не хочет. В общем, полный тупик, Серж, — простонал я в отчаянье, запустив пальцы себе в волосы, — никакой любви невозможно.
Выпили с Сержем по стопке коньяка.
— Еще? — спросил он и, не дожидаясь моего ответа, начал наполнять рюмки.
— Как думаешь, мама, в самом деле, догадалась?
— Сейчас сам спросишь, поскольку Екатерина Юрьевна направляется к нам. Но вообще, ты так пристально глядел вслед, а потом застыл посреди зала, продолжая неотрывно на нее пялиться… Там, наверное, пол зала поняли, что к чему.
— Черт, идиота кусок… — снова простонал я.
Когда мама подошла, Серж, дабы не мешать нашему разговору, решил ретироваться. На красивом родном лице горело волнение, даже потрясение… Млять, Шувалов, она догадалась, совершенно точно догадалась.
— Саш, скажи, что это неправда, и та женщина, которую ты любишь, это не Юлина старшая сестра?!
Хряпнул стакан коньяка, налитый Сержем, дорогое пойло неприятно обожгло гортань. Не спеша закусил долькой лайма. Попытаться соврать? Выдать ей ту ложь, которую она так хочет услышать? Но ведь мама почувствует фальшь… Да и противно, гадко, врать в лицо родным людям.
— Я не могу этого сказать, мама, — постарался ответить как можно более спокойным тоном, мужик ведь.
— Божечки, — потрясенно прошептала моя самая родная женщина, закрывая рот рукой. — Саш, что же ты наделал? Как ты мог такое сотворить?
Прое**л, про**л я свое счастье, мама.
— Сынок, — потянулись ко мне родные руки.
Выставил блок из своих ладоней, я же не мальчишка, чтобы меня утешать, или наоборот, по шее давать.
— Мама… ничего не говори.
Свадебный галстук стал душить… Потянул его, ослабляя, а потом вообще снял к чертям собачьим. А глаза по привычке выделяли, ласкали, пожирали прекрасную танцующую девушку в красном платье.
— Таня не смогла меня простить… — угрюмо сказал я. — Поэтому, наверное, я женился. Все пройдет, мама, должно когда-нибудь пройти, а ребенок, как ты и хотела, будет наш, Шувалов.
— Сашенька, а вдруг у вас получится с Юлей, она такая ласковая девочка, — продолжала непонятно на что надеяться мама.
Неа… Ни хрена не получится. Эта свадьба — откровенная большая глупость с моей стороны, которую я сделал сначала из отчаянья, немного назло, а потом уже поздно было отменять.
— Посмотрим, — пожал я плечами.
Игорь Карнаухов нажал на кнопку вызова в своем телефоне:
— Привет, Вазген!
— Привет, Жоржи. Ну как там у тебя дела, уже трахнул невесту?
Игорь раздосадовано хмыкнул.
— Нет, блин, сука не пришла пока… Но я позвонил Алинке, она у нее свидетельницей на свадьбе, попросил напомнить, настоятельно напомнить, или больше ни одна из них подарочка не получит. Совсем распоясались шалавы!
— Вот ты загоняешься, Игорек. Тебе прям обязательно ее надо на свадьбе поиметь. Потом бы пришла в свадебном платье, и дрючил бы Юльку сколько душа пожалеет, я, может, тоже присоединился бы, в два смычка оприходывали бы невестушку.
— Эротические фантазии должны сбываться. Тут важен сам факт, Вазген, что именно на своей собственной свадьбе она прибежит мне отсасывать. Как представлю это, красавица Юленька в беленьком платье с фатой стоит передо мной на коленках, так член сразу подпрыгивать начинает. Может, все же подъедешь?
— Заманчиво, конечно, только у меня важная встреча сегодня.
— Я уже почти час тут прохлаждаюсь, стояк каменный, а она все не идет. Курва! Кстати, ещё раз спасибо, Вази, за ключики… Хорошо, что у тебя много знакомых.
— Мы же друзья, Игорек. А вообще, почти случайно получилось, до «Сопрано» мои клиенты еще не доросли. Просто у одного знакомого там сестренка работает, вот он и выручил. Но с тебя должок, приведешь мне как-нибудь эту сучку на е*лю. Беременных я еще никогда не трахал.
— Конечно, Вази, не вопрос.
— Слушай, Жоржик, а что если она на тебя забьет?! Будешь там сидеть, как полный лох, дожидаясь с моря погоды, а Юлька возьмет и не придёт.
Лицо Игоря Карнаухова хмуро скривилось.
— Да куда она денется, а колеса потом где брать будет?!
— Ну, были бы деньги, а поскольку, ты говорил, муж ее богатый дядька… то найти не проблема.
— Придет, у меня есть парочка интересных записей, с помощью которых нашу блондиночку можно неплохо контролировать.
— Юлька наглая девка, недолго думая, пошлет тебя куда подальше. И че потом делать будешь?!
Дожидающийся невесту парень досадливо крякнул.
— Не станешь же ты, в самом деле, это видео показывать ее мужу?! Довольно чревато. Вдруг лошок разозлится, разобидится, что ее женушку трахали, как последнюю шмару, да наймет каких-нибудь братков. Кровью потом будешь харкать… И не вздумай меня подставить, там же не только твоя морда видна. Я светиться не люблю, у меня очень конфиденциальный бизнес.
— Вази, да куда она денется, притащится, как миленькая, а не придёт, я придумаю, как ее достать, мало не покажется. Допустим, можно только звук послать или подборку сделать, где наших морд не видно. И сначала не муженьку, а допустим, чтобы припугнуть, мамаше ейной. Слабость у меня к этой блондинистой прошмандовке. Юлька — красивая девка, наглая, заводная, сиськи-писечка высший класс, а сосет… так, что можно, как в самом жестком порно, по гланды вставлять.
— Бля, Игорь, да ну тебя… Тебе надо сутенером работать, так расхвалил, что я возбудился.
— Обидно мне прямо, Вази, сколько раз ее, суку, выручал и в институте, и с подарочками, а она, скотина, меня совсем ни во что не ставит.
— Ну ладно, Жоржи, давай, удачи тебе, потом расскажешь, как все прошло.
— А кончу я обязательно ей в рот, — словно не слыша слова собеседника, продолжил Игорь Карнаухов. — Пусть потом этот хренов богатый Буратино мою сперму во рту катает.
В трубке мобильного телефона раздался похабный смех Вазгена.
— Ну, ты извращенец…
— Есть такое дело.
* * *
Серые глаза жгли, палили огнём пространство вокруг меня, так что, казалось, поплыл и начал плавиться пол под моими ногами. Я словно на углях танцевала, мне больно, адски больно, но и остановиться невозможно… Ритм танца все быстрей и быстрей, взгляд стальных очей все горячей и горячей.
«У него сердце рвется из груди и летит к тебе», — патетично вздохнула мечтательница. «Скорее из штанов рвётся, ширинка, наверное, чуть ли не дымится», — радовалась пристальному вниманию Шувалова развратница. «Танцуй-танцуй, Танечка, пусть его предательское сердце загорится в штанах», — буркнула феминистка. «Он пожертвовал своей свободой, чтобы выглядеть благородным в твоих глазах, — продолжала восторгаться девочка-мечтательница. — Вот это я понимаю, любовь, умереть за тебя готов. Бедненький неправильный принц. Разве тебе его не жалко, Танечка?» «Пыффф!.. — фыркнула феминистка. — Жалко у пчелки, а пчелка, использовав жалко, погибает. Поэтому бедные
