class="p1">Сердце ухнуло в пятки.
Да быть того не может!
Две полоски.
Может, у меня просто в глазах двоится?
Да нет. Совершенно точно две.
Нет-нет, этот точно был бракованный. Он ошибся. Он очень сильно ошибся!
Час.
Столько я жила сладкой надеждой, что первые тесты были бракованные. Ровно до того момента, как не использовала их все. И все до единого не показали мне большие и жирные фиги, то есть две полоски.
Беременна.
Но как?! Может быть, все пять были бракованные?!
– Так, спокойно, Лера, без паники!
Вдох-выдох. Главное – успокоиттся, а то перед глазами уже начинают плясать разноцветные круги. Только обморока мне тут еще не хватало для полноты картины.
– Все не так уж и страшно, ведь правда? – говорю своему отражению в зеркале, сжимая в руке полосатые тесты. – Все не так уж и плохо. Да! Именно, – пожимаю плечами, силясь выдавить улыбку. – А что, дети – цветы жизни, верно? А у моего начальника прекрасный генофонд,и наши цветы красивые будут, а еще и умные. И...
Снова смотрю на маленькую кучку тестов и на себя, на тесты и на себя.
Меня снова пробивает на слезы.
Ну, не может такого быть, чтобы один “выстрел” и прямо в цель – бред же! А как же сроки, а как же подготовка, витаминчики там, обследования и прочая ересь? Кто-то годами не может забеременеть, а тут… Не могу я быть беременна после спонтанного одноразового секса! Или могу...?
Чувствую, как внутри снова поднимается паника, а руки снова начинают мелко дрожать. Ополаскиваю лицо холодной водой и до боли прикусываю губу с внутренней стороны.
Боль слегка отрезвляет, и я снова могу вернуться к диалогу со своим отражением.
– Ладно, не все так уж и плохо! – гордо заявляю, вскидывая руку с тестом, – я хотела ребенка. Давно хотела. И, видимо, подсознание или шутница-судьба решила надо мной поглумиться. Да нет же, кому я вру! Какой ребенок, блин?!
Все, я отчаялась сама себя успокоить.
Трясущимися руками набираю номер Соньки, совершенно не взяв во внимание, что на часах первый час ночи и днем я психанула, бросив ее посреди парка. Я просто в панике!
– Совина? – слышу тут же сонное на том конце провода. – Решила извиниться посреди ночи? Извинения приняты.
– Сонька, это все! – хнычу в трубку, пропуская ее смешки мимо ушей.
– Что все?
– Все. Катастрофа.
– Какая катастрофа?
– В две полоски, Сонь!
– Эм… – многозначительное молчание на том конце провода. – Погоди, Лера, ты можешь объяснить нормально, что случилось?! Ты меня пугаешь.
– Я сделала тест, – вздыхаю, хлюпнув носом, усаживаясь на крышку унитаза.
– И-и-и? Погоди, ты что… – молчание. Долгое. Гнетущее. Пока Сонька не кричит мне в ухо:
– Ты все-таки беременна, Совина?! Я была права?!
Мои красноречивые рыдания, видимо, стали хорошим ответом. Подруга присвистнула.
– Ого, значит, я и правда была права! И… и кто отец? Он, да? Мирон?
– Это конец!
– Ты ему собираешься рассказать?
– Ты с ума сошла: он мой босс, как я ему о таком расскажу?! Всего одна дурацкая ночь, но невозможно же, ну! – взвыла я, вытирая слезы, градом катящиеся по щекам.
– Хы… Совина, только ты в моем окружении могла попасть в такую ужасно нелепую ситуацию!
Вот Соня молодец! Вот Соня умеет поддержать! Так поддержать, что теперь еще сильнее хочется удавиться. А стоит только вспомнить, что с автором моей беременности я встречусь буквально уже через семь часов в офисе, так вообще выть охота.
Лера
Это была адская ночка…
Наверное, самая тяжелая и душу выворачивающая за всю мою жизнь. Ночь – за которую я прошла все стадии: от отрицания до принятия – и побывала во всех состояниях: от истерики до прострации.
Фантастический разлет.
Ой, как меня крутило! Меня так шатало и кидало из стороны в сторону, что просто мама дорогая!
Я попала. В этот раз я не просто накосячила, а конкретно вляпалась! Прочно, уверенно и на всю свою оставшуюся жизнь. Потому что, какое бы решение я не приняла, забыть об этой случайной беременности уже точно не смогу. И когда эта мысль укоренилась в голове, я начала реветь пуще прежнего, от души и с завыванием, сидя все на той же несчастной крышке унитаза в ванной комнате и слушая прерывистые гудки после разговора с положившей трубку Сонькой.
Чертов “Ангел-совсем-не-Хранитель”! Это он, зараза мелкая, наверняка, сидит на плече и глумится, ухахатываясь над своей горе-подопечной, точно надеясь, если не угробить меня до конца, то знатно над моей жизнью поржать!
Гад.
Всю ночь я лила слезы, сидя то в ванной, то в спальне, то на кухне и хрумкала дурацкими солеными крекерами. Ненавижу эти чертовы крекеры! Слонялась из стороны в сторону, распустив сопли до нижней губы, и шмыгала носом, так и эдак крутила-вертела варианты развития своего будущего.
Я не готова стать мамой!
Я не могу стать мамой!
Но… хочу-у-у. И даже очень. Давно. Еще со Славой пару раз пыталась поднять эту тему, начиная, разумеется, с пресловутого: может, поженимся? Строила в своей голове воздушные замки и рисовала прекрасные картинки совместного будущего, представляя себе неизменно большой дом, наполненный звонким детским смехом, да вот… не сложилось. С ним. Тогда. Слава тоже гад! Как и мой “Ангел-совсем-не-Хранитель”.
Зато злость отрезвила. Слегка. И пришлось ближе к утру себе признаться в том, что я хочу ребенка. Озвучить это в своей голове предельно четко, свернувшись калачиком на постели, пялясь в потолок. Как только прошла истерика, в беременный мозг ворвался трезвый рассудок, и темная картинка моего будущего в роли матери-одиночки окрасилась яркими красками в виде улыбки темноволосого карапуза с глазами Троицкого.
Ой-ей, а ведь у нас мог бы получиться наимилейший бебик. Вернее, как мог? Уже… немножко… получился.
Это была слишком яркая и ужасно живая картинка, которую я захватила и баюкала, как ребенка, у себя на груди, лелея слабые надежды, что, может быть, не все так сумрачно там, впереди? Неожиданно для себя я поняла, что где-то глубоко на подсознании даже допускала такую мысль, что у меня не просто проблемы с желудком и отравление, а возможно… две полоски. Гнала прочь всякое подозрение, но… вот – получите, распишитесь, как говорится.
Слезы высохли, и пришла мысль – а почему бы и нет? Тем более,
