В один из совсем недобрых дней Настя поехала к нему, чтобы все выяснить. Спросить, как говорится, в лоб. А назад… уже не вернулась.
— Что случилось? — срывающимся, дрожащим голосом уточняет мать Егора. — Что-то ведь случилось, да? Они не встретились?
— Встретились, к сожалению… — в виски бьет пронзительный звонок телефона. Я снова вспоминаю, как проснулась от него глубокой ночью. Как неслась на такси в больницу и не могла дождаться приговора врачей. К Насте меня не пускали, никто не давал никаких прогнозов.
— Я не знаю наверняка, что тогда случилось. Уже потом, позже, сестра отказалась говорить правду. И мне, и, тем более, следователю. Уверяла, что упала сама. Но похоже, он толкнул ее. Вернее, оттолкнул. Она ударилась головой о стеклянную полку. Кровь долго не могли остановить. Думали, что вообще не придет в себя. Потом мне посоветовали перевести ее в частную клинику. Туда, где специализировались на таких травмах. Настя повредила какие-то сосуды. Последствия могли быть… вплоть до паралича.
— И ты согласилась, — не спрашивает — говорит Ольга, не сводя с меня застывшего, все понимающего взгляда.
— Что мне оставалось? Я не могла потерять сестру. Не могла просто позволить ей умереть.
— А взамен? — голос становится глуше. — Сколько стоило это лечение?
За окнами сгустился ночной сумрак. Несмотря на белые ночи, сегодня слишком пасмурно — как раз под настроение. Я должна была бы сейчас находиться в объятьях любимого человека… если бы не принятое много лет назад решение. Но выхода и правда не было другого. Я размазываю по щекам вновь сорвавшиеся слезы. Прости, Егор…
— За мной давно ухаживал… один человек. Ну, как ухаживал. Пытался добиться расположения. Дарил дорогие цвета, постоянно приглашал куда-то. Он был старше, лет на двадцать. Мы случайно познакомились, он читал какую-то лекцию у нас в институте по приглашению, и увидел меня. И, похоже, поставил галочку «добавить в свою коллекцию». Ему обычно не отказывали — деньги и статус делали свое дело.
Мне долго удавалось отбиваться от его настойчивого внимания. И, наверно, в конце концов, все сошло бы на нет… если бы не случай с Настей.
Слова вязнут в горле, и я замолкаю, пряча лицо в ладонях.
— Ты попросила денег? — почему-то в словах Ольги нет осуждения. Простая, лишенная всяких эмоций констатация факта.
— Можно и так сказать, — сиплю в ответ. — Согласилась ответить на его чувства… на одну ночь. В обмен на оплату клиники и лечения для сестры.
Слезы льют снова — не остановить. Я хочу остаться одна. Не видеть, не слышать никого. Забыть обо всем. Вот только это невозможно. Забыть — точно не получится.
— Я даже не знала, что он сделал фотографии… Зачем? Ему-то точно нечего было вспоминать, таких, как я, мог получить, сколько угодно. Стоило лишь пальцем поманить.
— Арбенин добрался до этих снимков?
Киваю, давясь очередным рыданием.
— Он отправил их Егору. Чтобы показать, какую неподходящую невесту тот выбрал.
Ольга притягивает меня к себе, обнимая за плечи.
— И ты решила просто сбежать? Не поговорив? Не попытавшись что-то объяснить?
— А разве вы сделали не то же самое? — я поднимаю глаза, пытаясь сфокусировать взгляд сквозь пелену слез.
— Чужим умом мы всегда мудрее, да, девочка? Но знаешь, мне почему-то кажется, что ты поторопилась. Не думаю, что мой сын так легко поверил бы фотографиям, не выяснив все лично у тебя.
— Так это же правда! — всхлипываю, не пытаясь вырваться из ее рук. Она мне совсем чужая… но одновременно, это единственный человек, которому я смогла довериться впервые за все годы. — Не подделка, не фотошоп! Все было именно так!
— И ты приняла решение за вас двоих… — задумчиво произносит женщина.
— Я приняла единственно правильное решение!
Она молчит, продолжая рассматривать меня, но этот взгляд красноречивее любых слов. Ольга уверена, что я допустила ошибку. Но нет, это не так. Егор не заслуживает ТАКОЙ жены. Ему слишком не везло в жизни, я не хочу, чтобы к этому добавилось еще и мое прошлое. Он должен быть счастливым. Должен гордиться своим любимым человеком. А я…
Додумать не успеваю, потому что в этот момент дверь номера сотрясается от мощных ударов. Кто-то грохочет в нее, что есть силы. Мы с Ольгой переглядываемся в растерянности, и она осторожно выдает.
