Карло убил бы ее.
Эта мысль вызывает у Линны улыбку. Она снимает зеленую шелковую ночную рубашку и идет в ванную комнату – почти такую же маленькую, как и спальня, отделанную бело-голубой фаянсовой плиткой. Посредине ее – огромная ванна, внешняя поверхность и ножки которой выкрашены золотой краской.
Линна наполняет ванну, добавляет ароматическое масло с запахом гардении и ступает в воду. Она разглядывает капельки масла на ссадинах, оставленных Карло на ее груди, темные соски, напрягшиеся при воспоминании о страстной ночи… Касается рукой своего лона. Оно влажное.
О, как он нетерпелив!
Голос Карло, выкликающего ее имя, уже слышен в коридоре.
– Я в ванной, – отвечает она. Когда он возникает на пороге в свободном халате на плотном теле, под складками ткани уже угадывается утренняя эрекция. Линна протягивает к нему руки: – Иди сюда.
– Я думал, ты сердишься, – говорит он, вспоминая прошлую ночь.
– Это уже в прошлом. А сейчас… – Она замолкает, склонив голову набок, и жестом подзывает его. – Ну что, компромисс?
Карло повинуется, забирается в ванну и садится позади, обхватив ее ногами, его затвердевшая плоть упирается ей в спину.
– О чем ты думаешь? – спрашивает он.
– О твоем субботнем приеме. Я тоже хочу устроить вечеринку, через две недели. Согласись – и я буду, словно ангел, приветлива с твоими даже самыми скучными гостями.
– Это все, чего ты хочешь?
– Миленький мой, я говорю только то, что имею в виду.
– Посмотри на меня, – просит он, водя губами по ее шее.
– Сначала пообещай, – смеется Линна, надеясь, что хрипотца в голосе убедит его в ее искренности…
Дети с завязанными глазами на лужайке рядом с бассейном слепо водят руками, пытаясь нашарить подвешенные на веревках мешочки с подарками… Взрослые пьют шампанское и коктейль «Мимоза». Резкий апрельский ветер в любую минуту грозит сорвать шляпы с дам.
Линна с улыбкой, приклеенной к ее тщательно накрашенному лицу, по-прежнему стоит одна, как простояла почти все время. Ей безразлично, что ее игнорируют, она наблюдает за происходящим как бы со стороны и уносится в своих фантазиях далеко-далеко.
…Мешочки лопаются. Из них высыпаются конфеты. Черные обертки превращаются в крылья летучих мышей. Маленькие когтистые лапки срывают с дам шляпы и проносят их прямо над головами визжащих детей. Маленькие пасти раскрыты, летучие мыши издают вовсе не свойственные им угрожающие хрипы.
Ветер усиливается, срывает кружевные накидки с расставленных по двору канапе.
Гости роняют бокалы и, хватая детей, убегают с ними в дом.
Карло падает на мощенный камнем пол, разбивает свой стакан. Брызги шампанского и апельсинового сока смешиваются с его кровью.
– Ведьма! – кричит он ей. – Ведьма!
О, как чудесно обладать такой властью! Но с другой стороны, напоминает она себе, искушение воспользоваться этой властью было бы слишком велико. Маркус Салливан, тучный адвокат из Батон-Руж, подходит, чтобы поблагодарить ее за приглашение. Она улыбается ему и глядит страстным, зовущим взглядом, которому понимающий мужчина не может противиться.
– Я сама чувствую себя здесь гостьей, – говорит она, похлопывая его по руке. – Карло всегда забывает представлять меня гостям.
– В самом деле? Тогда позвольте это сделать мне.
Он ведет ее сквозь толпу, представляя мужчинам, которые ее желают, и их женам, которые ненавидят ее за неуловимо презрительную улыбку.
– Благодарю вас, – говорит Линна и берет его под руку.
Но прежде чем они успевают войти в дом, их настигает Карло и обнимает ее за обнаженные плечи.
– Прелестный день, не правда ли? – замечает он.
– Восхитительный! – подхватывает Салливан, а Линна поворачивает голову, подставляя Карло щеку для поцелуя…
Темнота опускается на сцену со стремительностью падающего театрального занавеса, а когда она вновь рассеивается, Хейли оказывается в доме Карло, она видит его глазами Линны.
Купив этот дом, Карло нанял архитектора, который выпотрошил весь нижний этаж, заменив стены, делившие помещение на маленькие комнатки, резными дубовыми колоннами – теперь они поддерживают потолок. Пространство вокруг центральной лестницы, ярко освещенное льющимся сквозь новые витражные окна светом, свободно перетекает из белой эмалевой кухни через вестибюль в столовую и огромную гостиную с мраморным камином и обитыми белой кожей диванами. На обоих концах каминной полки – цветы в хрустальных вазах. Такая же ваза на кофейном столике перевернута, вода из нее пролилась на стеклянную столешницу. Какая-то женщина присаживается на корточки, облегающее черное платье высоко задирается на бедрах. Она склоняется над столиком и через бумажную трубочку втягивает две из полудюжины дорожек кокаина, протянувшихся на столике, затем передает трубочку мужчине, который, стоя рядом, ждет своей очереди.
– Хотите попробовать? – спрашивает она, в упор глядя на Линну. Хейли замечает, что глаза у нее темные, миндалевидные, а кожа скорее бронзовая, чем коричневая.
Линна отрицательно качает головой и делает глоток из бокала, который держит в руке, – это всего лишь сельтерская вода.
Нельзя терять контроля над собой, ведь она тут хозяйка.
Двое мужчин направляются к креслам с подголовниками в углу. Женщина садится на подлокотник одного из них, раскуривает трубку, глубоко затягивается, потом, склонившись, целует сидящего в кресле мужчину, выдувая дым ему в легкие. Потом проделывает то же самое с мужчиной, сидящим в кресле напротив, в то время как первый просовывает руки ей под блузку. Она этого словно и не замечает.
Линна быстро присоединяется к группе гостей, собравшихся вокруг стола в столовой и попивающих вино и ромовый пунш. Она обменивается кое с кем парой слов, потом бредет в кухню, где повариха наполняет напитками кувшины и выкладывает на фарфоровые блюда тарталетки. Делает она это тщательно и медленно, стараясь не обращать внимания на нетерпеливых и несдержанных гостей, которые хватают еду, не дожидаясь, когда она закончит оформлять блюда.
– Они не оставляют меня в покое, – жалуется повариха.
– Сосредоточьтесь на напитках. Пищу стадо найдет само.
– Мадам?…
– Все в порядке, Сьюзен. Делайте все так, как вы привыкли. – Линна окидывает взглядом гостей, размышляя, стоит ли попросить их не мешать Сьюзен, но в этот момент ее внимание привлекает голос из передней.
Она идет туда, чтобы приветствовать нового гостя – высокого черного мужчину с большой бутылкой в руке.
– Это тебе, – говорит он с акцентом, который Хейли определяет как гаитянский или ямайский, и вручает ей бутылку.
Линна легко целует его в губы, берет за руку и ведет к лестнице.
