ловким движением я выхватываю букет из ее ослабевших пальцев и небрежно кладу его на тумбочку, а сам беру ее ладони в свои руки. Ее кожа прохладная, но очень мягкая и гладкая, она вызывает желание прикасаться подольше, что я и делаю.
– В твоей жизни происходит что-то? – спрашиваю я. – Что-то неприятное?
Она тяжело вздыхает, но все же кивает.
– Ты можешь поговорить со мной.
Она отрицательно качает головой, выразительные глаза наполняются слезами.
– Я бы не хотела говорить об этом сейчас. Позже.
– Хорошо, – соглашаюсь я, продолжая поглаживать ее ладонь большим пальцем.
– То, что ты сказала мне о Вадике…
Она испуганно вскидывает глаза, резко подается навстречу всем телом, а указательный палец ее свободной руки прижимается к моим губам, заставляя умолкнуть.
– Нет, – просит она. – Не сейчас. Прошу тебя. Не хочу вспоминать все это.
Ощущение ее пальца, прижатого к губам, посылает разряды тока по моему телу. Я слегка приоткрываю губы и кончиком языка прикасаюсь к ее коже.
Лера вздрагивает. Ее глаза, кажется, становятся еще больше, а кожа на щеках вспыхивает, будто у нее жар, – все это вызывает во мне ощущение колоссального удовлетворения и желания. Я придвигаюсь к ней ближе, обхватываю ее талию и, приподняв, подталкиваю к себе. Слегка замешкавшись, Лера не успевает ничего понять, как я усаживаю ее к себе на колени.
Из ее губ вырывается звук, средний между стоном, отчаянием и удивлением.
– Что ты делаешь? – бормочет она, судорожно вздыхая.
– То, что хотел сделать уже довольно продолжительное время, – откровенно говорю я, и в следующий миг мой рот накрывает ее губы.
Мой поцелуй заставляет ее замереть, но лишь для того, чтобы перевести дыхание. А в следующую секунду я ощущаю, как ее язык толкается мне в рот, а зубы захватывают нижнюю губу. Как только я ощущаю ее ответ, стихийный и искренний, по телу разливается разрушительный огонь. Я кладу ладонь ей на затылок, углубляя поцелуй. Терзаю губы. Посасываю язык. Глажу нёбо.
На вкус Александрова как мята, мед и цитрусовые. Сладкая. Возбуждающая. Нежная. И такая желанная, что стоит мне прикрыть веки, как под ними вспыхивают фейерверки возбуждения. Они отдаются в груди, в затылке, спускаются к паху, заставляют поджиматься пальцы на ногах в ожидании еще большего удовольствия.
– Кирилл… – Лера судорожно втягивает в себя воздух, пока ее пальцы впиваются в мои плечи, словно боится, что если отпустит их, то рассыплется на части.
Не знаю, сколько длится поцелуй. Знаю лишь, что, когда отстраняюсь от нее, ее губы выглядят опухшими и покрасневшими, глаза бешено блестят, а грудь под тонкой тканью хлопковой футболки тяжело вздымается, выдавая возбуждение.
– И что теперь? – шепчет она, осторожно проводя кончиком языка по припухшим губам.
– Теперь ты ляжешь отдохнуть, потому что у тебя была чертовски тяжелая ночь, а завтра мы с тобой обо всем поговорим. – Вторя движениям ее языка, я провожу подушечкой большого пальца по ее нижней губе, надавливая в центре.
Она недовольно морщит нос. В глазах вспыхивает и дрожит огонек разочарования.
– Я совсем не устала.
– Тем лучше. Сохранишь больше сил на завтра, – говорю многозначительно и, обхватив ее за ягодицы, возвращаю обратно на постель.
С обреченным вздохом Лера откидывается на подушку. Я наклоняюсь над ней, помогая устроиться поудобнее. Но не могу сдержаться – протягиваю руку и дотрагиваюсь до ее чудесных волос, мягких и блестящих, струящихся сквозь пальцы.
Девушка вздыхает. Ее ресницы подрагивают, скрывая от меня ее глаза.
– Ты меня очень напугала сегодня, Лера, – говорю я тихо. – Не знаю, что бы я делал, если бы не нашел тебя.
Ее глаза распахиваются, и она встречает мой взгляд.
– Мне жаль.
Мягко улыбнувшись, я касаюсь губами ее лба и шепчу:
– Спи спокойно, принцесса.
Сегодняшняя ночь – первая за долгое время, когда я нормально сплю и, проснувшись на рассвете, не чувствую себя разбитым и утомленным. Не иначе это все чудодейственная сила улыбок и поцелуев Александровой, которыми она так щедро делилась со мной накануне.
На часах шесть утра, я бодр и спокоен, а это верные предпосылки для отличной пробежки. Быстро собравшись, выхожу на крыльцо, полной грудью вдыхая свежий воздух. Сделав лишь пару шагов по маршруту, замечаю на своем пути знакомую фигуру в объемной серой толстовке и черном трико. Сердце проваливается в бездну – типичная реакция моего организма на Леру, к которой я начинаю привыкать. И отчего-то по спине прокатывается холодная волна паники.
– Ты чего здесь делаешь в такую рань? Кто тебя отпустил? – рычу я, в два шага сокращая расстояние между нами.
Несмотря на то что видеть ее мне приятно, я понимаю, что пустынная улица в такую рань – это последнее место, где она должна сейчас находиться.
– Никто не отпускал. – Лера смело встречает мой свирепый взгляд и лукаво улыбается. – Я сбежала. Устала лежать в одиночестве.
Я обхватываю ее предплечья, намереваясь встряхнуть, но стоит мне коснуться ее, как мое возмущение улетучивается: на смену ему приходят странное тепло и желание оберегать.
– Лер, ну что ты несерьезная такая? – уже мягче говорю я. – Врач сказал, что нужно отдохнуть.
– Я и отдыхала. Вчера весь день и ночь. Больше не могу. – Она разводит руками. – Я отлично себя чувствую, правда.
Уголки ее губ снова приподнимаются, и я таю. Черт возьми, я такой слабак. В который раз убеждаюсь, что злиться на эту девушку я теперь не в состоянии.
– А здесь что делаешь?
– Тебя жду, – отвечает она мгновенно. – Надеялась, что пойдешь бегать.
– Пошел вот, – окончательно растаяв от ее прямоты, бормочу я.
– Не против моей компании? – хитро улыбаясь, спрашивает девушка.
Вместо ответа я притягиваю ее к себе и звонко целую в губы. Этот поцелуй быстрый и почти дружеский – просто чтобы обозначить территорию. Позволять себе большее я сейчас не могу – так хочу ее, что боюсь не сдержаться. Мы все-таки в детском лагере, а она все еще пациентка в больничном крыле, пусть и злостно нарушающая постельный режим.
Щеки Леры розовеют, в глазах застывает мечтательное выражение.
– Предупреждаю тебя, я отлично бегаю, – дерзко шепчет она.
– А я отлично догоняю, малышка, – парирую я, ощущая, как в животе пузырится бесшабашная радость.
Тренировка с Лерой – это особый вид удовольствия, с которым я не был знаком ранее. Привычный маршрут в ее компании играет особыми красками: словно и листва зеленее, и небо выше, и будто бы воздух пахнет особенно. Она бежит со мной в одном темпе, даже не думая отставать, а иногда и вовсе выбивается вперед, позволяя мне любоваться аппетитной попой, обтянутой легинсами. Когда мы оказываемся
