— Я бы помог — говорит он, подходя ко мне, когда я уже вышла из машины.
Он рассчитывается с водителем и подходит ко мне.
— А, где мой костыли? — не хочу нагружать его лишний раз, он и так уже взмок, пока носил пакеты.
— Идем — он пытается взять меня на руки, но я вижу, что он устал.
— Кирилл, я хочу сама дойти.
— Тебе не нравиться, когда я ношу тебя на руках? — удивляется он.
— Да нет, просто ты и так сегодня таскаешь все мои вещи, еще и болеешь, я хочу сама добраться, пока ты несешь все.
— Ну, ладно — он отходит и берет костыли — врединка — он подает их мне.
— Идем.
Он открывает подъезд и заносит пакеты. Я поднимаюсь потихоньку к нему. К тому моменту как я поднялась Кирилл уже все перетаскал и выскочил из квартиры.
— О явился — раздался неприятный голос его соседки — я уж думала не приедешь больше.
— Нет, представьте, приехал и на долго — говорит Кирилл и забирает у меня костыли.
— Это как же тебя угораздило — говорит она мне — уж не он ли?
— Нет, машина — отвечаю я.
— Ох, да в наше время ездят просто ужасно — говорит она.
Не успеваю ей ответить, Кирилл берет меня на руки и заносит в квартиру.
— Ну, вот оборвал такую милую беседу — говорю я, когда он ставит меня на ноги в прихожей.
— Когда это успела с ней подружиться в прошлый раз, по-моему, ты посылала её ко всем чертям — усмехается он.
— Потому, что кто-то не открывал мне.
— Я знаю — сказал он, мне показалось с грустью — проходи.
Я раздеваюсь и прохожу потихоньку. Кирилл составил все пакеты по середине комнаты.
Он сел на диван, отдыхиваясь.
— Воды? — спрашиваю, потому, что вижу, что он взмок весь.
— Я сам — он дернулся встать.
— Кирилл отдыхай — говорю я — я схожу.
Я иду на кухню. Достаю из шкафа кружку и наливаю ему воду. Возвращаюсь обратно.
— Вот держи — подаю ему кружку, и он жадно отпивает воду. Как твое горло? Ты же совсем не лечился сегодня.
Вспоминаю, что все лекарства в сумке.
— Болит немного — отвечает он.
— Подожди, сейчас лекарства найду- иду в коридор за сумкой.
Как же неудобно ходить с гипсом все так медленно получается. Вернувшись на диван, начинаю искать таблетки. Нашла все лекарства.
— Давай спреем по брызгаем, хотя бы — говорю ему и достаю спрей.
— Ага.
Пока обрызгиваю ему горло спреем он смотрит на меня безотрывно.
— Мне даже не вериться, что ты здесь со мною — говорит он. — Я даже не знаю с чего начать — он смотрит на пакеты.
— Отдохни, солнышко. Голоден?
— Очень — улыбается он.
— Может закажем еду на дом, потому, что пока мы разберем вещи, уже будет не до приготовления.
Он стал немного хмурым.
— Что-то не так?
— Нет, просто у меня нет денег — говорит он — я последнее время не брал заказы.
Ну, конечно он все время был или в дороге или в больнице, когда ему было.
— Все нормально, у меня есть и нам хватит пока.
— Олесь я не могу так — говорит он. Ему очень неудобно.
— Кирилл, мы вместе живем?
— Да.
— Значит и деньги у нас общие, слышишь.
— Угу — говорит он подавлено.
— Кирилл ты угостил тогда Мишку пиццей теперь моя очередь угощать, хорошо?
— Вспомнила — усмехается он.
— Такое не забудешь.
— Так, что отдыхай, а я разберу пакеты. Можешь заказать пиццу, которую ты тогда заказывал, хочу попробовать.
— Ладно — он берет телефон — вещи можешь сложить в шкаф, там много места — говорит он.
— Хорошо.
Я начала развязывать мешки и искать где вещи, где шторы и пастельное.
— Заказал, должны привести через час — говорит он.
— Отлично.
— Я пойду пока посмотрю, что на кухне есть съедобного. Чай будешь?
— Да, конечно.
— Хорошо — он пошел на кухню.
Я принялась раскладывать одежду в шкаф. Он был пустой, поэтому я заняла пару полок.
Затем начала раскладывать пастельное белье, и шторы один комплект оставила на диване.
