— Даниэль, расскажешь подробнее, как тебе удаётся так быстро решать даже самые запутанные дела? Есть ли какой-то секрет?
— О, думаю у детектива Остин достаточно много секретов, но хочет ли он делиться ими с нами, — с иронией произнёс мистер Андерсон, подзывая к себе официанта, чтобы тот принёс очередную бутылку.
— Как и у всех людей, — ответил ему я.
— Именно, у людей! — воскликнул тот, снова вливая в себя очередную порцию. — Но можете ли вы приравнять себя к человеку? — продолжил он.
— Стивен, тебе уже хватит пить, — шутливо произнёс мистер Пакер, пытаясь остановить друга от дальнейших высказываний, но мне его состояние было лишь на руку. Мужчина медленно поднялся и на трясущихся ногах подошёл ко мне.
— Ты, — проговорил он, а его указательный палец уткнулся мне в грудь. — Хочешь казаться для всех хорошим, но я знаю, какой ты на самом деле.
— Стивен! — воскликнул мистер Пакер, а от его хорошего настроения не осталось и следа.
— Не останавливай меня, я расскажу тебе всё про него, тогда ты поменяешь своё мнение.
Пока один из мужчин пытался убедить другого в своей правоте, а тот, в свою очередь успокаивал друга, в комнату вошла Элизабет, начиная извиняться с порога, но заметив представшую перед ней обстановку, замерла на месте и спросила, пытаясь перекричать остальных, и, в силу своего командного голоса, ей это удалось:
— Что здесь происходит? Вас вообще одних можно оставить?
— Бетти, наконец-то ты здесь, — заплетающимся языком обратился к ней мистер Андерсон, и больше не в состояние стоять, упал на стул.
Девушка демонстративно посмотрела на отца, но тот лишь пожал плечами, видя своего друга таким впервые, и не зная, чем вызвано его поведение.
— Кажется, придётся мне объяснить. Для начала присядьте, — вступил в разговор я, удивив отца с дочерью, которые меньше всего понимали, какая моя роль в этом.
Никто не стал садиться, желая услышать причину происходящего, и, возможно, перевести всё в шутку или же предпринять серьёзные меры, в зависимости от того, кто, как воспримет услышанное. Мистер Андерсон молчал, но это не значило, что он позволил мне так просто раскрыть все его помыслы. Как только он услышит то, что должно было быть скрыто от лишних ушей, его истинная сущность проявится, и этого я, с одной стороны, и добивался, а с другой, опасался, что кто-то может пострадать, поэтому ловил каждое его движение, чтобы успеть, что-то предпринять. За пределами этих четырёх стен, наверняка, была суета, оживлённые разговоры других посетителей, официанты сновали между столиками, пытаясь, как можно лучше выполнять свою работу. Кто-то за одним из столов прямо сейчас заключал удачный договор, за другим парень собирался с мыслями, чтобы сделать предложение девушке, за барной стойкой происходило интересное знакомство: каждый был занят своим, не обращая внимания на то, что творится вокруг. Возможно, один из них пойдёт домой с огромными перспективами, а другой, с разбитым сердцем, но завтра наступит новый день, и всё может измениться, как для них, так и для нас. Я тяжело вздохнул, и начал с самой сильной фразы, точнее с вопроса, адресованного Элизабет:
— Насколько ты доверяешь этому человеку?
— Ты всегда мне повторял, что никому нельзя доверять, но тогда, как жить, если нет кого-то, с кем можно не боясь поделиться всем?
— Хочешь сказать, что он тот, кому ты рассказываешь всё, что с тобой происходит? — уточнил я.
— Прости, пап, но есть вещи, которые я не могу доверить тебе, поэтому звоню дядюшке Стивену.
«— Ох, Элизабет, насколько много ты ему рассказываешь? Он же просто использует тебя»! — Мне хотелось выкрикнуть ей это, но эффект мог быть обратный, поэтому мне нужно было, чтобы она сама дошла до этого.
— Даниэль, почему ты спрашиваешь у меня про это? У тебя есть что-то против него?
— Мне бы хотелось, чтобы он сам тебе рассказал об этом, но уверен, что он не скажет и части правды.
— Элизабет, не слушай его, — всё ещё нетвёрдым голосом произнёс мужчина.
