— Хочешь, я позвоню Джой? У меня есть ее личный номер.
— Как скажешь… — Я пожимаю плечами. Надеюсь, она играет по тем же правилам, что и мадам Роза, и не скажет мне ничего плохого.
Брэдфорд набирает номер и после небольшой паузы здоровается с кем-то на другом конце линии. Он представляется старым другом Джой и в двух словах объясняет ситуацию. И передает мне трубку.
— Ее ассистентка сказала, что Джой ответит через секунду, — говорит Брэдфорд.
Я беру телефон, но он по-прежнему в режиме ожидания, и в трубке звучит передача новостной радиостанции. На подъезде к аэропорту Кеннеди образовалась семимильная пробка, а вероятность гроз сегодня днем составляет тридцать процентов.
Потом начинается реклама. К каждому большому заказу «Пицца-Хат» дарит вам бесплатный хлеб с чесноком. Таблетки для снижения веса гарантированно помогут сбросить двадцать фунтов в неделю. Хотя, вероятно, только в том случае, если вы не будете заказывать еду в «Пицца-Хат». Тот, кто устанавливает очередность рекламы, не обратил на это внимания. Или у него хорошее чувство юмора.
Наконец в трубке загудело и раздался щелчок.
— Привет, Сара, это Джой, — слышу я приветливый голос. — У нас не так много времени, поэтому давай сразу перейдем к делу. Какой у тебя вопрос?
Не так много времени? Она же врач, значит, должна уделить мне час! Или пятьдесят минут? Видимо, нет. Итак, мне нужно рассказать о своей жизни в тридцати словах. Или даже меньше. Решаю попробовать.
— Я собираюсь замуж, — говорю я, тщательно выбирая слова. — Только что, после почти десятилетнего отсутствия, вернулся мой бывший муж и хочет встретиться с ребенком, которого никогда не видел.
Что ж, получилось очень кратко. Меня вполне могли бы взять на работу в «Ридерз дайджест».
— А где он был? — спрашивает Джой Браун, как будто бывают ситуации, в которых восьмилетнее отсутствие человека может быть оправданно. Как будто Джеймс, подобно Тому Хэнксу, оказался на необитаемом острове и вел там беседы с волейбольным мячом, которому дал имя Уилсон.
— В Патагонии.
— Он работал по программе Фонда исчезающих языков? Это замечательный проект! — радостно произносит Джой.
Откуда только она знает о Фонде исчезающих языков? Может быть, она одна из тех шестерых, кто еще владеет патагонским наречием? Брэдфорд говорил, что она интеллектуалка.
Но Джой продолжает разглагольствовать. И похоже, я не единственная ее собеседница.
— Если кто-то из наших слушателей еще не знает об этом Фонде, позже в ходе программы я назову номер счета, на который вы можете вносить денежные пожертвования, — сообщает она.
Постойте. Наши слушатели? Программа? Если у Джой есть своя передача на радио, значится в эфире?
— Я в эфире? — в панике спрашиваю я, и мой голос внезапно начинает дрожать.
— Конечно, дорогуша. Сделай глубокий вдох. Я понимаю, что дозвониться до меня — это настоящая удача. Но представь, что мы беседуем с глазу на глаз.
Но я именно так и делала! Или так считала. И что же теперь? Продолжать разговор или повесить трубку? Или самой повеситься?
— Я в эфире, — шепчу я Брэдфорду. Он ошарашен.
— Как такое могло случиться? Я думал, это ее личный номер.
— Итак, давай обсудим твою проблему. — Программа Джой продолжается. — Муж, который когда-то бросил тебя, теперь вернулся и хочет видеть ребенка. Твое первое желание — задушить мужа. Или связаться с адвокатом. Это фактически одно и то же. Но в итоге ты должна решить, что хуже: ребенок, который видится с отцом, или который видит, как родители воюют из-за него?
— Я считаю Джеймса донором спермы, а не отцом, — раздраженно отвечаю я.
— Ну значит, у него была хорошая сперма. Выходит, можно сказать о нем что-то хорошее, — с сарказмом замечает доктор Браун. — Послушай, я знаю, как ты сейчас себя чувствуешь, но нужно подойти к ситуации по-взрослому. Попробуй с ним договориться. Я не утверждаю, что ему следует жить с вами в одном доме или получить опеку над ребенком. Возможно, даже не стоит дарить ему галстук на День отца. Но у твоего сына наверняка есть вопросы. И нет ничего плохого в том, что даже после такого длительного отсутствия отец хочет стать частью жизни своего сына.
Я снова начинаю плакать, потому что, естественно, у Дилана есть вопросы. И я так и не могу ответить на них. Я никогда не смогу простить Джеймса, и он не заслуживает того, чтобы быть Дилану отцом. Но Джой права. Может быть, не стоит мешать их встрече только из желания отомстить.
— Джеймс сказал, что мы могли бы встретиться в зоопарке, но Дилан боится львов, — ищу я очередную причину для отказа.
— С помощью гипноза можно очень успешно справляться с фобиями, — сообщает доктор Джой — неиссякаемый источник информации. — Но вы можете пойти с Диланом к морским львам. Их кормят в четыре. Замечательное зрелище! Только не опаздывайте, там собирается много зрителей.
Брэдфорд был прав. У Джой рациональный подход, и она умеет разработать план действий.
— Спасибо, доктор Джой, — говорю я абсолютно искренне.
Вешаю трубку и крепко обнимаю Брэдфорда. Я очень рада, что посмотрела на ситуацию другими глазами, хотя все равно чувствую себя униженной: о моих проблемах теперь узнал весь мир.
— Она мне очень помогла, — признаю я. — Но, мне не по себе. Словно выставила напоказ свое грязное белье.
— Не волнуйся, Джой жаловалась, что рейтинг ее программы снижается. Тебя мало кто слышал, — пытается ободрить меня Брэдфорд.
Эта мысль утешает меня ровно пять секунд, потому что потом раздается звонок мобильного телефона.
— Это я тебя только что слышала по радио? — интересуется Берни.
— Надеюсь, что нет, — бурчу я. Что может подумать обо мне Берни, узнав, что я консультируюсь с психологом по радио? С другой стороны, почему она слушала эту программу? Может быть, ей не так уж нравится целыми днями виртуозно складывать подгузники? — Да, это была я, но мне не стоило звонить, — сконфуженно признаюсь я.
— В этом ты права, — прямо заявляет Берни. И все-таки мне бы хотелось, чтобы она не ругала, а поддержала меня. — Ты не должна была звонить. Теперь ты телезвезда. И поскольку я твой агент, значит, все вопросы с прессой ты решаешь через меня.
Дня три я борюсь с депрессией. Днем я еще стараюсь держать себя в руках, но каждый вечер мне требуется пинта (или даже две) мороженого «Роки роад». Как-то ночью грусть совсем одолевает меня. Я никак не могу уснуть и в два часа ночи изучаю телепрограмму — вдруг показывают что-то интересное? «Печаль и жалость» — звучит неплохо.