В общем, через полчаса я разобрала вещи, остались пакеты с косметикой и туалетными принадлежностями.
Я пошла в ванну и смотрю, Кирилл что-то накрыл на стол. Заглядываю на кухню.
— Ты, что-то тут запропастился?
— Да, я нашел рожки и решил сварить, еще и сухари есть. С прошлого моего приезда остались — говорит он смущенно — правда повар из меня не ахти, наверное, переварил.
Мне так приятно, что он старался.
— Не страшно — обнимаю его за плечи и целую в щеку.
Он улыбнулся в ответ.
— Я в ванной разложу некоторые вещи? — спрашиваю.
— Да, конечно.
— Хорошо, я могу разобрать твою сумку, если хочешь, там в шкафу еще много места.
— Да потом, как-нибудь разберу — говорит он.
Не хочет.
— Ну, ладно, а то смотри, вещи помнутся.
— Там нет таких вещей, которые бы мялись.
— Тебе было бы удобно доставать вещи из шкафа, но если ты не хочешь, то ладно — я собираюсь идти в ванну.
— А ты хотела их разложить? — он удивляется.
Неужели для него никто ничего не делал?
— Конечно, я хочу, чтобы тебе было удобно и комфортно здесь.
— Ладно — он улыбнулся — можешь разложить.
— Хорошо, только сейчас в ванну положу свои вещи.
— Ага, только поторопись, рожки остынут.
— Я скоро.
Захожу в ванну, раскладываю гель для душа, свою зубную щетку, пасту. Стиральный и чистящий порошок ставлю под раковину. Развешиваю полотенца. Стало, по-моему, уютнее. Положила ароматное мыло для рук, и ванна наполнилась его запахом. Вот, уже на много лучше стало.
Я выхожу из ванны и иду в комнату. Кирилл стоит у шкафа и раскладывает свои вещи.
— Решил тебе помочь — говорит он.
— А, понятно.
Не доверил свои вещи мне.
Раздается звонок в домофон.
— Наверное, пиццу привезли — говорит Кирилл и идет открывать дверь. Я иду к сумке, надо же оплатить.
— Кирилл сколько там надо?
— Триста девяносто — говорит он.
Я ищу деньги и выхожу в коридор. Подаю ему четыреста, хочу, чтобы он рассчитался.
Он нерешительно взял деньги. Я повесила сумку в прихожей и пошла на кухню. Вымыла руки и села за стол.
Кирилл занес на кухню ароматную пиццу. Пока я открывала коробку, он наливал чай. Очень хотелось, есть, аж желудок заурчал. Мы разложили пиццу и стали есть. Потому с каким аппетитом Кирилл съел пару кусков, было понятно, что он очень голоден. Мы же и в правду ничего не ели. Только вчера мамин борщ. Блин при воспоминании о маме настроение портиться.
— Что-то не так? Не вкусная? — Кирилл озадачено смотрит на меня, похоже на лице все написано.
— Да нет, просто вспомнила, что мы вчера только мамин борщ ели и больше ничего.
Он опустил взгляд. Было понятно, что он не хочет говорить о ней и о случившемся сегодня. Это вымотало нас обоих и морально и физически, и сил уже не было на разговор об этом.
— Прости еще раз, за сегодняшнее, мне до сих пор не по себе — говорю я.
— Тебе не за, что извиняться, Олесь.
— У меня в голове не укладывается, что она такое сделала. Зачем полицию притащила.
— Она же мне обещала выставить с полицией — усмехается он.
Мне так обидно за него ведь он этого не заслужил ничего. Я поражаюсь его сдержанности и терпению.
— Мне бы твое терпение, я бы, наверное, совсем с ней не ругалась, а молча бы ушла.
— Это не терпение, солнышко — говорит он грустно — просто я пытаюсь её понять, хотя выходит и не сразу. И… я знаю, как это не иметь ни матери, ни отца — его голос немного подрагивает.
Я беру его за руку.
— Поэтому я стараюсь меньше раздражать её, чтобы у тебя она была. И вы общались. Я знаю, что раздражаю её не только присутствием в твоей жизни, но и своей внешностью, я противен ей.
Он все-таки слышал наш разговор.
— Кирилл, она всегда была такой. Она судит по внешности, не смотрит в душу человека и не видит, какой он. Я пыталась донести это до неё сегодня, но, похоже, бесполезно.
— Я знаю, солнышко, я все слышал — он улыбается и сжимает мою руку в своей руке.
