Говоря о привычке, люди не церемонятся. Привычку связывают с неряшливостью и ленью, но мне кажется, никто как следует на этот счет не задумывался. Привычка полезна, она утешает, помогает преодолеть тяжелые времена. Привычка – как тропинка, ведущая через холмы и долины и оберегающая путников.
– И какие цифры? – спросила я, избрав хитрый обходной путь.
Натан ответил моментально:
– Данные среды не видел, но судя по… – Предложение осталось незаконченным; Натан справедливо заподозрил, что нас могут затянуть прежние разговоры.
– Натан, Минти знала, что ей, вероятно, предстоит занять мое место, но ничего тебе не сказала.
Его ответ был уже готов; он говорил холодно, как на переговорах:
– Минти защищала меня. Китайская стена…
– И тем не менее ты узнал обо всем от Таймона, а не от Минти.
Обвинение было очевидным, и Натан залился краской.
– Сложилась непростая ситуация, и Таймону пришлось тщательно продумать, как ее разрулить. Минти не могла ничего сказать.
В этом признании я нашла смутное и постыдное утешение. Когда-то мы с Натаном договорились ничего не скрывать друг от друга.
– Что ж, тут есть и свои плюсы, – сказала я и возненавидела себя за эти слова. – По крайней мере тебе не пришлось беспокоиться, чью сторону выбрать – мою или Минти.
Этот странный разговор наконец убедил меня в серьезности Натана. Он так любил Минти, что был честен, честно принимал ее амбициозность и двуличие; так что мне обмануть его просто невозможно.
Я горько рассмеялась:
– А я готовилась к тому, чтобы все простить и забыть. – Я подошла к французским окнам и выглянула на улицу. Вопреки моим усилиям, вьюнок разросся под сиреневым кустом с прежней силой, и я задумалась, почему до сих пор не замечала его вторжения. – Надеюсь, Натан, тебя-то хоть не уволят.
– Все возможно.
– Будь честен. Скажи, что тебя тревожит. – Я скрестила руки на груди, приготовившись к худшему.
Натан заговорил:
– Я никак не могу свыкнуться с мыслью, что Минти – вылитая ты, какая была, когда мы только познакомились. Ты была так молода, так обижена жизнью, но при этом упрямо верила, что все делаешь правильно.
Я воскликнула:
– Минти ничуть, ни капли на меня не похожа! – Изо всех сил я старалась сдержать рыдания. Натан подошел сзади и положил руки мне на плечи.
– Минти напоминает мне тебя, какой ты была раньше… До того, как мы оба изменились. До того, как мы достигли среднего возраста, наверное.
– Но это несправедливо! – горячо воскликнула я. – Разве я могла не измениться? Я стала старше – этого не избежать. Как и тебе. Когда появились дети, перемены тоже были неизбежны. Для нас обоих! – Натан убрал руки с моих плеч. – Что ты ей наговорил? – спросила я. – Что ты выдумал, чтобы убедить ее, что страдал от непонимания? По крайней мере, мне она сказала именно так.
Натан сел в голубое кресло.
– Ты уверена, что хочешь слышать все это?
Я повернулась к нему лицом.
– Почему бы и нет?
– Если хочешь знать, я сказал ей, что жизнь в душном браке еще хуже, чем в несчастливом, и Минти посмотрела на меня своими удивительными спокойными глазами. «Но Роуз тебе верна», – ответила она.
– Что еще она могла ответить? – перебила я. – Я слишком часто с ней делилась. – Я отвернулась. – Как ты мог назвать наш брак «душным»? Не понимаю.
Натан помрачнел.
– Как только между нами возникало непонимание, как только у нас наступал один из тех черных периодов, что бывают в каждом браке, я не мог отделаться от мысли, что ты находишь утешение в своем старом романе, что образ прошлой любви успокаивает тебя. Минти уверена, что ты делаешь это бессознательно.
– Натан, я не могу поверить, что ты придавал этому такое значение. Что ты так этого боялся, не верил мне. После стольких лет я скорее начну фантазировать о подтяжке лица, или о том, чтобы написать хорошую книгу, а не вспоминать старый роман… Неважно, как много он когда-то для меня значил. Теперь мы мыслим совсем по-другому. Это дешевое оправдание, и мне невыносимо его выслушивать.
Натан как будто не слышал:
– Я точно знаю, когда этому мужчине удалось прокрасться обратно в твою душу.
– Ты слишком умен, чтобы предаваться фантазиям, Натан.
У него был упрямый вид.
– Я боролся против фантазий.
– Натан, я навсегда оставила Хэла, когда познакомилась с тобой. Я сделала выбор.
– Я тоже так думал. И только было мои мысли успокоились… Зачем ты рассказала об этом Минти?
– Но ведь это просто женские сплетни. Обычно ты не переживаешь по этому поводу.
– Минти считает, что мне стоит переживать. Говорит, что это полезно для моего эмоциональной разрядки.
– Что еще говорит Минти? Как еще она тобой манипулирует? Ведь именно этим она и занималась все это время.
– Минти сказала, что в прошлом хорошо повеселилась, но это не встанет у нас на пути.
– И ты веришь, что все будет в порядке? И поэтому совесть твоя чиста? Ох, Натан, какой же ты дурак.
– С меня хватит. – Натан поднялся. – Я ухожу.
Я крепко сплела руки на груди.
– Понятно.
Натан взял чемодан. И снова опустил.
– Это отвратительно. Ты не поверишь мне, Роуз, но я тебя очень люблю, и мне невыносимо думать, что я заставляю тебя страдать.
Я не слушала его; я искала логику в темноте и мраке отчаяния. Искала путеводную нить.
– И она поможет тебе в карьере? Сделает то, что не удалось мне?
На губах Натана промелькнула смутная улыбка.
– Конечно.
– Знаешь, Минти очень амбициозна. Но думает только о себе.
– Минти сильная, энергичная и свободная. Глядя на нее, я чувствую, что тоже могу стать таким.
– А еще у нее есть хватка – не каждому по зубам украсть у начальницы одновременно и мужа, и работу. Еще она экономна и бережлива.
Натан посмотрел на меня добрым, заботливым взглядом, словно ничего другого и не ожидал. Меня затошнило от унижения.
– Убирайся, – приказала я, – прежде чем я не наговорила чего-нибудь действительно ужасного.
Он повернулся к двери, но замялся и вынул из кармана конверт.
– Чуть не забыл, Роуз. Вот чек на первое время, чтобы ты могла продержаться, пока все уладится.
– Он мне не нужен.
– Я предвидел, что ты заупрямишься. – Он положил чек за вазу на каминной полке, принадлежавшей еще его матери. Отвратительная вещь, ранний Рокингем, по-моему, – вся утыканная фарфоровыми розочками, служившими ловушкой для пыли. Но Натан ее обожал.
– Забери свой чек, – сказала я.
– Нет. – Он вздрогнул, увидев на каминной полке мое обручальное кольцо, затем взял вазу. – Если не возражаешь, я заберу вазу.
У выхода Натан положил руку на задвижку и обернулся.
– Роуз, я знаю, что Хэл был на нашей свадьбе. Я его видел.
