Владимир Купрашевич - Женька, или Безумный круиз

– Давай, – согласилась Евгения. – Только зачем в сопки и… сейчас? – едва слышно возразила она.

По блеску глаз и, все менее понятным ответам Василия Женя догадалась, что мыслями он тоже давно под пуховым одеялом большой двуспальной кровати. Конечно, после такой бесконечно долгой разлуки разве с обеда следовало начинать общение, когда другое, более сильное желание становится размером со вселенную.

Женя поднялась, шагнула к сидящему на стуле Василию и коснулась коленом его ноги. Взрыватель сработал… В этот вечер она открыла, что почувствовать, до последней клеточки родного человека можно и не снимая одежд. Что-то трещало, рвалось и отскакивало…Василий обхватил ладонями ее напрягшиеся ягодицы и она, теряя сознание, осела…

– Боже, как не хочется возвращаться! – бредила она уже в постели, когда стало совсем жарко, и вся одежда была на полу. – Просто хочется умереть от счастья!

– Не надо умирать. У тебя все еще только начинается, – прошелестел голос Василия.

Смысл его слов Женя поняла только позже, когда восстановилось дыхание и прояснилось сознание.

– Я хочу умереть только с тобой, – с уверенной интонацией заявила она.

Василий повернулся к ней.

– Разве это было бы справедливо? Ты же еще и не жила…

– А что, разве длина жизни определяется временем?

– Чем же?

– Пережитым. Ведь можно канителиться сто лет, а потом умереть, будто и не жил.

Василий тихо, как будто с удивлением, засмеялся.

– Откуда такие познания? Можно подумать, что ты уже напереживалась на целую жизнь.

Женя помолчала, потом уверенно кивнула.

– Да с тобой я напереживалась не на одну жизнь.

– Может быть, с другим было бы лучше, – пробормотал провокатор.

Женя решительно мотнула головой.

– Нет. Если суждено умереть сегодня, я уже не была бы в обиде.

Последняя фраза окончательно развеселила Василия.

– Может все-таки еще поживем?!

На окраину Мурманска, где находилась дача, они прикатили на такси с сумками полными продуктов. Загородный домик мало чем отличался от коттеджей военного городка, где жил Василий, разве что не было соседей за стенкой, и размером он был немного меньше… Комнат всего две – в одной из них настоящий камин, обложенный кафельной плиткой, с чугунной решеткой. Здесь был и телевизор, громоздкий, устаревшей модели. Ковер с подпаленным углом на стене и красная дорожка на полу, низенькая тахта, покрытая оленьей шкурой, под потолком люстра из фальшивого хрусталя.

– Чье все это?

– Моего старпома, вернее его жены. Женился когда-то на местной и пустил здесь корни. Сам-то предпочитает комфорт, живет в квартире, со всеми удобствами, а подругу увел из этого вот дома.

– А остальные дома жилые?

– В некоторых живут, но больше держат как дачи.

– А эта, где?

Василий помолчал, потом недовольным тоном ответил:

– В городе. Оставь ее.

Женя клятвенно пообещала себе отвязаться от подозрительной знакомой.

Первым делом Василий взялся за камин, дрова в котором уже были аккуратно уложены. Поленья разгорелись на удивление охотно. К морозному дыханию стен быстро примешались жаркие излучения пламени. В воздухе слегка потянуло дымком и запахом горящего дерева.

– Здорово, – призналась Женя. – Даже и не мечтала…

– Ну, это не совсем сопки…

– А что, думаешь слабо? Да хоть сейчас…

– Ну, ну, заяц, – засмеялся Василий, заваливая Женю на тахту. – В сопки пойдем завтра, на рыбалку. Тут рядом озеро, наморозимся от души, а потом здесь погреемся, тоже по полной программе.

– Ну, если только по полной, – согласилась Женя. – А чем будем ловить?

– Найдем.

– А я ведь не умею.

– Преподаватель будет рядом. Я же специалист широкого профиля.

Женя рассмеялась, потом, вспомнив свои безуспешные попытки включить телевизор, спросила:

– А телевизор этот специалист не мог бы починить?

– Зачем? Разве не лучше в изоляции?

Женя тотчас согласилась, но, заметив, что он насмешливо смотрит ей в лицо, оправдалась:

– Как то непривычно сразу в полную изоляцию.

– А кто-то собирался жить в сопках…

Женя, свалив его на бок, поднялась, принялась распаковывать сумки, и только потом ответила:

– Я привыкну. Я выносливая. Хочешь, пойдем прямо сейчас, и я под бой курантов вытащу рыбку.

Золотую…Хотя, зачем мне еще одна.

Она хитро сощурилась и упала рядом с Василием.

– Ну, у этой рыбки с исполнением желаний могут случатся и обломы, – засомневался Василий.

Женя заулыбалась.

– Со мной не случатся. А с другими должно случиться и обязательно.

Василий помолчал с минуту, потом взял ее лицо в ладони, прикоснулся губами к ее носу и поднялся.

– Побудь с часик одна. Я должен позвонить на базу.

Женя, молча, проводила его беспомощным взглядом. Куда снова его сгребло?! Наверняка к какой-нибудь бабе. Стоит только этому мужику оказаться рядом, как она слабеет рассудком и даже испытывает желание поглупеть еще больше, до состояния окончательной дуры. Может это какой-то гипноз? Разве много нужно ума, чтобы догадаться, как может вести себя мужик предоставленный самому себе? Ведь они не могут существовать самостоятельно, стоит их отпустить на вольные хлеба как эти козлы уже в чужом огороде… Правду сказать, и отпускать то пока некого, никто и не был привязан. … И какие претензии может она предъявлять? На каком основании она устроила бы ему выволочку? За то, что сама повесилась ему на шею? И он же теперь, видите ли, задолжал ей. За обслуживание. Получается, что он каждой, с кем переспал, должен сохранять верность и целомудрие? Ведь она для него тоже, всего-навсего, одна из них… Надо было остаться в Питере, пойти на вечеринку к Кларе (наверное, они там уже балдеют вовсю), подцепить какого-нибудь очкарика и забыть обо всем на свете. Только иногда знаешь, что надо бы, да не получается.

Очередной раз, въехав в тупик, Женя вздохнула, поднялась и, дав себе слово больше не впадать в меланхолию (к чему все эти сантименты!), принялась за сервировку стола. Кесарю Кесарево. Расставив все, по своему разумению, она вышла наружу, осмотреться.

Дворик был маленький и вмещал лишь несколько наполовину занесенных снегом деревцев, вероятно плодовых, и большое по размеру стеклянное сооружение, посредине, напоминающее оранжерею. Она сообразила, что это теплица. Стекла немного заиндевели, но кое-где были прозрачными, и можно было разглядеть, что внутри чисто и сухо. Лишь земля и деревянные переплеты слегка заиндевели. Участок огорожен невысоким забором из крашенных в зеленый цвет реек, концы которых торчали из образовавшегося вдоль ограды сугроба. Женя вернулась на скрипнувшее крыльцо, подняла голову, нашла взглядом, под козырьком, выключатель и повернула его. Двор тотчас захлестнуло ярким светом.