Он одну семь лет назад чуть не довел до могилы хорошо, опомнилась быстро, слезы лила, а потом замуж за дружка его вышла, хоть тут мозгов хватило.
Тяну свою жену на выход, нас никто не останавливает, девушка молчит, не сопротивляется, открыв дверь, жду, когда она сядет в машину. Но Влада стоит, не двигается, а когда поднимает на меня глаза, мне словно бьют под дых огромным кулаком.
Большие голубые глаза, в них боль, недоверие, а еще ужас, в котором я уже тону и не знаю, как буду выбираться. Так смотрят на убийц, на маньяков.
— Это сделал ты?
— Нет. Клянусь, — моя ладонь лежит на ее напряженной спине, Влада кусает губы, садится в машину, больше не смотрит на меня.
Нервно выкручиваю руль, выезжаю на дорогу, бью по рулю несколько раз.
— Не я это! Не я! Ты можешь мне не верить, но я бы и пальцем ее не тронул.
— Я видела, чем ты ее трогал.
— Что ты сейчас хочешь от меня? Что мне сделать? Что сказать, чтоб поверила? Меня подставляет Минаев, это его рук дело, сам бы лично он никогда не пришел и не устроил разборки, Славка очень просчитанный и продуманный, все делает чужими руками, а потом собирает прибыль. Ни один его шаг не делается просто так.
— Ты любил ее?
Не сразу понимаю вопрос, куда-то все тороплюсь, лавируя в потоке машин, резко сворачиваю во двор, торможу.
— Пойдем, нужно сделать пару звонков и отдохнуть, здесь рядом салон сотовой связи, нужно телефон тебе купить, я обещал.
Влада не двигается с места, сжимает пальцами сумочку.
— Я хочу знать, ты любил ее? Сестру мою?
Не отвечаю, выхожу, хлопаю дверью, закуриваю. Никотин обжигает горло, заполняет легкие, но не успокаивает. Влада выходит из машины, быстрым шагом удаляется, бегу следом, хватаю за руку.
— Отпусти меня! Отпусти! Я сейчас буду кричать! Я не хочу тебя видеть, я хочу домой, к себе домой, подальше от вас всех.
Тяну к подъезду родительского дома, она сопротивляется, закинув на плечо, поднимаю на свой этаж, одной рукой открываю дверь.
— Отпусти, я хочу уйти! Отпусти!
Влада бьет кулаками по моей груди, хочу ее успокоить, прижимаю к себе.
— Я отпущу, отпущу, но не сейчас, маленькая. Прости меня, прости, что ты попала под мою ненависть. Семь лет сидел и съедал себя мыслями «за что» и «почему». Она меня предала, сестра твоя. Ты спросила, любил ли я ее? Самому страшно отвечать на этот вопрос. Тогда думал, что любил, жизнь готов был отдать, все для нее сделать, любой каприз, дом купил, жениться хотел. А вышло так, что я на зону, а она в жены другу моему. И ведь не пришла ни разу, ничего не сказала. Хоть бы объяснила, мол, все, Саф, прощай, но ничего такого не было.
Влада утихла, чувствую ее горячее дыхание, как она сжимает мою футболку пальцами, а я не могу ее отпустить. Она моя реальность, за которую я цепляюсь, чтоб не упасть в бездну ненависти, в которой я жил много лет.
— Ты перед теми ментами сказала за минуту больше, чем твоя сестра. В тебе больше силы и мужества, чем в ком-либо.
Влада отстраняется, смотрит на меня, в глазах слезы, а я целую ее, не в силах сдерживаться, сминая мягкие полные губы. Чувствуя, какая она нежная, сладкая, как при этом перекрывает меня совсем иными эмоциями. Заполняя желанием, а не болью и ненавистью.
Девушка стонет, обхватывая шею, в крови кипит адреналин, член уже стоит, лишь на секунду отрываюсь от ее губ и тела, чтоб расстегнуть ширинку джинсов. И вот руки уже на гладкой коже, задираю платье до груди, подхватываю под ягодицы, отодвигая тонкую ткань белья, трогаю нежную плоть.
Влада вскрикивает, обхватывает меня ногами, открытая, влажная, рычу ей в губы, вдыхая часто ее аромат. Хочу ее, везде хочу. Придерживая одной рукой, другой освобождаю член, нет сил и времени дойти до дивана или стола.
Резко вхожу в девушку, глотая поцелуем крик. Двигаюсь жестко, грубо, самого разрывает на части от эмоций. Перехватываю удобнее под упругую попку, держа ее на весу, двигаюсь, практически впечатывая ее в дверь. Влада тяжело дышит, сама кусает мои губы, царапая плечи.
— Да-а-а-а… а-а-а-а… Данил… а-а-а-а-а…
От ее криков срывает контроль, по спине и вискам стекает пот, она так невероятно нежно и сильно сжимает меня изнутри, влажная, горячая.
— Давай, крошка, кончай… кончай, милая… не могу больше…
Толчок.
Еще.
Жестче.
Сильнее.
Невероятная девочка.
Рядом с ней отступают мои демоны, они сыты ее страстью, ее открытостью, ее чистотой, а не местью и кровью, которую они просили раньше.
— Даня… а-а-а-а-а… не могу больше… не могу… а-а-а-а…
Она кончает на моем члене, сжимает, пульсирует, запрокидывает голову, жалею, что не могу накрыть ее грудь губами, мешает платье. Кончаю за ней, еще глубже врезаясь в киску, насаживая на себя. Из груди не стоны, а хрипы, сперма вырывается толчками, ее много, а я готов кричать от удовольствия и остановить это мгновенье.
— Ты как, крошка?
Мы оба часто дышим, я все еще держу Владу под ягодицы, а мой член все еще в ней. Она не смотрит в глаза, облизывает зацелованные губы, волосы выбились из высокого пучка.
— Хорошо.
— Точно?
— Нужно в ванну.
— Да. Посмотри на меня.
Снова тону в ее голубых глазах, теперь в них нет страха или упрека, лишь волнение и смущение. Аккуратно ставлю на пол, глажу по лицу, очень важно, чтоб она верила мне и не боялась.
— Ванная там, первая дверь.
— Где мы?
— Квартира родителей.
— Здесь так было всегда?
— Что?
Девушка смотрит на распахнутые двери комнат и разбросанные вещи. Кто-то здесь был и что-то искал. Еще один привет от Славки.
— Иди в ванную, ничего не трогай у тебя пять минут, я жду.
— Это ограбление?
— Не думаю, здесь нечего брать, вещи лишь для меня имеют ценность. Иди, я жду тебя.
Влада уходит, шумит вода, застегнув джинсы, прохожу по квартире, из шкафов вывалены вещи, с полок сброшены книги, подбираю фотографию в красивой рамке. Нас на ней трое: мама, папа и я, мне десять, мы на море, счастливые. Но сейчас началась война не за счастье, а за жизнь и свободу.
Хотелось убежать
