что настолько. Отец орал, чуть не набросился на Сашу, Агата, тогда успокаивала его. А я не могла понять, почему она на нашей стороне. Это потом пазл сложился. Этой же ночью отцу стало плохо. Мы с Сашей даже до его квартиры доехать не успели после скандала, когда нам сообщили, что отца увезла скорая. Новость меня убила. Конечно же я винила себя, свои необдуманные поступки, хотя сейчас почти уверена, что приступ отца случился вовсе не из-за шокирующей новости о моей свадьбе. Все было продумано и подстроено. Но тогда я была в шоке, впервые осознала, как много времени отдала на распри с отцом, и как мало у нас было хорошего. Первые дни я почти не покидала больницу. Несколько ночей провела у постели отца. Саша меня вроде бы и поддерживал, но как-то совсем не так, как мне бы хотелось. Пропало между нами то тепло, которое пробивало меня раньше. Я винила себя. Что погрузилась слишком сильно в горе из-за отца, да и старые шрамы по маме начали болеть с новой силой. Но тогда я еще жила и на что-то надеялась. Смерть моя наступила в тот момент, когда в одну из ночей я вернулась домой, и услышала из папиной спальни странные звуки. А когда вошла — розовые очки слетели с меня раз и навсегда. В постели были Агата с Сашей, их бурный секс я помню до сих пор. Эту мерзость не удается стереть из памяти. Она иногда является в кошмарах, марая и перечеркивая всю мою жизнь.
Наверное я бы не выжила тогда. Спасла меня тетя. Не дала наглотаться таблеток. А через пару недель я узнала, умирать мне теперь категорически нельзя — я жду ребенка. Деньги деда, на которые я так рассчитывала, действительно были. Но как оказалось, переходили они не мне, а моему ребенку, рожденному в браке, и только после достижения им совершеннолетия. А вот всем имуществом отца теперь распоряжалась Агата. Откуда-то так удачно появилась доверенность на ее имя на управление всем движимым и недвижимым. Поэтому смерть отца им не выгодна. Подозреваю, что завещание составлено не в пользу Агаты. Поэтому отца еще долго будут держать на аппаратах, да и потом, уверена, найдут какую-нибудь лазейку, чтобы мне ничего не досталось. Но для подстраховки у них есть еще наш брак с Сашей, который мне не дают расторгнуть. Даже став наследницей, уверена, мой муж найдет достаточно рычагов давления, чтобы загрести все в свои руки.
Деньги мне не нужны, пусть подавятся. Что странно, ребенка Саша не признал, хоть по документам Даня его законный сын. Я этому даже рада, потому что не хочу, чтобы этот гнилой человек даже подходил к ребенку. Развестись я не могу. Не выгодно это моему мужу. И он сделал все, чтобы сохранить формальный брак. Потому что если отец все же умрет, и все имущество перейдет ко мне, то Саша фактически получит все в свой руки. На этот счет у меня нет сомнений. И если раньше он держал меня заверениями, что отключит отца от аппаратов, если я подам на развод. То с рождением сына он получил более весомый козырь. Теперь я боялась за жизнь ребенка, а муж доказал, что его угрозы — не пустая болтовня. Однажды, после очередной моей истерики и желания освободиться от этого проклятья, он увез Даню на несколько дней. Малышу тогда было всего два с небольшим. Муж пугал меня страшными вещами, пока не заставил подписать бумагу, по которой в случае развода я отказываюсь от прав на ребенка. Не знаю, имеет ли данный документ юридическую силу, но психологическую точно. На развод я поклялась не подавать. Ежемесячно мне на счет приходит небольшая сумма на содержание, живу я в той самой квартире, которую отец успел оформить на меня до свадьбы. Помогает только тетя Женя. Александра я вижу не часто, но иногда мы все же появляемся в свете как пара. Ему невыгодно светить истинное положение вещей. На людях он неуловимым образом преображается, превращаясь в любящего и внимательного супруга. В такие моменты все же поражаюсь, как я могла купиться на его лживые слова, поступки, внимание в самом начале наших отношений. Неужели я настолько была слепа и не почувствовала фальши, которой пропитано каждое его слово. С годами я научилась скрывать на людях все свои чувства. Превратилась в послушную куклу, которую иногда берут для мебели, чтобы напомнить партнерам, что мой муж в семейном бизнесе не просто так. Он занимает законное место по праву моего мужа, он спаситель, он заботливый супруг, который не дал обрушиться империи Истомина, изо всех сил способствуя ее процветанию. Наедине же я знаю, что Александра лучше не злить. Приступы его агрессии я испытывала на себе не раз. Единственный светлый лучик в моей жизни — Данечка, сынок. Он один не дает мне сойти с ума, дарит счастье и радость. Почему мой муж уверен, что сын не его, я не знаю. Видимо все же считает, что той ночью я переспала с Ренатом. Пусть так. Выяснять я не хочу. Меня устраивает, чтобы он держался подальше от моего сына.
Все, пора уходить. — До свидания, папа. Время забирать Даню из садика. Я обещала сегодня моему мальчику погулять в городском парке.
Данька бежит впереди, щебечет, догоняет голубя. Я пытаюсь его догнать, но мой мальчик так увлечен, что врезается в высокого мужчину в джинсах и толстовке. Тот ловит его, не давая упасть, присаживается, поправляет курточку, а я замираю…
— Саша? — удивляюсь я. Какой-то странный у него взгляд и одежда. Никогда не видела раньше своего мужа в таком прикиде. Всегда модные костюмы, пальто, а сегодня одет как простой смертный, а не имиджевый бизнесмен. Волосы зачесаны не так, как всегда. Небритый.
— Что ты здесь делаешь? — смотрит хмуро, я бы сказала, пораженно. Я тоже не ожидала его увидеть.
Тут же оживает Данька.
— Папа, привет! Ты нас специально нашел? Прикольно. Ты с нами погуляешь?
— Нет, — хмуро.
— Ты как всегда занят? А мы с мамой пойдем сейчас на карусели. Я на высокую пойду. Я не боюсь, — тарахтит мой мальчик, а я зависла. Не пойму, что происходит. Почему Дементьев замер сейчас и смотрит на сына, как будто видит его в первый раз.
— С тобой все нормально? — спрашиваю я. — Ты странный сегодня.
— Да, нормально, — как-то с натугой говорит он.
— Хорошо. Мы пойдем. Пока, — спешу скрыться, вообще не люблю видеть этого человека рядом с Даней.
— Да,
