Я и сам не знал, просто мчал по трассе, без конечного пункта. Бросил взгляд на девушку и выругался. Съехал под мост. Открыл багажник и достал оттуда аптечку. Обошел машину, открыл дверь со стороны Ники, сел на корточки перед ней. Достал из аптечки спиртовую салфетку и аккуратно приложил к ее губе. Девушка дернулась и зашипела от боли.
— Надо было его убить, — зло произнес.
— И тебя бы из — за него посадили, он того не стоит, — покачала головой девушка.
— Кто он? — Мышка молчала.
Девушка смотрит в сторону, а я любуюсь ее профилем. До одури красивая, натуральная, настоящая. Самая желанная для меня. Пальцы трястись начинают от желания прикоснуться к ней.
— Он муж сестры моего отчима, — отвечает и грустно улыбается, тут же морщится от боли. — Все запутанно.
— Расскажи, — требую.
Вероника внимательно смотрит в мои глаза. И снова такая нежность в них, столько любви. Бл*ть, только этот взгляд может отправить в нирвану.
— Когда отец умер, приехала его сестра и выгнала нас из дома…
Девушка говорит и говорит, тихо, с остановками, а я не перебиваю. Слушаю внимательно, а у самого внутри настоящий смерч. Мне нестерпимо хочется вернуться и довести дело до конца — убить ублюдка. Как таких мразей только земля носит?
Ника замолчала и смотрит на меня, ждет реакцию. А я снова отгородился, чтобы не испугать своей яростью.
— Почему ты мне ничего не сказала?
— Ты и так помог, Касьян.
— Нет, — запускаю руки в волосы и взъерошиваю их.
Отхожу от Вероники на несколько шагов и закуриваю.
— Если бы ты рассказала, то я решил бы вопрос, — стараюсь говорить спокойно, а нутро разрывает от злости.
Мне хочется встряхнуть ее как следует, наорать! Маленькая дура!
— Ты мне ясно дал понять, что кроме секса тебя ничего не интересует, — пожимает плечами. Пытается выглядеть отстраненно, но не выходит, вижу ее чувства, не умеет прятать. И я еще раз поражаюсь насколько она чистая и невинная. Столько уже пережила в жизни, но отмылась от грязи.
— Ты не должна все решать сама! — говорю резче, чем собирался.
Стахова вскидывает голову и смотрит в глаза.
— Я ничего не сказала, потому что знала, что тебя рядом не будет. Лучше все самой, чем рассчитывать на помощь.
Ее слова бьют наотмашь, смачно, больно. Я сам сделал все, чтобы она не доверяла мне и не рассчитывала на меня.
Выкидываю окурок и тушу носком обуви.
— Он больше тебя не тронет и с домом решу.
— Касьян, не нужно, я сама.
— Вопрос закрыт.
Ника встает с сиденья и складывает руки на груди.
— Я тебе сказала, что от тебя мне ничего не нужно! Отвези меня домой!
— А я тебя не спрашиваю, ты сама не знаешь, что тебе нужно, — отвечаю в тон ей.
— А ты знаешь? Хотя, о чем это я? Все, я устала от этого бессмысленного разговора, ты как и всегда, никого не слышишь кроме себя, — говорит и разворачивается, уходит прочь от машины.
В два шага догоняю ее и разворачиваю к себе лицом.
— Ты куда собралась?!
— Домой! Который раз говорю!
— Ника…
— Замолчи, — вырывает свою руку, словно обожглась. — Зачем ты приехал?! Как там оказался? Ты что не видишь, что мне больно?! Или тебе нравится причинять мне страдания? Уйди, Касьян, хватит… Я только дышать без тебя начала.
— Мышка, — беру ее лицо в ладони и начинаю целовать.
Пытаюсь забрать всю боль, чтобы не страдала. Только не она! Поцелуи со вкусом ее слез. Не хочу, чтобы она плакала из — за меня. Эта девушка достойна счастья… Пусть и не со мной. Но при мысли, что ее будет касаться другой мужчина, мне вообще башню сносит. Надо подождать, я найду, как устранить Сашу и тогда.
— Отпусти, — бьет ладонями по груди.
Я отпускаю, но не потому что она мне причинила боль, а потому что чувствую, ей нужно пространство.
— Не смей меня целовать, понятно? Никогда. Иди к своей невесте!
— Нет у меня никого! — повышаю голос. — С тобой быть хочу!
