часа спустя...
Я гуляла по улицам Мустанга.
Кейси вернулся и Кейси был вполне согласен освободить гостиничный номер, потому что "Моя девочка, она по уши в меня втюрилась. Это потрясающе. Я переночую у нее. Мы с тобой пересечёмся завтра за ланчем в полдень в кафе".
Он не спросил о моем первом в жизни свидании.
Он не спросил, вернулась ли я домой к десяти (не вернулась, но это было ненамного позднее).
Его не волновало, что я собиралась ночевать у Грея.
Он лишь яростно желал вернуться к своей девочке (конечно же после того, как умолял меня дать ему еще одну сотню баксов, которые я, конечно же, будучи собой, дала ему).
Затем он забрал свою сумку, я забросила свою к Мэнни, который был за стойкой регистрации и заверил меня, что Грей разговаривал с ним, и несмотря на то, что мы освобождали номер поздно, он не собирался брать с нас за лишний день. Я заплатила ему за то время, что мы тут жили, и потом...я была свободна.
На один день я...была...свободной.
Я прогуливалась по тротуару вдоль площади, едва сдерживаясь, чтобы не начать посвистывать. На полпути я повернула направо и толкнула дверь, чтобы войти.
Мой взгляд метнулся к бару.
Взгляд Дженни обратился ко мне.
Мое тело двинулось к бару.
Дженни следовала за мной взглядом.
Я положила руки на барную стойку.
Дженни не сводила с меня глаз.
Я открыла рот, и спросила следующее:
— Та вакансия еще открыта?
Дженни широко улыбнулась, и таков был ее ответ:
— Полагаю свидание с Греем удалось.
Теперь настала моя очередь широко улыбнуться.
Глава 12
Я подожду
Семь часов спустя...
— Она даже готовить не умеет, — прошипела бабушка Мириам Грею на кухне, пока я сидела в их уютной, обжитой, деревенской гостиной, в которой спинки дивана и кресел были украшены вязанными крючком салфетками (да, салфетками), мой взгляд был прикован к телевизору, который совсем не заглушал ее голос.
— Ба, Айви в соседней комнате, — проворчал Грей.
Она проигнорировала его.
— Где это слыхано, чтобы двадцатидвухлетняя девушка не умела готовить?
— Сесили умела готовить, и все же, на вкус ее стряпня была отвратительной, — ответил Грей.
— По крайней мере, она умела, — возразила бабушка Мириам.
— А Нэнси была чертовски ветреной, она знала, что делала, но все равно забывала, и каждый раз, когда я приходил к ней на ужин, в ее доме стоял запах, словно там только что был сделан ужасный ремонт после массивного взрыва, потому что она либо сожгла что-то к чертям собачьим, либо у нее что-то выкипело, газ вышел из-под контроля, загорелись обои на стене, и наше свидание начиналось с того, что я орудовал огнетушителем, — парировал Грей.
Я не хотела смеяться, потому что в действительности до смерти была напугана тем, как сильно я не нравилась бабушке Мириам, и тем, что она совсем не возражала, чтобы я об этом знала, но, надо сказать, Грей был забавным.
— Она, все же, умела готовить, — снова возразила бабушка Мириам.
— Да, и я тоже, как и ты, и если уж на то пошло, ба, то это наше второе свидание, и почему ты вышла из себя, я не понимаю, к тому же ты научишь ее готовить, или я научу, — ответил Грей.
— Я вышла из себя, потому что еще до первого свидания ты заработал порез над глазом из-за проблем этой девчонки, и, может, это и второе свидание, но это также вторая ночь, когда эта девчонка спит под этой крышей.
— В гостевой спальне.
— Грейсон Коди, посмотри на меня. Мне семьдесят лет, и у меня четыре сына. Четыре. И я была замужем за твоим дедушкой. Думаешь, после всего, что я пережила с мужчинами Коди, я не понимаю, что происходит?
О, Боже.
— Во-первых, — перебил Грей, и я закусила губу от его тона, — я бы не стал проявлять такое неуважение по отношению к тебе. Во-вторых, я не стал бы этого делать и по отношению к Айви. Я — Коди, бабуля, и сейчас я знаю о дерьме трех других твоих мальчиков в большей степени, чем ты, но я сын своего отца. Не забывай об этом.
Еще одна тайна Грея.
Бабушка Мириам молчала.
Очевидно, Грей добился своего.
Тогда бабушка Мириам решила высказаться по другому поводу.
— Неважно, сколько тебе лет, пять или двадцать пять, Грейсон Коди, ты должен следить за своим языком.
Грей, безусловно, не был склонен принимать всерьез это замечание, учитывая, что я едва расслышала, но все же услышала, как он пробурчал:
— Тебя забыл спросить.
— Грей! — рявкнула бабушка Мириам.
Я прикусила губу, чтобы не засмеяться, потому что, может мне и было страшно, но все равно это было смешно.
Грей больше ничего не говорил, и бабушка Мириам тоже, пока я не услышала, как она заявила,
— Я буду смотреть телевизор в своей комнате.
— Дело твое, — ответил Грей.
— Я хочу смотреть его, лежа на своей кровати, — сказала она ему.
— Хорошо, хочешь приготовиться ко сну? Или хочешь посмотреть какое-то время и позовешь меня позже ?
— Немного посмотрю, — сказала она намного тише.
— Тогда, пойдем, дорогая, — пробубнил он.
На это раз я закусила губу, потому что может они и поругались, но это закончилось тем, что Грей собирался помочь своей бабуле устроиться на кровати, чтобы его бабушка могла посмотреть телевизор спокойно и не в присутствии девушки, с которой ее внук неожиданно начал встречаться, и которая ей совсем не нравилась, лишь для того, чтобы позже он мог вернуться к ней и помочь приготовиться ко сну, когда ей это потребуется.
И я считала это очень милым.
Выезжая из кухни, Бабушка Мириам крикнула мне по пути:
— Просто хочу посмотреть другую программу, дитя. — Это была ложь, и, хотя я уже довольно давно не была в церкви, я была почти уверена, что Бог осуждал ложь не меньше, чем, Он не любил сквернословие. — Желаю спокойной ночи.
— Спокойной ночи,
