Мужчина горько вздохнул. Было видно, что его терзает что-то. Но он молчал. Я тоже не знал, как нарушить тишину. Потом я все-таки постарался продолжить.
- Поймите, я не уеду от сюда, пока хоть что-то не узнаю. Я буду ходить и спрашивать. Пойду в цирк, спрошу там. И вы понимаете, какого качества будет эта информация, сколько сплетен я соберу, сколько клеветы.
- Это ваше право. И ваш выбор: верить этому или нет. Наташа очень хорошая. Она добрая… - голос старика задрожал, он взял паузу, чтобы, видимо, привести чувства в порядок, — талантливая… - шепотом продолжил он.
- Вот и расскажите мне о ней! – взмолился я.
- Как? Она не давала мне такого права! – возмутился Гаврилыч.
- Спасите меня от сплетен о ней! – закричал от бессилия я.
И в этот самый момент раздался телефонный звонок. Мы оба вздрогнули от неожиданности. Мужчина спокойно извлек свой телефон, но по мере того, как он стал вглядываться в старенький маленький экран, его спокойствие стало испаряться.
- Это она! – проговорил, то ли радостно, то ли не веря в происходящее, он.
Наталья
- За что вы так с ним? Он вас обидел? Не поддержал? – спросила Марьям.
- Нет! – ответила я и подскочила со своего места, — Он единственный, кто меня любил и поддерживал. Но… - замолчала вдруг.
- Но? – подтолкнула к ответу психолог.
- Я разочаровала его! – прошептала в ответ.
- Да? – удивилась женщина, — Он сам вам это сказал? В чем-то обвинил?
- Нет, вы не понимаете! Он всю душу вложил в меня. Так старался… А я…
- Что вы? Упали? Но это не что-то невероятное! Ваша профессия предполагает падение. Рано или поздно, случайность или ошибка, но это могло произойти. Понимаете? Вам не кирпич на голову упал. Вы сами упали с каната, будучи без страховки! Это риск, на который вы шли осознанно. И он знал. Что такое может быть. Что он вам сказал?
- Ничего, — ответила я.
- Вообще? Он объявил вам бойкот? Призирал вас?
- Нет.
- Тогда что? – не понимала Марьям.
- Я не могу ему позвонить! Понимаете! Не могу, — закричала я.
- Не понимаю. Человек не сделал вам ничего плохого, ни упрекнул, ни отказался от вас, ни наказывал, за что вы его так караете?
- Я не караю, — стала закипать от вопросов я, — просто…
- Да, вы правы, это просто. Возьмите телефон и позвоните!
- Нет! – сразу отреагировала я, — Что я ему скажу?
- Спросите как здоровье, как погода, соседи, в конце концов, поживают. Расскажите о себе!
Смотрела на, стоящую передо мной, женщину и не понимала, что к ней чувствую. Я хотела провалиться сквозь землю. А она делала вид, что все хорошо. Все идет в штатном режиме.
- Мы не общались больше двух лет. И вы предлагаете мне просто позвонить и спросить, как его дела? – возмутилась я.
- Да! – утвердительно, уверенно, радостно ответила Марьям.
- Это невозможно. Это нелепо.
- Да, а через десять лет это будет еще сложнее, и поверьте, поводов и оправданий, чтобы не делать этого будет куда больше. Только вот еще через какое-то время, стоя над могилой этого человека, вы сильно пожалеете. Найдете и слова нужные, и доводы железобетонные. Да только будет поздно. И вы наживете себе еще один незакрытый гештальт. Звоните.
Я еще немного побастовала. Потом сдалась и дрожащими руками отыскала заветный номер телефона и нажала на вызов.
- Наташенька, — заплакал в трубку родной голос.
От эмоций у меня перехватило дыхание. Я не могла не то, что сказать что-то, дышать и то было невозможно.
- Дышите, — над ухом я услышала шепот Марьям.
- Гаврилыч, - прохрипела, задыхаясь и давясь слезами.
- Дочка! Как ты? У тебя что-то случилось? Тебе плохо? – посыпались вопросы.
Слушала голос своего тренера, будто погружалась в прошлое, но вместе с тем оживала. Было больно. Нестерпимо. Но эта боль снова делала меня живой. Я осознавала, что любима, что есть человек, которому можно и нужно рассказать о себе. И это действительно интересно ему. Это важно для него. Я важна. Я нужна. Со всеми ошибками, дуростью, слабостью нужна этому пожилому, уставшему за жизнь, мужчине. И у меня будто опять отрастали крылья, как когда-то давно. Когда он стоял внизу под канатом, и я шла по нему не боясь. Просто потому что внизу стоит он. И значит, все будет хорошо. С Гаврилычем и падать было нестрашно.