— Наверно, ужин привезли. Я оставляла заявку…
Ужин? Вот с таким вот оповещением? Женщина и сама понимает, как нелепо ее предположение: любого работника выгнали бы в тот же день, если бы он позволил себе хоть что-то подобное.
К горлу подкатывает тошнота, и меня накрывает безотчетным страхом. Это точно Арбенин. Он откуда-то узнал о возвращении бывшей жены и явился поквитаться с ней. А когда узнает, что здесь еще и я… Или уже знает?
Стук между тем повторяется, еще более сильный и резкий, и я впиваюсь пальцами в руку Ольги.
— Не открывайте!
— Юль, ну так нельзя… — похоже, она думает о том же, о чем и я. И боится ничуть не меньше. — Этот грохот слышно на всю гостиницу. Сюда сейчас люди сбегутся.
— Ну и пусть! — я упрямо не выпускаю ее руку. — Его уведет охрана. Не станет же он выбивать дверь, если мы не откроем.
— И ты готова прятаться всю жизнь? — морщинки на усталом лице становятся заметней: сейчас эта женщина выглядит вполне на свой возраст. — Как я? — она осторожно, но уверенно разжимает мои пальцы. — Мы должны открыть, Юля. И послать его ко всем чертям. Туда, где ему самое место!
Направляется к выходу, но успевает сделать всего один шаг — и дверь распахивается, отлетая к стене от очередного удара. Я в ужасе вжимаю голову в плечи, ожидая увидеть свирепое лицо Арбенина.
Но на пороге оказывается совсем другой человек. Тот, кого здесь быть не может и не должно. Тот, кто мне нужен больше всего на свете.
Глава 26. Последняя
— Егор… сжимаюсь в комок, жалея, что не могу провалиться сквозь землю. Я безумно рада ему, но от стыда не в силах поднять глаза. Не знаю, куда деться. Как он сюда попал? Зачем?!
— Я за тобой, милая… — в несколько шагов пересекает комнату, опускаясь на колени перед креслом. Мои ледяные дрожащие руки тонут в его ладонях.
— Нет… — отчаянно пытаюсь вырваться. Отвернуться. Спрятаться хоть куда-то. Не хочу, чтобы он видел меня. Чтобы смотрел вот так: словно ничего не случилось.
А в дверях появляется запыхавшийся охранник. Оторопело таращится на перекошенную на петлях дверь. Но пока подбирает слова, его опережает Ольга, как-то в один миг преображаясь и принимая строгий, уверенный облик.
— У нас все в порядке, молодой человек. Дверь просто заело. Не беспокойтесь.
Объяснение его явно не удовлетворяет, но спорить мужчина почему-то не решается. Отступает в коридор, озадаченно разглядывая то меня, то Ольгу, то выбитую дверь.
— Я… сообщу администрации. Чтобы вам вызвали слесаря… — все, на что его хватает.
А Егор бледнеет, впиваясь ошарашенным взглядом в собственную мать.
— Мама?!
Я здесь точно лишняя. Они не виделись больше десятка лет. Хоть что-то хорошее есть во всем этом кошмаре: то, что Егор наконец-то узнает правду. Что мама не бросала его. Что любит и скучает до сих пор. Им так о многом нужно поговорить…
Он не сводит глаз с матери, а я пользуюсь этим моментом, чтобы все-таки высвободиться и улизнуть. Исчезнуть незаметно и теперь уже точно навсегда.
Но Егор в ту же секунду преграждает мне путь. Снова стискивает руку, теперь уже так сильно, что становится почти больно.
— Ну нет, даже не надейся. У меня на эту ночь совсем другие планы.
Он снова поворачивается к матери, не выпуская мою ладонь из своей.
— Ты же не исчезнешь? До завтра? Дождись меня, хорошо? Я снял номер в этом отеле, и утром мы поговорим. Или днем…
На губах Ольги дрожит едва заметная улыбка. Женщина смахивает слезы, слегка кивая. А меня уже подталкивают к выходу, не давая ни возразить, ни воспротивиться. Вообще не успеваю произнести ни слова, пока он тянет куда-то по коридору, в другой конец здания. Прикладывает карточку к двери и заводит вслед за собой в номер.
