время, которое мне хотелось бы вспоминать. Единственное, за что я благодарен Марине, это за танцы. Она восемь лет была моей партнершей. Танцы не дали мне слететь с катушек от огромных умственных нагрузок в интернате. Потом помогли избежать жизни в казарме. Я совсем не горжусь тем, что женился. И не горжусь, что у меня так и не было настоящей семьи.
Роберт с силой сжимал руль. Напряжённо всматривался в сереющую дорогу. — Я очень не хотел, чтобы что-то о моей жизни ты узнавала вот так. Не от меня. Если ты хочешь узнать обо мне что-то, то спроси. Прямо спроси. Я отвечу. Обещаю, что честно.
— Где ты служил? — В Щецине. На авиабазе. Я лётчик-истребитель. — Капитан? Я видела форму, — быстро пояснила Беата. — Да, дальше дело, видишь, не пошло. Но я рад. Ты же знаешь, я всегда хотел в гражданскую авиацию. — А почему сразу не пошёл? — По бедности, принцесса. В училище было полное довольствие и очень высокая стипендия. И этим я тоже не горжусь.
Роберт испугался, что вот сейчас она пожалеет его. Только не жалость! Что угодно. Жалким перед ней он быть не хотел.
Беата молчала, теребила ремешок сумочки. Мимо неслись сосны, крохоные деревни с острыми пиками костелов, поля с огромными круглыми стогами соломы. Машин по мере приближения к столице прибавилось.
Тишина перестала быть гнетущей.
— Папа бы очень тобой гордился, — вдруг выдала Беата, — Когда ты уехал, я… В общем, я заболела тогда. И слышала разговор родителей. Папа сказал, что он гордился бы тобой, если бы ты осуществил свою мечту летать.
Роберт обдумывал сказанное Беатой. Какой была бы их жизнь, останься он тогда в Гданьске?
Может быть сейчас они ехали вот так в машине от друзей домой, а на заднем сидении дремали бы, обнимая свои игрушки, уставшие за день дети. Картинка получилась настолько яркой, что он даже специально посмотрел на заднее сидение через зеркало.
Но с другой стороны, не было бы у него этих друзей, если бы не интернат. И профессии. После обычной школы он не пошёл бы учиться. Скорее начал зарабатывать, чтобы помогать тётке. Уж точно не сидел бы на её шее. И что он смог бы тогда предложить Беате? Ни своего угла. Ни профессии.
Они заехали на заправку. До Варшавы оставалось уже всего ничего. Роберт оплатил бензин. Взял кофе в автомате. И пару сендвичей. Беата благодарно кивнула.
Уселись за крохотный столик на улице. Холодало. Роберт снял джинсовку, накинул на плечи Беаты. Смотрел, как она пьёт. Потянулся, стёр пальцами молочную пенку с её губ. Вдруг Беата поймала подушечки его пальцев губами.
От такого откровенного движения Роберт замер. Они встретились глазами. Рухнула эмоциональная стена.
Впрыгнули в машину. Темнота укутывала лес вокруг шоссе. Роберт свернул на боковую дорогу примерно через километр. Ещё одно преимущество хорошей машины — мягкие раскладывающиеся кресла они оценили по достоинству.
Глава 63
63.
День всех святых — время, когда все в Польше посещают могилы ушедших. Выходной. Возле каждого кладбища обязательно дежурят полицейские. Продают цветы и красные подсвечники-фонарики.
Беата тянула время. Находились одно за одним какие-то мелкие дела. Переложила расческу. Убрала фен. Поменяла полотенца. Надо ехать. На кладбище принято приходить до обеда. В Гданьск к родителям в этот день она снова не попадает. Сегодня к Збышу и Леславу.
Она пыталась вспомнить, когда была там последний раз. Выходило, что второго мая. А до этого тридцатого апреля. А до этого двадцать седьмого. И так каждые два-три дня. До второго мая. Ещё точнее, до её дня рождения. До дня, когда позвонил Роберт.
Шесть месяцев прошло. Так много, казалось бы. Потому что они были напонены эмоциями и событиями. И так мало.
Сегодня нужно было подумать о том, о чем думать категорически не хотелось. Кем она была год назад? Счастливой женой известного дипломата, мамой чемпиона и перспективного студента.
Год назад они говорили со Збигневом о внуках. А сейчас….
Сейчас она думала, каким бы отцом был Роберт. А ещё чувствовала себя разбитой и опустошенной.
"Моя железо-бетонная девочка". Так говаривал Збигнев. Когда она очередной раз преодолевала очередные трудности."Жабка, девочка, принцесса". Роберт называл её так. Но не говорил ничего больше, чем эти слова.
Впервые Беата позволила себе сравнить Збигнева и Роберта. До этого дня ей не приходило в голову это сделать.
Жизнь делилась невидимыми стенами на три части. До Збигнева с Робертом, со Збигневом без Роберта, после Збигнева с Робертом. Три разные жизни. Будто не одна Беата их прожила. А три совершенно разные женщины.
Ещё год назад у её жизни были итоги и результаты. Пройденный путь. Опыт. У нынешней жизни итогов не было. Открытые вопросы без ответов.
Зажав себя в кулак, Беата оделась. Пальто, зонт, сапоги. Прохладно уже. Перчатки, шляпка. Потом зайдёт в костёл. Вызвала такси. Машина пришла быстро.
Можно было бы договориться с Алексом и поехать вместе. Беата отказалась. Ей не хотелось ни с кем делить этот момент. Уж тем более с Робертом. Тот тоже предлагал отвезти её. Но после её однозначного и быстрого отказа взял себе рейс в Мюнхен. Вот и ладно. Этот путь только её. Есть вещи, которые человек должен пройти один. Без страховки.
Беата не заметила, как доехала. Престижное кладбище. Фамильный участок. Как же люди держатся за внешние проявления. Удивительно! Как кладбище может быть престижных местом? Но здесь это очень чувствовалось. Не то, что в Гданьске, где покоились её родители. Или в Москве, где могилы бабушки и дедушки.