- Наташа, прости меня детка, — вырвал меня из раздумий мужской голос.
- За что? – искренне не понимала я.
- За то, что не уберег, что не заметил, что не защитил тебя от этого идиота. Я и подумать не мог… - замялся он.
- Не надо, Гаврилыч, я не маленькая была. Я сама во всем виновата!
- Не маленькая? – грустно рассмеялся тренер, — Да ты и сейчас не особо большая. А уж тогда… Наташ, ты только скажи, ты прощаешь меня?
- Я не сержусь на тебя, я тебя очень люблю. И мне надо просить прощения.
- За что? – искренне недоумевая, спросил мужчина.
- Что не оправдала твои надежды, что опозорила, скрыла, заставила переживать, ты всю душу в меня вложил… А я…
- Наташа, я так люблю тебя, дочка! И вся надежда была лишь в том, чтобы ты была счастливой. И только. И у тебя вся жизнь впереди чтобы все наладилось. Я так скучал… - голос в трубке опять дрогнул.
- И я! – проплакала, не скрывая истерики я.
- Ты только не пропадай. Приезжай! Я уже не могу приехать. Стар стал. А ты не забывай старика! Звони. – с надеждой произнес родной человек.
- Я обещаю, что буду звонить. И может быть, — запнулась, — когда-нибудь, — выдавливала из себя обещание, которое не уверена, что могла исполнить, — смогу приехать.
Положила трубку и вздохнула. На меня очень напряженно смотрела Марьям. Как только женщина уловила мой взгляд, выражение лица переменилось. Она стала безэмоциональной, уверенной и спокойной.
- Ну вот. Одну проблему решили. Вас никто не обвиняет, вы никого не разочаровывали. И теперь у вас есть мужчина, который вас может, хотя бы морально, поддержать, — проговорила она, усаживаясь обратно за стол.
Руки немного дрожали. Ноги не слушались. Кое-как добралась до кресла и плюхнулась в него.
- Ну, что? Как впечатления? Полет нормальный? – улыбнулась мягко психолог, — Продолжаем виражи?
Я не была уверена, что меня на этом пике не укачало. Но останавливаться я точно не собиралась.
- И так. Теперь решим вопрос с работой. Вы в отпуске?
- Да, — подтвердила сухо, не в состоянии разговаривать об еще одном остром вопросе.
- Надо придумать повод, чтобы сходить на работу, — безапелляционно выдала мне Марьям.
Мы долго с ней препирались. Я даже позволила себе повысить на нее голос. Но и это не возымело никакого действия. Женщина стояла на своем. А когда еще в разговоре всплыл предстоящий корпоратив, то психолога было не остановить. Прием затягивался. Я психовала. Но каким-то чудодейственным образом дала обещание ей, что явлюсь на праздник и проведу там хотя бы час.
Совершенно в растрепанных чувствах я покидала кабинет психолога. Мы договорились, что я приду на следующей неделе и подробно расскажу ей о том, что было на празднике. А я как маленькая девочка кивала головой и думала, что лучше не приду на следующей неделе. И деньги целы и нервы в порядке. Может Гаврилыч был прав, и я оставалась все еще маленьким ребенком?
Глава 20
Иван
Весь разговор Гаврилыча и Натальи я прибывал в напряжении. Мужчина метался по комнате. Плакал. А я переживал не за него. Я очень боялся за Наташу. Если она не общалась с ним так долго. А сейчас позвонила, значит то, что происходит с ней действительно серьезно. Мысли метались от ужасных, что пока я тут, она попала в беду, до того, что беда, случившаяся с ней – это я, и понять, что для меня страшнее было сложно.
- Фух, - выдохнул мужчина, закончив разговор.
А я еще сильнее напрягся. Очень не хотелось, чтобы он выставил меня вон.
- Я знаю эту егозу уже так много лет, что сбился со счета. Когда меня насильно послали в их интернат, я шел туда без энтузиазма. Сами подумайте, какие дети могут там быть? Каких звезд там можно отобрать? Пустая трата времени, думал тогда я. И так и было. Я остсматривал девочек, и все больше утверждался в том, что был прав. И тут в зал влетела она. Глаза горели, щеки пылали, улыбка от уха и до уха. Тонка девочка с голосом, похожим на колокольчик. Темные волосики были взъерошены. Она растолкала всех и принялась выполнять упражнения. А я только открыл рот и не мог понять, что происходит. Она делала упражнения так, будто я уже занимался с ней, причем не один год. Чувство баланса было потрясающее. Она прошлась по трубе, даже не качнувшись. Так в моей старческой жизни появился мой колокольчик, блесточка, Наташка.