Ника застывает на пару секунд и во взгляде появляется надежда.
— Со мной? Тогда почему…, — она обрывает себя на полуслове и качает головой. — Не важно.
— Почему мы просто не можем жить, как раньше?
— Потому что я люблю тебя, Касьян, — говорит, а у самой слезы катятся из глаз. Опять из — за меня. — А ты? Скажи, что любишь меня! Скажи и все будет, как раньше.
А у меня сердце стучать быстрее в груди начинает. Я не умею любить, не знаю как.
— Отец в детстве говорил, что любит меня. Сначала он избивал меня до полусмерти, пока я кровью не начну харкать, а потом говорил, что любит… Говорил, что это моя вина, что я плохой сын, но он все равно обязан любить. А потом все продолжалось. Изо дня в день, на протяжении десяти лет. Мама иногда защищала меня, и тогда ей доставалось еще хуже, а потом она умерла. Поэтому то, что я к тебе испытываю, Вероника, — это не любовь. Я никогда не полюблю тебя.
Я сказал ей то, что никогда и никому не говорил. В те времена, когда отец сходил с ума и бил меня, я думал лишь о соседской девчонке. О ней. О своей Мышке.
Ника подошла и обняла меня, ее плечи тряслись от рыданий. Я баюкал ее в своих объятиях. Она оплакивала… Меня.
— Мне так жаль… Так жаль…
— Не нужно жалеть, девочка, все прошло.
— Не прошло, — смотрит красными глазами. — Ты можешь любить, я знаю, я чувствую!
— Вероника…
— Ты не твоей отец, слышишь? Ты совсем на него не похож, тебе просто страшно. Тебе нужно победить своих демонов. Пока ты не скажешь, что любишь, он будет иметь над тобой власть.
— Ты что теперь психолог? Будешь копаться в моих чувствах? — спросил с раздражением.
— Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Ты достоин любви.
— Я счастлив. С тобой.
— А я с тобой — нет. Да, я люблю тебя, но ты делаешь мне больно. Я не могу любить за двоих… И я не знаю, что сделать, чтобы изменить это… Прости.
Прости.
Она только что загнала мне нож в сердце и провернула несколько раз, чтобы дольше мучился. Наверное, я заслужил.
18
Вероника
Слова Касьяна выворачивали мне душу наизнанку. Я знала, что его отец был тем еще уродом… И как тяжело видеть, что его призрак до сих пор летает над любимым мужчиной. Он пытается бороться с демонами, но не выходит. Ведь легче запереть на цепь, чем избавиться от страха.
А я… Я же не просто хочу услышать три заветных слова. Слова — ничего не значат. Я хочу, чтобы он позволил себе почувствовать любовь. Но он не может этого сделать, когда я думаю, что подобралась к нему, Райхель закрывается и через эту броню не пробиться. Я не знаю, что еще можно сделать. Я устала. Правильно говоря, пока человек сам чего — то не пожелает — ничего не выйдет.
Я призналась в своих чувствах, пришла его очередь сделать шаг навстречу. Один только бог знает, скольких усилий мне стоило все это сказать…
Домой мы ехали в молчании. По дороге попали в ужасную пробку, впереди ДТП с участием пяти машин.
Адреналин начал сходить на нет и я чувствовала неприятную боль на разбитой губе. Я думала о словах Паши, взвешивала все варианты того, что он может реально сделать. Он хоть и урод, но я знаю, что слов на ветер не бросает. Мне теперь страшно за своих близких и себя.
— Вероника, я хочу, чтобы ты сегодня же переехала из дома, — барабаня по рулю длинными пальцами произнес Касьян.
Я посмотрела на него и нахмурилась.
— Мне некуда переезжать и бабу Тому я не оставлю.
— Она тоже переедет, — твердо сказал. — Пока я не улажу вопрос с твоими «родственниками» вам небезопасно там оставаться.
— Спасибо за заботу. Но я не думаю, что Павел реально что — то сделает.
— Ты уже сегодня увидела и почувствовала, — кивнул на мою разбитую губу. — На что способен этот ублюдок.
Я понимала, что Кас прав. Меня и саму посетила эта мысль. Но реальность была такова, что мне просто некуда идти.
— Будете жить у меня, — видя, что я набрала в грудь побольше воздуха, чтобы поспорить, он добавил. — Это не обсуждается. Я принял решение.
