комнату.
После всего что произошло, он может говорить все, что угодно, но что-то подсказывает мне, что если бы я сказала ему правду тогда, ничего бы не изменилось.
Кейн бы не поверил мне.
Мой желудок сжимается от этой мысли.
То, как он ведет себя сейчас, вызвано шоком. Шоком и жалостью к тому, что я пережила.
Со вздохом я тянусь в его душ и включаю его, прежде чем снять одежду.
Вода такая горячая, что обжигает кожу и заставляет меня вздрогнуть, когда я вхожу под душ, но я не делаю ни малейшего движения, чтобы переключить ее.
Мне это нужно, все, что угодно, чтобы отвлечься от боли в груди от потери.
Готова ли я была стать мамой? Абсолютно нет. Я жила жизнью своей мечты и не хотела ничего менять, но мало что могла с этим поделать, потому что не собиралась избавляться от своего ребенка. Даже если это порождение дьявола.
Я знала, что найду способ заботиться о малыше, и надеялась, что, когда у меня хватит смелости признаться родителям, они поддержат меня и помогут поступить правильно.
У меня просто не было шанса зайти так далеко.
Посмотрев вниз, я нахожу ограниченный выбор геля для душа Кейна и бутылку шампуня.
— Что ж, ладно.
Не имея особого выбора, я протягиваю руку и беру бутылку.
В ту секунду, как открываю крышку, запах Кейна поглощает меня, и я сразу же жалею об этом. Он покроет каждый дюйм моей кожи, даже не прикасаясь ко мне.
Я максимально использую свои ограниченные ресурсы и выключаю душ, как только заканчиваю. После всего, что произошло с тех пор, как проснулась здесь, я совсем забыла о ране на голове, пока не запустила пальцы в волосы, чтобы вымыть голову. Мне едва удалось сдержать крик боли, когда мои глаза наполняются слезами.
Виктор гребаный Харрис.
Мысли о моем отце заставляют слезы вернуться. Мне нужно знать, что с ним все в порядке. Нужно с ним поговорить. Нужно узнать правду.
Потянувшись за единственным полотенцем на вешалке, я пытаюсь обернуть его вокруг себя, но оно почти ничего не прикрывает.
Почистив зубы зубной пастой Кейна, я делаю глубокий вдох и открываю дверь. Я не слышала его с другой стороны, так что могу только надеяться, что парень все еще внизу, и я смогу одеться, прежде чем он появится снова.
К счастью, его комната пуста, и, как и было обещано, на кровати рубашка и пара чего-то похожего на совершенно новые боксеры, сложенные сверху, но я не добираюсь до кровати, потому что снимок на тумбочке привлекает мое внимание.
Пока я не вытащила его из своей маленькой шкатулки памяти, чтобы положить в письмо Кейну, я не смотрела на него месяцами. Было легче спрятать его с глаз долой, хотя я никогда ничего не забывала. Ни разу.
Протянув руку, я поднимаю его и смотрю на нашего ребенка, когда боль от потери снова омывает меня. Все, что произошло после того, как я услышала эту ужасную новость, останется со мной навсегда. Я уже знаю, что никогда больше не почувствую такой боли. Это было ужасно.
Я настолько погружена в свои воспоминания, что не слышу, как Кейн поднимается по лестнице, и только когда он закрывает за собой дверь, его взгляд падает на мое едва одетое тело, я понимаю, что он там.
— Прости, я…
— Все в порядке. — Положив снимок обратно, я поворачиваюсь к нему. — Ого, я думала, ты сказал, что не умеешь готовить, — говорю я, принимая поднос, полный еды из его рук.
Оторвав взгляд от моих ног, он прочищает горло и находит мои глаза.
— Это просто блинчики.
— Выглядят великолепно, спасибо.
— Не за что.
Неловкость заполняет пространство, когда мы оба пытаемся постичь это новое перемирие между нами.
Я не настолько наивна, чтобы думать, что оно продлится долго. Кейн просто делает то, что считает правильным в данной ситуации, и я не могу сказать, что это не приветствуется. Мысль о том, чтобы остаться одной в своей комнате в общежитии после всего, что произошло прошлой ночью, наполняет меня ужасом, особенно потому, что я знаю, что все будут засыпать меня вопросами. Мне нужно придумать достойное оправдание тому, что произошло, потому что ни то, что я была похищена главарем банды, ни то, что я была в постели Кейна, ничего не улучшит.
Глубоко вздохнув, пытаясь собраться с мыслями, я снова смотрю на одежду, которую он оставил.
— Я... я могу выйти…
— Кто ты и что сделал с Кейном? — спрашиваю я.
— Принцесса, — выдыхает он. — Я просто пытаюсь поступить правильно.
— Это странно, — признаю я.
— Ты бы предпочла, чтобы я на тебя кричал?
— Может быть, — признаю я. По крайней мере, это было бы нормально. То, что происходит сейчас просто... странно.
— Я дам тебе…
— Все в порядке. Ты видел все это раньше.
— Но…
— Кейн, — огрызаюсь я. — Перестань проявлять заботу, это тебе не идет.
Его губы приоткрываются в шоке от моей вспышки агрессии.
Похоже, парень хочет что-то сказать, но я не даю ему шанса. Вместо этого хватаю одежду и поворачиваюсь к нему спиной, натягивая боксеры на ноги под полотенцем, и надеваю рубашку через голову, прежде чем стянуть полотенце и использовать его, чтобы выжать воду из волос.
— У тебя есть расческа? — спрашиваю я, зная, в каком состоянии сейчас находится моя длинная грива.
— Верхний ящик. — Он кивает на свой комод, и я открываю его.
Внутри я нахожу расческу, щетку, воск и несколько других мужских средств для волос, а также большую коробку презервативов. Приятно знать, что он намерен наслаждаться всеми преимуществами студенческой жизни, хотя я замечаю, что она полная.
— Не похоже, что ты был очень занят, — бормочу я.
— Что?.. Хм, нет.
— Так ты пытаешься сказать мне, что печально известный Кейн Ледженд не трахал каждую охотницу за джерси, которая хотя бы взглянула в твою сторону?
Парень смотрит на меня с того места, где сидит, откинувшись на спинку кровати, с тарелкой на коленях.
Секунду он изучает меня, формулируя свой ответ.
— Как Клара, ты имеешь в виду?
— Так ее звали? — Я притворяюсь невежественной. По правде говоря, я до сих пор живо помню, что почувствовала, когда он назвал ее «принцессой».
Кейн усмехается, качая головой, подносит
