Судя по очередному каменному лицу, я сделала вывод: все сотрудники санатория заражены вирусом недовольства, которому я даже придумала название «Синдром Буревестника». Мне удалось выяснить имя, фамилию и номер комнаты моего знакомого. Конечно, пришлось потрудиться и придумать историю о том, что это мой близкий родственник. Дама посмотрела с недоверием, но информацию сообщила.
– Корпус номер три, комната двести один, – процедила администраторша с прищуром глядя на стакан сметаны в моих руках.
Минут пять я дышала глубоко, прежде чем постучать в заветную дверь.
– Кто там? – послышался бодрый мужской голос.
– Сто грамм, – искрометно пошутила я.
Дверь комнаты открылась, являя моему взору заспанного мужчину, удивленно округлившего глаза.
– Сметаны сто грамм, – демонстрировала я стакан с молочным продуктом. – Кстати, она не разбавленная, выдана по блату. Саша! Мне нужна ваша помощь! – голос мой стал капризный, я играла Наташку, обычно таким тоном она выпрашивала у мужа новую шубу или побрякушки.
– О, вижу, солнечными ваннами ты злоупотребила, – ответил Александр, заглядывая в мое декольте алого цвета.
– Я не могу доверить мою пылающую плоть злобным медсестрам! А ты самый молодой и привлекательный из отдыхающих.
Я откровенно флиртовала с Александром, ему нравилась моя игра.
– Заходи! – обрадовался он, широко распахнув двери.
Из его комнаты я вышла утром. Смазывание моего тела сметаной перешло в половой акт в щадящем режиме. Наш роман развивался, и мы оба получали удовольствие от легких ни к чему не обязывающих отношений. Засыпая в объятиях Александра, я искренне радовалась возможности почувствовать себя не одинокой женщиной. Я даже немного влюбилась в него. Преимущественно я гостила в его номере, в отличие от моей кельи он выглядел просторно и относился к категории «полулюкс». Мы вместе ходили на пляж, гуляли по территории санатория, даже один раз съездили в город и прекрасно провели время в ресторане. Во время питания в столовой мы сидели каждый за своим столиком, ведь супруга моего героя должна была нагрянуть со дня на день. На шестой дней мой герой-любовник стал скушен и молчалив. На мои вопросы он отвечал сухо и коротко.
– Это наш последний вечер, – произнес он со скорбью в голосе, открывая дверь своего номера, – моя жена должна приехать завтра вечером.
– Понимаю, – мой голос звучал сдавленно и я натянуто улыбнулась. Александр приготовил шампанское и фрукты, мы устроились на балконе за шатающимся столиком и любовались, как солнце утопает в море – это был закат нашего романа.
– Все было… замечательно! – выдохнула я и протянула стакан с шампанским, – давай выпьем на брудершафт!
Лицо Александра было серьезно, он, не мигая, смотрел на закат.
– Давай не чокаясь! – предложил он и выпил залпом пузыристый напиток. Я немного растерялась. Поведение героя моего страстного и кратковременного романа было весьма агрессивным, нежность, в которой купал он меня все эти шесть дней, угасала вместе с последними лучами солнца, уходящего за горизонт.
Он молчал. Я пила шампанское. Неловкая пауза сводила меня с ума, хотелось плакать, и дабы избежать слез и стенаний я решила начать беседу, отвлекающую от мыслей о прощальном вечере:
– Я сидела на берегу моря… Я, оказывается, очень люблю море… особенно, когда оно дремлет перед рассветом и ласкает серый галечный берег, – я ощущала себя старой писательницей, которая воспевает в своих творениях водное пространство.
– Галечный? – Александр смотрел на меня с недоумением, видимо его смутило слово от того, что его жену звали Галя.
– Галька – это камушки на берегу, они так называются. Помнишь, еще шуточная загадка была в детстве: матрос лежал на гальке и смотрел в небо, возможно ли такое?
Злобный взгляд хозяина комнаты остановил поток юмора, я выпила еще шампанского и продолжила поэтизировать водную стихию:
– Я сидела, наслаждалась безграничным пространством. Оно было серое, но вдруг показался краешек солнца и мир приобрел цветовую гамму. Сначала краски были блеклые, но с каждой минуткой рассвета они становились ярче и ярче. Мне представилось, что наша жизнь такая же: мы рождаемся и видим мир вокруг – он такой многогранный и удивительный…
И тут я заметила, что Александр широко зевнул, слушая мою поэтическую триаду.
– Тебе скучно? – спросила я обиженно.
– Нет, конечно, нет! Это от переизбытка кислорода! И прохладно! Я не привык… к таким вещам… продолжай.
Он сжал мою руку, в подтверждении того, что готов слушать дальше мои художественные блеянья.
– Когда совсем рассвело, я рассматривала гальку, то есть камушки на берегу. Большинство из них серые, безликие, овальные… Но изредка попадались граненые, с замысловатым рисунком или другого цвета… Мне казалось, что они, как души людей… Например, белые прозрачные гладенькие камушки представлялись мне душой ребенка или монаха… чистой, искренней… Я их бросала в воду, будто благословляла. Мне представлялось, что камушек с необычным причудливым рисунком – это какой-нибудь удивительный талантливый человек. Его тоже в море. Черные – отталкивали, я выбрасывала их подальше от берега. А потом я подумала: ведь мы – люди – как эти камни. Нас такое количество по всему света, а бог один. И неизвестно, в какой момент он обратит на нас внимание.
– Ты возомнила себя богом… как это по-женски! – в голосе моего собеседника слышалось раздражение.
– Почему?
– Ты выбирала камушки покрасивее, поярче – это примитивный женский взгляд. А что делать обыкновенным серым камням, без изощренных рисунков? Они так и будут лежать без внимания? Именно поэтому бог не может быть женщиной, он непременно мужчина! И не выколупывает что-то позабавней! Серое овальное – оно ведь и есть самое настоящее, но нет! Вам подавай покрасивей, позамысловатей! И плевать вам! Вы перешагиваете спокойно через искренность и несетесь к своему идеалу, к принцу на белом коне! Чтоб не пил, не курил и бриллиантами осыпал! – Александр захлебнулся эмоциями. Он даже подскочил и нервно расхаживал по балкону – так его задела моя речь о гальке. Я рассматривала напряженное лицо собеседника, пытаясь понять, в чем причина столь агрессивного восприятия столь простых и обыденных фантазий.
– Это была истерика оскорбленного мужчины? – спросила я с любопытством.
– Это… просто мнение.
– Мнение о чем?
– Ты меня поняла, – ответил он тихо. – Как я вас ненавижу! Женщины! Вы играете нашей душой, и разрываете сердце острыми когтями. А как жить дальше? Объясни, раз такая умная! Как? Приспосабливаться к тем, кто тебе безразличен? Да, физиология реагирует, а вот душе – холодно рядом с вами.
