Мне бы очень хотелось узнать подробнее о бойне у Питерлоо, если только вы сможете выкроить время среди хлопот, связанных с бракосочетанием вашей сестры, поскольку известия о ней в бельгийских газетах крайне скудны. Мне больно думать о том, что власти горят желанием покарать тех, кто имел неосторожность бросать камни в членов магистрата. В таком случае они просто обязаны покарать и тех, кто бросил необученные, недисциплинированные конные войска против женщин и детей. Здесь, в Брюсселе, я на каждом шагу замечаю следы испанской, а впоследствии и революционной, тирании и считаю, что термин «Питерлоо» был выбран исключительно удачно. Я живу всего в нескольких милях от поля у Ватерлоо, где только ценой обильно пролитой крови удалось остановить продвижение последнего по счету тирана. И у меня в душе разгорается гнев, когда я читаю о том, что в Англии корыстолюбивые торговцы хлопком и невежественные баронеты заплатили золотом за клинки, которые скосили невооруженных англичан. У меня возникает очень неприятное ощущение, что и важные государственные деятели, не стесняясь, продают свою честь, поскольку даже постороннему наблюдателю видно, что парламент не собирается принимать законы, регулирующие порядок проведения подобных собраний, намереваясь лишь ограничить естественное право человека на участие в собраниях и митингах.
Кампании, в которых я имел честь участвовать, в равной мере несли с собой скорбь и счастье. Но с того злосчастного дня на площади Святого Петра эти мои воспоминания померкли, поскольку образы прошлого, которые я всегда ношу в сердце, отступают под натиском горечи, испытанной мною в тот роковой день, превращаясь в некое подобие жестокой карикатуры.
Я надеюсь, что приготовления к бракосочетанию сестры не мешают вашей работе. Мне известно, что окружающие склонны думать, будто незамужняя леди, которая живет в комфорте и уюте в доме своих родителей, располагает неограниченным временем, дабы посвятить его только и исключительно удовлетворению нужд и прихотей других людей. Совершенно очевидно, что ваша поездка к мистеру Веджвуду, в ходе которой вы сможете оценить его работу, должна оказаться интересной, и я с нетерпением жду известий о ней после вашего возвращения.
Прошу передать мои самые искренние и сердечные поздравления вашей сестре по случаю ее бракосочетания, а также пожелания счастья в дальнейшем в качестве миссис Барклай.
В начале сего письма я намеревался принести свои извинения за задержку с ответом, но меня отвлек ваш вопрос о том, как я провожу свои дни. Прошу вас верить, что в мои намерения не входило проявить неуважение к вам и создать впечатление, будто я не хочу отвечать на ваши письма. В первую очередь я посчитал себя обязанным дождаться от вас подтверждения того, что вы хотите продолжать нашу переписку (и теперь, после того как получил от вас необходимые заверения, могу признаться, что мне бы очень ее не хватало, прими вы решение прервать ее). Во-вторых, вследствие некоторых домашних неурядиц в течение последних дней у меня совершенно не было свободного времени, чтобы со всем вниманием ответить на ваше письмо. В поисках тишины и уединения, которые, к величайшему сожалению, не могла мне обеспечить гостиница «Лярк-ан-съель», расположенная у самых городских ворот Порт-де-Намюр, я переехал на рю де л’Экуйе и свой новый адрес указываю в конце этого письма.
Умоляю простить меня за то, что я начал уже третью страницу своего письма, но пока так и не выполнил вашу просьбу относительно осады Бадахоса. Вы найдете план города и нашу диспозицию вокруг него на обороте этого листа. Собственно говоря, мы смогли отпраздновать лишь сугубо стратегический факт взятия Бадахоса штурмом. Все три бреши, пробить которые артиллерия сподобилась только после нескольких недель обстрела, оказались фактически бесполезными. Первая была затоплена в ходе наводнения, намеренно устроенного французскими инженерами, вторую они заминировали и разбросали по ней доски, усеянные гвоздями, а в третьей попросту создали лес из шпаг и палашей, которые рассекли бы на кусочки любого, кто рискнул приблизиться к ней…
… Тот факт, что испанцы изначально сдали город французам без намека на сопротивление, а те защищали его до последнего солдата еще долго после того, как взятие стало неминуемым, мы сочли нарушением неписаного кодекса ведения войны, и наши солдаты искали отмщения. Войдя в город, они принялись убивать и грабить, и наши офицеры, число которых катастрофически уменьшилось после штурма, не смогли остановить их. Убийства, пытки, грабежи и изнасилования по своим масштабам превосходили все, что мне доводилось видеть на поле боя. В это время мы из последних сил пытались увести женщин в безопасное место, а также отправить солдат, которые были еще в состоянии распознать своих офицеров, обратно в лагерь.
Лорд Веллингтон терпел эти непотребства в течение трех дней, после чего направил в город португальскую дивизию с офицерами-англичанами, которые нескольких солдат повесили, а остальных вытеснили за пределы города. У них отобрали награбленное, выпороли батогами и привели к трезвости и повиновению.
В жару людям снятся сны. Иногда кошмары. Я проснулась мокрая как мышь, пот лил с меня ручьями. И только когда я открыла глаза, то заметила бледно-серый рассвет, сочащийся в окна, а огня в камине и криков мальчишек, напоминающих волчий вой и улюлюканье, больше не было. Пробуждение отсекло от меня эти видения, закрыв перед ними дверь.
За окном надрывались птицы. Они чирикали, свиристели, пищали и вскрикивали на разные голоса, создавая невероятную и невыносимую живую какофонию звуков. Они, конечно, пели и в городе, но когда я там слышала их хор, то это означало лишь, что я опять не выспалась и опоздала в школу.
Мне было лень принимать ванну, но душа я не нашла, поэтому пришлось скорчиться в холодной громадине и плескать на себя водой из-под крана. Из открытого окна тянуло сквозняком, и я продрогла до костей, пока дошла до спальни. Из радиоприемника доносилось негромкое бормотание, но я не вслушивалась в слова диктора: у меня было такое ощущение, будто он не здесь, а где-то далеко-далеко, и то, о чем он говорил, не имело ко мне никакого отношения.
Одевшись, я подошла к зеркалу. Стоит ли накладывать макияж, если он все равно потечет в такую жару? Глядя на свое чисто вымытое лицо, впервые за много лет я решила, что не стоит, поскольку мне не для кого было прихорашиваться. Интересно, что видели во мне люди, другие люди? Меня нельзя было назвать красивой или стройной, но при всем том я не была и дурнушкой. Во всяком случае, парни так не считали. А того, что у меня внутри, сразу и не разглядишь.
