следы, смотрю назад, нет ли за мной хвоста.
В центре выскакиваю на поверхность и сразу набираю Пашку.
— Паш, меня засекли, — быстро говорю я. — Боюсь, что могут отследить звонок.
— Нет, тебя сдал водила, он знает только адрес, телефон ему не известен, — Паша спокоен, как удав. — Значит так, в Подмосковье у моего деда дача. Сейчас он там живет. Едешь на Курский вокзал, берешь билет до Климовска, мне кидаешь смс с номером электрички и час прибытия, тебя дед встретит на вокзале.
И он скидывает звонок. Говорим коротко, засечь такой звонок невозможно. Мы действуем почти как шпионы.
Курский вокзал. Беру билет. Электричка. Толпа народа, толчея.
Но я иду, как боец по вражеской территории, шапку натянула почти до бровей, нос и рот прикрыт шарфом, руки в карманах, а в руках телефон. Все время оглядываюсь. На кнопке вызова лежит палец, если засекут, надо успеть подать сигнал тревоге. Первый номер вызова — Пашкин.
В электричке тепло, но меня трясет от страха. Жмусь в углу, кутаясь в широкий шарф. Бабка напротив жалостливо смотрит на меня.
— Замерзла, поди, детка? — участливо спрашивает меня. — На ко, попей.
И подает металлическую кружку с чаем. Руки трясутся, я почти проливаю ароматную жидкость, когда вторая соседка поддерживает и направляет мою руку, а сама достает из авоськи пирожок.
— Вот, закуси.
Так и едем, тетки о чем-то говорят, вспоминают молодость, смеются. Только одна в конце вдруг спрашивает: Натворила чего? Бежишь?
— Нет, не натворила, но бегу, плохие люди за мной гонятся, — тихо отвечаю ей.
Неужели это видно даже со стороны? Видно, что я беглянка. Я вынуждена бежать и прятаться, хотя никому в этой жизни ничего плохого не сделала.
— В наше время и на полицию надеяться нельзя, — качает головой тетка. — Спрятаться- то есть где.
— Есть…
И мы замолкаем, потому что скоро моя станция.
На перроне много народа. Я вышла и остолбенела от осознания, что не знаю, как выглядит дед. В моих мыслях — это старичок в подшитых валенках в тулупе. Но на перроне таких персонажей не наблюдаю.
Вдруг мужчина, что проходил мимо, хватает меня за рукав и тащит в конец перрона, шипя: Пошли быстрее, здесь нет камер.
— А вы кто? — испуганно спрашиваю я.
— Дед Мазай, спасаю твою задницу, — шепчет дед и тащит меня вперед.
Под перроном на маленьком пяточке нас ждет старый жигуль. Я словно попала в те времена, когда еще были в живых мои родители. Сажусь за заднее сидение. И старенький жигуль стартует так, что шестилитровая бэха позавидует. Мы несемся по проселочной дороге, как на гоночной трассе лихо, входя в поворот на дрифте. Через несколько минут мы уже въехали в лес и затормозили возле деревянного забора. Железные ворота выглядят смешно и нелепо. Кругом покосившийся забор из досок, два металлических столба, на которых висят ворота. Но дед открывает замок и въезжает внутрь. А дальше мы тихо крадемся через сады. Новые дома перемежаются со старыми домами и сарайчиками, где-то уже высятся заборы из профлиста, где-то участки обнесены частоколом. Но мы тормозим возле небольшого заборчика из сетки рабицы. И снова ворота. Нас встречает огромный, лохматый пес.
— Посиди пока в машине, — дед выходит, подходит к псу и садит того на цепь, а затем открывает мне дверцу. — Выходи, знакомить буду.
Я на трясущихся ногах выхожу и останавливаюсь в метре от пса. Тот внимательно смотрит на меня черными глазами из-под кустистых бровей. Обрубок хвоста мерно ходит из стороны в сторону, словно метроном.
Дед сует мне в руку кусок колбасы, а сам подходит к псу, указывая на меня, говорит: Свои.
Затем заставляет подойти ближе и дает возможность псу меня обнюхать. Тот смело лезет мне между ног, тыкает носом в колени, затем нюхает ступни.
— Это Абрек, кавказская овчарка, умный, но очень хладнокровный пес, загрызет, и не заметишь. А теперь угости его.
И я протягиваю собаке кусок колбасы. Тот берет осторожно, но, почти не жуя, глотает. Хвост начинает движение гораздо быстрее.
— Можно его погладить?
— Ага, за одно и покормишь! С ума сошла, это служебная собака. Пошли в дом.
И мы проходим сквозь насаждения плодовых деревьев.
Я думала, что меня ждет избушка на курьих ножках. А тут добротный дом из бруса, современный, с террасой, окнами в пол. Но внутреннее содержание дома поразила еще больше. Все сделано и подобрано со вкусом, в современных тенденциях, и все это сочеталось с антикварной мебелью. В столовой стоял резной буфет с хрустальными вставками, а спальне старинный комод под стать буфету. Вокруг стола были расставлены венские стулья времен начала прошлого столетия. Все было отреставрировано и в хорошем состоянии. В доме был санузел и все удобства.
— Не ожидала? — только и смогла произнести я.
— А ты думала, что в курятнике жить будешь, — усмехнулся дед.
Он снял куртку и сапоги. Дедом его и назвать было трудно. Пожилой мужчина был хоть и в возрасте, но хорошо подстрижен, гладко выбрит, одет хоть и не в брендовые шмотки, но очень достойно.
Удивительно, что в такой глуши он жил один.
— Давай знакомится. Меня зовут Константин Дмитриевич Могилев.
— А меня Анжелика Могилева, — меня почему-то это рассмешила.
— Не понял? Внук женился что ли?
— Да, просто история такая вышла…
И мы отправились ужинать и рассказывать друг другу истории.
— Значит, говоришь, твой отец Дмитрий Снигирев, — толи спрашивает, толи утверждает Константин Дмитриевич.
— Отчим, я усыновленная, а кто действительно мои родители, пока не знаю, но очень хочу узнать.
— Димка, значит, на больничной койке чалится?
— Да, моя мачеха выстрелила ему в голову, я думала, что она его убила, но Пашка меня просветил, что только ранила.
— Знавал я твоего отчима в молодости, гадёныш был еще тот, — хмыкает дед.
— Так и сейчас не лучше, он нас с Пашей десять лет назад развел. Когда наркоту Пашке подкинул, он меня предупредил, что Пашку посадят, а там убьют.
— Вот сучоныш, ну на том свете за все отвечать будет. Это он со своими подручными спалили мне автосервис, кое-как потом выкарабкался, — хмурится дед. — Машины там сгорели, пришлось деньги отдавать свои, Пашка еще маленький был, невестка с сыном погибли, растить надо было.
— Расскажите о тех временах. О Снегиреве.
— Да я обоих Снегиревых знал.
— То есть вы знали Владлена?
— Да, он мне денег и дал, когда мой автосервис сгорел. Расплатился за поступок своего братца упыря.
— Ничего себе! Как мы все связаны! — поражаюсь я. — Было предположение, что я
