Но прежде, чем решаюсь ответить, жгучая боль, что едва не лишила сознания, неожиданно начинает затихать. Так же неожиданно, как и появилась, она становится еле ощутимой. Очередной страстный поцелуй обжигает и на какую-то секунду я чувствую себя так, словно задыхаясь, тону в морских глубинах. Обвив руками его шею, прижимаюсь все теснее. С восторгом ощущаю прикосновение упругого мускулистого тела. Безудержно, с все большим жаром целую в ответ его губы. Закрываю глаза, осторожно переживая странное ощущение, пронизавшие от кончиков пальцев на ногах до самой макушки.
Я не могу разобрать слов Стэфана, которые шепчет мне на ушко. Я слишком потрясена произошедшим. Понимаю только, что с его губ срываются нежные слова. Пытается утешить «свою девочку».
Я буквально задыхалась от новых ощущений. Изгибаюсь, вцепившись в каменные потные мускулы своего мужчины. Я все ещё не могу прийти в себя, даже когда все заканчивается и Стэфан сгребает меня в крепкие объятия. Удобно устроив мою голову у себя на плече, нежно перебирает влажные пряди у виска.
– Знаешь, когда я была маленькая, – провожу подушечками пальцев по колючим скулам и подбородку, – и плохо себя вела, мама часто говорила, что отдаст меня большому бородатому дяденьке.
Счастливо улыбаюсь, когда Стфэан поворачивает лицо и бесконечно нежно и благоговейно целует меня в лоб.
– Непослушная испорченная девчонка, – преувеличено строго откликается Стэфан, лаская мою ногу, запрокинутую на его бедра. Нежно гладит мое обнаженное все еще покрытое испариной тело. Но самодовольную кривоватую улыбку, как не старается, скрыть не может.
– До тебя я не была испорченная, – обиженно соплю, бью кулачком в смуглое плечо. – Во всем ты виноват, Стэфан Дицони, – почти мурлыкаю, слегка царапая острыми ногтями жилистую шею.
– Да, – в глазах Стэфана ничем не прикрытая мужская гордость плещется. – Именно я.
Гордится, что первый. Ну и пусть. Больше меня этот факт не пугает. Это даже в какой-то степени мило…
Широкие темные брови на переносице сходятся.
– Не понимаю, – красиво очерченные губы приоткрываются, – почему так настойчиво убеждала, что уже не девочка?
– Наверняка ты слышал, – приподнимаюсь на локте, чтобы видеть мужественное лицо. В глазах отражается бескрайняя боль. – Как обо мне говорят: единственная дочка крупного бизнесмена. Екатерина Зимина – неприступная Снежная Королева, – печальная улыбка тенью в уголках губ прячется. – Так они меня называли. Обсуждали… ну, понимаешь, кто именно первый будет. Ставки делали. Я слышала.
– Имена? – плечи Стэфана напрягаются. Он весь подбирается, как хищник, готовый к прыжку.
Запускаю пальцы в черный шелк волос. Успокаиваю. Пояснять ни к чему и без этого понятно, что речь идет об окружении отца. Эти подонки без совести и морали.
– Не важно. Мне уже не больно, – по щеке ползет единственная крупная, как кристаллик, слеза. Сорвавшись, она падает на широкую горячую грудь. – Ведь я бесчувственная Снежная Королева.
Мне кажется или я слышу глухое «убью»?
– Нет, – неожиданно жестко говорит он в ответ. На широких скулах желваки играют. – Ты моя девочка. – горячая ладонь Стэфана стискивает мою талию, разноцветные глаза говорят о многом. – Нежная, ранимая… лапочка. Поверь, никто больше не посмеет тебя обидеть.
И я ему верю. Бесконечно. Верю так, как будто иначе не бывает!
Глава 41
Катя
– Доброе утро, любимая, – твердые губы в нежном поцелуе касаются моей белокурой макушки. Сонно потянувшись, игриво провожу ногтями по мускулистой руке Стэфана. Будто кошечка, трусь о горячую смуглую кожу любимого. Его аромат ванили и табака – это просто… Мысленно рисую запотевшее сердечко на окне. Отвал всего!
– Я могла бы лежать рядом с тобой вечно, – тяну мечтательно и, чуть помедлив, совершенно не задумываясь о том, как это звучит, добавляю: – Или пока мы не решим пойти поесть.
