а, записку напиши. Блокнот с ручкой у меня есть, с собой таскаю всегда… Где ты и все такое. Я передам куда надо. И сама ещё попробую связаться дома с телефона, если он воскреснет, конечно. У меня аккумулятор ну совсем непредсказуемый!
В щель снова вползает палка. На ней висит обещанный Блокнот с ручкой… и ножовка.
— Это тебе чтобы было чем время скоротать, — комментирует свое опасное подношение «красная беретка» и с намеком добавляет: — Или защититься.
Я быстро отцепляю ножовку от палки и наспех пишу записку — сумбурно, сбивчиво, но понять можно. Возвращаю обратно вместе со сдохшим мобильником. Остается только надеяться, что Царевичев успеет вовремя до меня добраться… или я сама сумею выбраться раньше.
— НУ, я погнала! — доносится через щель шепот девушки. — Держись там!
И через минуту все снаружи затихает.
Вжжжух. вжжжух… вжзжух.
Я на секунду останавливаюсь, чтобы смахнуть со взмокшего от пота лба прилипшие волосы, и с досадой смотрю на проделанную работу:
Пилю проклятые доски на окне уже целых полтора часа, но у меня это получается очень медленно. Мало того, что ножовка тупая и ржавая, так ещё и пилить неудобно. Щель от единственной отогнутой дощечки слишком узкая, чтобы можно было поместить туда пильчатый край с зубцами более эффективно.
Пять досок я отпилила и выбросила, но ещё остались две — самые толстые и крепкие.
Очень хочется ненадолго присесть и отдохнуть от непривычной мужской работы, но времени терять нельзя. Филин может вернуться с минуты на минуту. И как только мужчины на даче или в деревне умудряются пилить и рубить дрова каждый год?
Это же каторга какая-то! Им и спортивный тренажёр никакой не нужен — тут сплошная качалка мышц.
Представляю, что эти доски — единственное препятствие, которое разделяет меня и Царевичева… и дело идет быстрее. Гораздо быстрее! Откуда-то взялись новые силы, и на приливе энергии я начинаю орудовать ножовкой так рьяно, что не только побеждаю оконную заглушку, но и распиливаю часть чердачного подоконника.
Ну вот и все!
Обломки досок с треском летят наружу, и я выглядываю в освобожденное окно. Оно очень узкое, но моя голова и плечи наружу вполне пролезают.
Загвоздка только в одном — как спуститься вниз?
Сбежать с внешней стороны чердака однозначно легче, чем если спрыгнуть изнутри с потолка прямо в комнату. Потому что при всей простоте последнего способа между мной и свободой в этом случае встает запертая Филиным дверь.
Но вот если получится перелезть с чердачного окна на крышу, а оттуда на дерево, где сидела «красная беретка».. блин, я ж ее имя так и не спросила, неудобно-то как в-общем, если получится перелезть на дерево, то убежать будет проще простого. Спуститься вниз по стволу — и рвануть со всех ног подальше от этого страшного места.
А там уж будь что будет! Главное — действовать.
Самое очевидное решение принято, теперь нужно собраться с силами. Высота, правда, напрягает очень. Смотрю вниз на буйные заросли жгучей крапивы в полный человеческий рост и нервно сглатываю. Не дай Бог туда свалиться, это ж полная жесть… вроде как раку нырнуть в кипяток. Но зато под окном есть горизонтальная деревянная балка, на которой все ещё болтаются истлевшие ошметки бечевки для каких-то вьющихся растений. Возможно, прежние дачники когда-то подвязывали к этой балке виноград.
Чтобы взбодриться, я по привычке хлопаю себя по щекам и шепчу под нос:
— Давай, Катя! Ты сможешь. Просто сделай это.
Протиснуться в окошко задом наперед очень трудно. Оно такое тесное, что у меня перед глазами невольно всплывает кадр со знаменитым медвежонком из старого мультика, который обожрался и застрял в кроличьей норе. Но иначе снаружи не удержаться.
Извиваюсь изо всех сил и медленно продвигаюсь, пока вес моего тела целиком не переносится на руки. Занозы от неровно спиленных досок больно впиваются в напряженно дрожащие пальцы. К счастью, ноги упираются в заветную балку раньше, чем руки сводит судорога перенапряжения. Но расслабляться рано.
Я коротко оглядываюсь, чтобы прикинуть расстояние до ближайшей толстой ветки, и замечаю в соседском огороде движение. На грядке копошится старческая фигура в цветастом халате, собирая зелень. Скандальная Рева Виссарионовна.
Может, пойти к ней?
Искушение прикрыться чьей-то спиной очень велико. Но еще я отлично помню, как Филин угрожал расправиться с любым местным дачником, к которому я обращусь за помощью.
Так что. нет. К такой ответственности за чужую трагедию я не готова.
Вздыхаю и снова двигаюсь — очень медленно, постоянно замирая при малейшем подозрительном треске под ногами. Но балка вроде достаточно крепкая для моего веса, и до дерева я добираюсь без неприятных происшествий. Правда, вскарабкаться на него у меня недостаточно мышечных сил… но мне уже всё равно.
Как только пальцы сжимаются на ближайшей ветке, я просто повисаю на ней и перебираю руками, торопясь миновать опасные заросли крапивы внизу. На запасе адреналина сил хватает точнехонько до ствола дерева.
Опасливый взгляд вниз, и я разжимаю саднящие от царапин пальцы.
Бух.
Земля ударяется в ноги с такой силой, что я теряю равновесие и несколько секунд машу руками, как ветряная мельница. От сотрясения колени неприятно ноют:
— Всё хорошо, — убеждаю я себя вслух. — Всё будет хорошо.
И срываюсь с места через буйные заросли напрямик к покосившемуся забору.
Перелезть это хлипкое препятствие — раз плюнуть. Но даже и это делать не обязательно, потому что нескольких досок не хватает Но когда я воодушевленно хватаюсь за него, то сквозь щель вижу леденящее душу зрелище.
На улице видна знакомая раздолбанная «копейка», и возле приоткрытой дверцы спиной ко мне стоит. Филин.
Он вернулся!
Ужас накатывает на меня вместе с удушающей волной паники. Я инстинктивно отступаю назад и, словно в кошмарном сне, слышу, как оглушительно хрустит под пяткой какая-то дурацкая сухая ветка. Замираю, как вкопанная, но уже понимаю на уровне интуиции: поздно.
Филин резко оборачивается и безошибочно четко находит острым взглядом источник шума.
Мое сердце пропускает удар.
Всего одно мгновение мы смотрим друг на друга сквозь прореху в заборе. а затем я круто разворачиваюсь и, сама себя не помня, ныряю в заросли на границе с соседями.
Длиннющая, высотой с подсолнух, крапива, которую я так боялась, растет тут повсюду. Хлещет меня по голым рукам и жжет сквозь тонкую капроновую ткань на ногах. Пару раз мне прилетает в лицо, но я не обращаю на боль никакого внимания.
Вламываюсь в соседский малинник, как
