Она пришла в кухню, когда мама чистила картошку, села напротив и стала говорить, говорить. Мать слушала, кивала.
– Ладно, дочка, на туфли мы накопим, а платьишко я тебе сама сварганю, у меня есть белое, на тебя перешью.
– Но почему, мама? – Бэлла смотрела на мать, не понимая. – У тебя же есть деньги! Я считала, сколько ты зарабатываешь и сколько мы тратим.
Мама, поправив на груди драный халатик, нахмурилась.
– То не для тебя накопления, то на памятник. Оградку папе сделали, а памятник не смогли. Вот поставим, тогда и туфли.
– Мама, – Бэлла посмотрела в мутные глаза Нины, которая в последнее время стала выпивать. – Папы нет четырнадцать лет, а я вот она, живая.
Мать резко встала и грязной от чистки картошки рукой влепила Бэлле пощечину.
– Ты матерь жалей, а не деньги с нее тащи! Нет чтобы пойти в управление, устроиться на полставки, так нет, все зубришь, все на Москву свою поганую надеешься!
На выпускной вечер Бэлла пришла в перешитом мамином белом платье и в бежевых туфлях на низком каблуке, купленных из соображений экономии. Но все равно выглядела она великолепно.
Они с Юлькой веселились на полную катушку: танцевали, ели приготовленные родителями закуски, пили шампанское и даже пригубили немного водки. Юлька с другими девочками курила в туалете, Бэлла стояла рядом.
К четырем часам утра школьники и преподавательский состав, в зависимости от степени опьянения, разошлись – кто по домам, а кто на центральную площадь Прокопьевска, продолжать «гульбанить».
Домой не хотелось, и Бэлла с Юлей пошли на площадь. Тут-то и подошел пьяный Сашка.
– Ну что, Бэллочка-целочка, пойдем, полюбимся, пообжимаемся.
Правильно оценив обстановку, Бэлла повернулась к Юльке и прошептала: «Помоги». Юлька решила, что звезды сошлись в нужной композиции и накинулась на Сашку. Она стала обнимать его и целовать.
– Сашенька, не обращай ты внимания на эту кильку! Пойдем со мной – я ведь так тебя люблю и хочу!
Бэлла, не теряя ни секунды, развернулась и побежала домой, благо до него было два квартала.
Дома она схватила сумку, кинула в нее заранее приготовленные документы, сэкономленные деньги и два бутерброда, написала матери записку. Потом она выглянула в окно – на улице никого, значит, у нее в запасе несколько минут.
Бэлла выбежала из подъезда и дворами побежала на вокзал.
В пять часов утра она забралась в первый проезжающий товарный состав. Ей достался пустой вагон. Несколько часов она сидела около незапертой раздвижной двери, смотрела на мелькающие горы угля, шахтерские поселки, редкие пролески, пока не уснула.
Проснулась она ночью, от голода. В свете редких фонарей нащупала сумку и съела бутерброды. Пристроилась поудобнее в углу вагона и продолжила наблюдение за меняющимся пейзажем. В средней полосе России было больше лесов и деревянных домов.
Так прошли еще сутки. Хотелось есть, и особенно пить. Она нашла на полу крошку угля и начала ее сосать, представляя, что грызет пережаренное на огне мясо.
В пять утра товарный поезд остановился на какой-то богом забытой станции. Бэлла, поняв, что это надолго, выскочила из вагона и, сориентировавшись, нашла колонку, попила воды и умылась. На счастье девушки, около колонки кто-то забыл трехлитровую банку. Она быстро вымыла ее и наполнила водой. Эта вода спасала ее всю дорогу.
Ночью товарный поезд приехал в Москву. Бэлла выпрыгнула из вагона и побрела на свет прямо по железнодорожным путям. Прямо перед собой она увидела огромное, необычайно красивое здание, мало похожее на Прокопьевский железнодорожный вокзал. Там был свет, там были люди. Она очень обрадовалась и из последних сил взобралась на перрон.
Люди сновали по перрону туда-сюда, как муравьи в большом муравейнике. Внезапно у Бэллы закружилась голова, все вокруг стало черно-белым, как будто в телевизоре выключили цвет, на лбу выступил пот, и она потеряла сознание.
Очнулась она в приемном отделении больницы, на клеенчатой кушетке, над ней склонился немолодой, но весьма привлекательный врач:
– Откуда ты, красавица?
Когда она улыбнулась, доктор увидел почти черные зубы и темно-серый язык. Из-за этого он впервые не смог поставить правильный диагноз, и Бэлле пришлось рассказать все по порядку: она из-под Кемерова, из Прокопьевска, трое суток не ела, только пила воду и сосала уголь.
– Все понятно! – констатировал доктор. – Значит, придется тебя немного подкормить, и ты снова сможешь сосать уголь, – пошутил он и заливисто рассмеялся.
Бэлла молчала, с робкой надеждой глядя на веселого врача.
– И что потом? – спросил он. – Опять сядешь в товарный поезд? Нет, серьезно, что ты собираешься делать? У тебя ведь нет денег? А кстати, документы есть?
– Да, конечно. – Бэлла приподнялась на кушетке, вытащила из лежащей рядом с ней старой сумочки свой паспорт и протянула ему. – А еще у меня есть мечта! – И она принялась рассказывать, что хочет поселиться в Москве, поступить в университет, выйти замуж, родить детей. Она должна вырваться из нищеты. – Я хочу изменить свою жизнь Я уверена, что у меня получится. – И Бэлла повторила эту фразу на английском: – I wonna change my life. I am sure that I can do that.
Доктор тихо спросил:
– Откуда такой английский?..
– Учила, – уверенно ответил Бэлла. – У меня по всем предметам, кроме русского языка, пятерки.
– Пятерки? – Олег оглядел ладную фигурку девушки. – Ладно, что-нибудь придумаем.
Так Бэлла стала домработницей у своего будущего мужа. Олег в то время был женат на другой, находился на пике карьеры и достиг критического сорокалетнего переходного мужского возраста.
Женщиной Бэлла стала в первую же ночь, проведенную в доме Олега. Произошло это в кабинете его отца, умершего полгода назад.
Утром Олег смотрел на Бэллу с радостным изумлением, а Вита, его жена, – с ненавистью.
Бэлле повезло: Вита много работала, и с утра было время спокойно, без скандалов, убрать в квартире, сходить в магазин, приготовить ужин. Вечером, когда Олега обычно еще не было дома, появлялась Вита и начинала визжать, требуя, чтобы Бэлла убиралась из квартиры, что она неряха и не умеет готовить.
Скандал продолжался, пока не приезжал Олег. Он специально перестал задерживаться на работе, боясь, что Вита выгонит Бэллу на улицу, а он уже успел влюбиться в девочку. На следующий день все повторялось. Потом Вита начала распускать руки, и Бэлла молча сносила побои.
Ночью, видя синяки, Олег шел в комнату жены и грозил разводом, если она не перестанет избивать девчонку.
Не выдержав создавшейся в семье ситуации, Вита уехала к родителям.
По случаю отъезда жены Олег три дня совсем не ходил на работу, обучая Бэллу премудростям секса.