Безошибочно чувствую, как Стэфан улыбается на мои совершенно невинно сказанные слова. И только через секунду понимаю, что моя фраза имеет двойной смысл. Чтобы хоть как-то сгладить свою неловкость, целую в бронзовую грудь, где гулко бьется сердце.
– Ты давно проснулся? – спрашиваю, щурясь от солнца, которое пробирается, словно воришка, через тонкую полоску между тяжелыми бежевыми портьерами.
– С полчаса, наверное, – хриплый баритон мгновенно посылает рой мурашек вдоль рук.
Легкие прикосновения шершавых сильных пальцев к обнаженной спине на мгновение заставляют прикрыть глаза в неге, пока ответ Стэфана не доходит до моего сознания. Удивленно приподнимаюсь на локте, заглядывая в любимое мужественное лицо.
– А почему меня не разбудил?
Но прежде, чем успеваю получить ответ на вопрос, Стэфан запускает пальцы в мои волосы и слегка тянет к себе. Нежный, но безумно чувственный поцелуй заставляет томно прикрыть глаза и всем телом податься к любимому. Прикосновение к горячей коже Стэфана мгновенно возвращает в воспоминания о прошлой ночи, и я со стоном впиваюсь в его широкие плечи. Только прежде, чем я успеваю полностью расплавиться от этих невероятных эмоций, что так умело разжигает во мне Стэфан, все заканчивается – так же внезапно, как и началось.
– Мм-м, – тяну разочарованно, за что получаю легкий, но достаточно ощутимый шлепок по ягодицам, за которым следует мягкое, заглушающее легкую боль поглаживание.
– Нет, милая, – к моему удивлению, слова Стэфана звучат достаточно категорично.
Несмотря на отказ, сдаваться не собираюсь! Соблазнительно прогибаясь в пояснице, закидываю на своего мужчину ногу, но даже эта женская уловка не меняет решимости любимого. Кроме ворчливого «не доводи меня до греха, лапочка» не следует ничего – он остается непоколебимым. Целует, словно извиняясь, в кончик носа, пальцами впиваясь сильнее в гладкую кожу ноги, не тронутую загаром.
– Но почему-уу? – обиженно дую губы, алчно наблюдая за тем, как Стэфан, совершенно не стесняясь своей наготы, поднимается с кровати. От вида его тренированной спины и крепких ягодиц мечтательно прикусываю нижнюю губу.
Натянув, спортивные серые боксеры, Стэфан неожиданно ставит в тупик своим признанием:
– Кать, не хочу причинять тебе лишнюю боль, – в необычных глазах отображается искреннее беспокойство и даже сочувствие. – У меня никогда не было девственниц, но предполагаю, что тебе все еще… некомфортно.
– Мне не больно, Стэфан, – еле слышно лепечу, краснея под его таким прямым пристальным взглядом. Прижимая скромно к груди одеяло, хлопаю по постели ладонью, приглашая вернуться назад.
– Вечером, лапочка… – обещает, прикоснувшись двумя пальцами к губам, отправляет мне что-то похожее на воздушный поцелуй.
С легким смешком игриво запускаю в Стэфана подушку.
Ловко увернувшись, мой мужчина расплывается в широкой мальчишеской улыбке.
На сердце так легко становится! Никогда не было девственниц… Значит, я тоже для Стэфана в чем-то первая! Это признание буквально окрыляет. Чувствую себя как никогда особенной в его жизни. Правда длится моя эйфория не долго, ровно до той самой минуты, пока мой мужчина, направляясь в ванну, на ходу бросает:
– Лапочка, приготовишь завтрак?
– Завтрак? – переспрашиваю, ощущая зарождающееся беспокойство. С легкой паникой думаю о том, не подойдут лм вчерашние суши.
– Сильно не заморачивайся, – успокаивает Стэфан, – оладья или яичница сгодится. Постельное не трогай. Я сам уберу.
Хлопая растерянно ресницами, смотрю на плотно закрытую дверь ванны, за которой уже скрылся с глаз Стэфан. Неуклюже поднявшись с кровати, морщусь от неприятной тянущей боли внизу живота. Неловко отвожу взгляд от красного кровавого пятна на простыне. Ого, крови столько, будто надо мной ритуал жертвоприношения провели. Даже не по себе становится! Похоже, Стэфан был прав. Лучше и правда повременить.
Стеснительно смотрю на надорванный квадратик фольги, что лежит на полу возле ножки кровати. Даже не заметила, как Стэфан воспользовался средством защиты. Вот я дуреха! Так голову потеряла, что обо всем на свете забыла.
