Когда Ярослав останавливает машину и выходит к полицейскому я не могу сдержать всхлипов.
Все, мне конец. Меня начинает трясти, я уже сама думаю позвонить папе, но Ярослав возвращается и со спокойным видом трогается и едет дальше.
Я, конечно, сразу понимаю, что либо он договорился сам, либо кому-нибудь позвонил и его отпустили, но я такое видела только в кино!
Неужели мажорам и правда закон не писан? Почему полицейские не выполнили свой долг и не вызвали хотя бы его маму, чтобы она села за руль и надавала тумаков своему отпрыску.
Я даже не задаю ему этих вопросов. Мы просто едем обратно в мой район, пока он недовольно бурчит о том, какие фиговые тут дороги.
Я прошу его остановить машину подальше, ведь у соседей есть глаза и имеется длинный язык.
Парень выполняет мою просьбу и я, кинув быстрое «пока», выхожу из машины. Только сзади слышу тяжелые шаги, оборачиваюсь и вижу его, он естественно пошел следом, наверное, все думает, что на меня кто-нибудь нападет.
– Я помогу тебе попасть во двор, – словно прочитав мои мысли, говорит он.
Перед тем как позволить ему себя поднять, решаю обрубить все на будущее.
– Я не хочу больше сбегать из дома, это слишком опасно, – говорю настолько серьезно, что сама удивляюсь своему тону.
Яр снова ухмыляется, словно я сказала что-то совершенно для него незначащее.
– Говорить мне, что мы друзья, а потом надевать такую юбку – вот что опасно, – отвечает дразнящей интонацией.
Мои щёки краснеют, это я понимаю по тому, как они начинают яростно гореть. Ещё больше мне становится неловко, когда я снова оказываюсь в руках парня, он поднимает меня так высоко, что у меня кружится голова.
Я хватаюсь за его плечи и дёргаюсь.
– Яр! – шиплю недовольно я. – Ты можешь меня не трогать за попу?!
Его руки оказываются прямо под юбкой, шарят там, словно имеют на это полное право, хорошо, что я в колготках.
– А как ещё я тебя подниму? Ты, наверное, думаешь, что можешь меня там чем-то удивить? – посмеивается он, но делает так, что я могу перекинуть ногу через забор. – Я трогал и помягче, и побольше.
Когда я оказываюсь по другую сторону, я могу высказать все, что о нем думаю, правда делать это нужно очень тихо.
– Придурок ты, Бесов!
Мажор скалится.
– Язва тощая, – обзывается он в ответ. – Напишешь потом, спалили тебя или нет.
Киваю и слезаю с будки, но кажется, натыкаюсь на что-то острое и рву колготки.
Черт!
Держу вопль внутри и, пригнувшись, тихо крадусь на задний двор. Думаю, что делаю это незаметно.
Только я совсем не ожидала того, что папа может стоять у задней двери, которая постоянно закрыта, и курить, смотря в одну точку. С сигаретой в руке я вижу его впервые, никогда не слышала от него запаха табака. Однако сейчас это меня волнует меньше всего, ведь наши взгляды встречаются и родитель приподнимает вверх бровь и с удивлением открывает рот.
– А ты где это была? – придя немного в себя, он выкидывает окурок. – В таком виде…
Во вранье не вижу смысла, но и говорить, что я была с тем парнем, которого он не знает, язык не поворачивается.
– Прости, прости, прости! – тараторю я, сложив ладони вместе. – Это было в первый и последний раз!
Смотрю на него в течение долгой минуты, пока он обдумывает, как со мной поступить, но я же знаю своего папочку, он не будет сильно ругаться, тем более не будет наказывать, как это делает бабушка. Вот она бы уже достала дедовский, армейский ремень с огромной железной бляшкой и я бы не смогла сидеть на попе минимум дня три.
– Я сделаю вид, что ничего не видел. Но завтра нам предстоит серьезный разговор о том, какие последствия бывают, когда ты оказываешься с парнем наедине. Дочь, ты должна понимать, что далеко не все ведут себя, как джентльмены.
О, нет!
Я знаю, что именно бывает, уже немаленькая девочка. Разговаривать об этом с отцом, это меньшее, чего бы мне хотелось. Я честно сама от себя до сих пор в шоке, но повернуть время вспять не могу.
– Ну, пап!
– Пойдём, главное бабушку не разбудить, – открывает он дверь, давая мне пройти первой, закрывает ее на ключ и кладет ключ в карман.
Бабушка на удивление уже спит в своей комнате, а мы доходим до дверей в свои.
– Ты не злишься? – спрашиваю, перед тем как открыть дверь.
Отец слегка улыбается, вид у него теперь более понимающий.
– Мне тоже было шестнадцать и я тоже убегал к девчонке.
– К маме? – даже не подумав спрашиваю я, чем привожу его в замешательство.
Мама с папой были одноклассниками, сидели за одной партой одиннадцать лет! Я думала, что у него не было других девушек, но судя по его смущённому лицу, я понимаю, что знаю не все.
– С твоей мамой у нас завязалось немного позже, давай поговорим об этом потом, – он опускает взгляд и указывает рукой. – И что с ногой?
Я смотрю и вижу кровь. Теперь понятно, почему было так больно, я же все себе разодрала!
– Ободрала, когда слезала с будки…
– Не забудь обработать, – советует он.
Отец улыбается, наверно, думая, что это забавно, но потом показывает мне кулак, больше в шутку, конечно, нежели чтобы напугать и уходит в свою комнату. А я закрываюсь в своей и падаю на кровать.
Мама дорогая, что вообще произошло?! Ярослав, ночная поездка, фильм, его двусмысленные предложения, полиция! И отец, который теперь думает, что я не такая уж и тихоня. Завтра с ним поговорю, попробую объясниться, не хотелось бы, чтобы он думал обо мне плохо.
Вспоминаю, что Бесов просил сообщить ему как все прошло и я решаю отправить короткое сообщение о том, что все в порядке, ответа впрочем я не получаю ни через десять минут, ни через час.
