– Жорка, ну чего ты несешь? – по-доброму усмехнулась Аня. – У меня телефон последней модели! Я ведь чего звоню-то… Жор, я тебе желаю всего-всего! Я не приеду!
– Нет, погоди… Ань, я не понял… как не приедешь? Мы ж договорились – я из командировки вернусь, и мы…
– Ну хорош врать, а? – не стала слушать его Аня. – Ну какая, к черту, командировка, когда ты и вовсе никуда не уезжал! Я ж серьезно. Не бойся, что я нагряну нежданно, живи спокойно, а то, говорят, ты как заяц – все петли нарезаешь, следы запутываешь. Все нормально. И пусть у тебя с твоей девочкой все сложится хорошо.
– С какой де… Блин! Кто натрепал?! – взвился Георгий. – Какая девочка, если я еще и сам ни фига не знаю?! А может, я с тобой останусь? Вот так возьму, выкину финт ушами – и останусь, а?! Я не знаю, не определился еще!
– Зато я определилась, Гошенька. Это не ты, это я не останусь с тобой. Хотя… может быть, ты и славный мужик. Пока.
– Погоди!! – кричал в трубку Георгий. – Так не делается!! Мне никто не нужен! Я вот сейчас определился! Сию минуту! Вот только…
Она тихонько положила трубку на рычаг и погладила ее блестящую спинку.
– И я определилась… – вздохнула она. – Осталось дело за Данькой.
В этот день она его так и не увидела. И не услышала. Хотя от телефона не отходила. Даже уснула на диване, не раздеваясь, устроив рядом с собой и домашний телефон, и сотовый.
И наутро первым делом Аня посмотрела на экранчик мобильника, но пропущенных звонков не было, и только мерцали цифры точного времени.
Надо было вставать, шевелиться и… и заняться поисками работы. Если уж она окончательно решила остаться дома, то надо было искать.
Буквально заставляя себя не думать о Савушкине, она сбегала в ближайший киоск, накупила газет с объявлениями и уселась прорабатывать информацию.
Что-то уже начало наклевываться, когда после обеда к ней позвонили.
Аню подбросило, точно мячик. Она рванула к двери, но на пороге стояла ненавистная Сонечка.
– Привет, – хмуро проговорила Аня. – Проходи.
– Нюсь, привет, я чего к тебе…
– Сразу хочу сказать: если назовешь меня Нюсей – прибью… И Даньку Савушкой тоже.
– Ясно, – мигом согласилась подружка и тут же вытаращила глаза. – А как… А ну да, Аня! Аня, я ведь чего прибежала – у тебя Са… Данила нет?
Аня вытянулась, глаза тревожно заблестели.
– У меня нет. А у тебя? Он что, дома не ночевал?
– Ну как он ночевать-то будет, там же мы с Толиком! Ты думай!
– Ну да, ну да… А где он?
– Да черт знает, – засопела Сонечка. – Я с ним хотела поговорить про развод, а он… прям как в воду канул. На работу звоню, он, говорят, на отдых уехал, у друзей тоже тишина. Думала, у тебя…
– У друзей тоже… – качала головой Аня. – А у матери? Вере Павловне звонила?
– Вере Павловне? Нет, – вытаращила глаза Сонечка. – Ой, Нюсь… все-все-все! Запомнила! Аня!.. Ань, позвони ей сама, а? Она меня всегда не любила. Помню, как с ней встретимся, так она перекривится вся, знаешь, как мартышка старая, и давай меня терзать: «А чего это вы, голубушка, внуком меня не порадуете? Живете уже прилично». Ну а я ей: «Экая вы капризка! Вы еще на невестку не нарадовались, а вам уже внуков подавай!» – а она, прикинь, губки собрала в клизмочку и процедила: «Такая радость, одна гадость!» Ну и как к ней подход найти? Ну я, конечно, крикнула: «На себя посмотрите!» – но тут уже и Савушка… кин подошел, так-то полноценного общения не случилось. В общем… не скажет она мне.
– И правильно сделает, – кивнула Аня. – Я бы тоже не сказала. Но… к ней не звонить надо, я схожу. Она где живет?
– Да там же! Она как жила в той квартире, ну помнишь, когда вы еще с Данькой дружили, там и… – И тут случилось невероятное.
Впервые за всю свою жизнь Сонечка покраснела. От удивления у Ани даже брови под челку уехали: неужели поняла?
– В общем… ты сходи, а я… я потом забегу… – быстро пробормотала Сонечка и вышла.
Аня звонила в знакомые двери и боялась ужасно. Хорошо, если Вера Павловна ее не узнает, а если…
Она узнала.
– Анечка, проходи, – тепло улыбнулась женщина. – Заходи, я только-только села чай пить, а одной не пьется. Ты давно при-ехала?
– Не очень… меня мама вызвала… – лепетала Аня, боясь поднять глаза.
– И надолго? Как у тебя дела в прекрасном городе Санкт-Петербурге? Устроилась?
– Устроилась. Хорошо там. Каждый дом – памятник! Торжественно… а красота! Я ведь раньше понять не могла: ну как это говорят – красивый город, не красивый город. Откуда знают? Везде есть свои плюсы и минусы, да и какая красота? Мосты какие-то, дома – коробки бетонные, стройки – вот уж лепота!.. А когда туда приехала – сразу ясно стало. На каждом шагу замираешь. Степенная, гордая красота! Я теперь и свой город по-другому любить начала.
– Что ты! У нас тут одни фонтаны чего стоят! А топинарное искусство?
– Это какое? – не поняла Аня.
– Ну как же! Это из растений фигурки всякие делают: слоники, петушки, черепашки разные, а недавно у нас рядышком целую картину соорудили – мишки в сосновом бору. Правда, не совсем бор получился, и мишек маловато, но ведь какое чудо! Как живые! А в Санкт-Петербург я очень хочу. Ездила туда еще в молодости, – мечтательно произнесла Вера Павловна. – Очень хочется опять съездить. И время, кажется, есть, и деньги, но… каждый раз какие-то дела находятся, что-то держит…
– Вера Павловна, – решилась Аня. – А… Данил у вас ночевал?
– Данил? – вздернула брови женщина. – Конечно! Вероятно, соскучился по материнскому теплу, вот и пришел. А утром на работу отправился. Я считаю, ничего страшного. А что случилось?
Аня тихонько выдохнула.
– Ничего не случилось, просто… просто я хотела спросить у вас одну вещь… как бы сказать-то?..
– Ну говори же, не бойся, – поддержала ее Вера Павловна. – Меня ничего не испугает. Если б ты, девочка, знала, сколько всего я перевидала в своей жизни! Ну, дай-ка догадаюсь… ты влюблена в Данила?
– Ну это-то понятно, но я… – Аня вдруг поняла, что призналась в самом сокровенном и смутилась. – Ему об этом знать не надо. Не время.
– Что такое говоришь, девочка! – возмутилась седовласая дама. – Разве для этого нужно специально время выжидать?
– Да я тоже так думала, но… мне говорят… И потом… – Аня окончательно сбилась, стушевалась, потом собралась и строго проговорила: – Я не об этом сейчас. Меня вот что беспокоит, Вера Павловна, скажите, что у него с сердцем?
– У кого? – прониклась Вера Павловна.
– У Дани.
– С сердцем? У Дани? – удивилась женщина, но потом горько махнула рукой. – Я думаю, полное запустение. Он же совершенно не любит свою Сонечку! И зачем, спрашивается, женился? А как жить молодому мужчине, если рядом с тобой нелюбимый человек. А он живет! Так о каком сердце вы говорите? Обыкновенный бессердечный тип.