— Детектив Остин, у тебя должны быть весомые доказательства всем твоим последующим словам, — немного раздражённо сказала девушка.
Я понимал, что меня она знает гораздо меньше, и мой уход заставил её сомневаться в моих дальнейших действиях. Но пока мне представился шанс узнать, почему же мистер Андерсон не хотел, чтобы я был рядом с ней, или всё же, чтобы она не была рядом со мной, мне стоило использовать любые доступные и недоступные варианты убеждения. Мужчина, несомненно, был умён и расчётлив, везде имея глаза, он знал каждый мой шаг наперёд, однако, и я имел туз в рукаве, который пойдёт в ход, как только все остальные аргументы будут исчерпаны. Однако было кое-что ещё, о чём я старался не думать, но если мои догадки окажутся правдой, значит меня, того, кто легко распознавал поведение человека, провели, как ребёнка. Мысль, что Элизабет могла быть в одной лодке с этим человеком и на самом деле знала о его планах, тенью преследовала меня с того самого момента, как я узнал, что они знакомы. Сейчас мне следовало вновь стать принципиальным детективом, но уже по отношению к той, которая никогда не вызывала у меня и малейшего сомнения.
— Помнишь Кристиана? — спросил я, улавливая каждое её изменение в лице.
— Не смей! — выкрикнул мужчина, будто резко протрезвел.
— Хочешь сам раскрыть ей глаза на твою ложь? — поинтересовался я у него.
— Ты всё равно ничего не добьёшься!
— Неужели? Тогда я продолжу и посмотрим.
— Бетти, пожалуйста, неужели ты действительно хочешь слушать то, что он говорит? — Мужчина выглядел взволнованным, будто его действительно волновало её мнение, или же за этим скрывалось что-то большее.
— Ты странно реагируешь. Если тебе есть, что скрывать, то я буду очень разочарована, потому что я всегда считала тебя близким человеком, — сказала она ему, пока что, не подозревая, что она не просто будет разочарована, а разбита. — Продолжай, — попросила она меня. — Ты говорил про Кристиана. Это же тот парень, который умер в хрустальном шаре?
— Да. Ты его знала? Я хочу знать правду.
— Нет, конечно, не знала, по крайней мере до тех пор, пока мы не встретились в здание больницы. А должна была? — спросила девушка, смотря на меня недоумевающим взглядом, но я пока что не был уверен, хорошо притворяется она, или же действительно не была с ним знакома.
Элизабет спросила: «Как жить, если нет того, с кем ты можешь поделиться своими успехами, неудачами и даже страхами»? И я понимал, где-то глубоко внутри понимал, что её вопрос имеет место быть, особенно сейчас, когда мои чувства и эмоции стали проявляться, и, возможно, это благодаря тому, что когда-то решил довериться ей. Но что, если узнав о том, что вся её помощь и наш договор были лишь притворством, всё станет в разы хуже. Что, если я стану опять бесчувственным и резким в своих высказываниях? Не могу сказать, что уже успел привыкнуть к таким резким переменам во мне, но эти чувства были моментами очень приятны. Например, тогда, когда отец Элизабет сказал, что моя фотография стоит у неё в комнате, и улыбка, настоящая улыбка расплылась у меня на лице, а теплота внутри. Запертые во мне ощущения любви, доброты, переживания были так удобны до появления в моей жизни её. Теперь же, я хотел жить и иметь возможность правильно описать всё то, что начал испытывать рядом с ней. И на секунду я даже задумался: «Стоит ли мне продолжать, нужно ли мне знать истинные мотивы и ставить точку в этом деле? Или же просто отпустить всё и верить даже в самые неправдоподобные оправдания, лишь бы снова не погружаться в себя»? Может я и готов был всё закончить здесь и сейчас, развернуться и уйти, чтобы не иметь соблазна допрашивать её и этого мужчину, но она сама решила продолжить, повторив свой вопрос:
— Так почему я должна была знать Кристиана?
— Потому что человек, которого ты зовёшь дядей, является его отцом, — сказал я, и сам факт этого начинал злить меня, потому что смерть друга я полностью повесил на него, даже если он имел к этому косвенное отношение. Его пренебрежительное отношение к сыну привело к непоправимому. И только сейчас я понял, что то, что он попросил меня следить за ним, было вовсе не исправление и проявление отцовской любви, а очередной контроль.
