и не заморачиваюсь особо, но, когда под конец занятия я чуть не падаю в обморок с сумасшедшим сердцебиением, понимаю, что привычки свои надо все-таки пересмотреть…
Именно в эту секунду в голову приходит идея. Я знаю, как помочь Савельеву.
И даже понимаю, зачем мне это нужно.
На третьей паре решаюсь написать длинному, потому что тупое чувство вины меня все еще не отпускает. Правда, не знаю, почему так происходит, но с этим точно нужно что-то решать. Но в сети Артем не появлялся со вчерашнего вечера, и я понимаю, что попытка достучаться в интернете заведомо провалилась.
Не без стеснения беру у Егора номер Савельева, но Колосов не задает лишних вопросов и покорно диктует заветные цифры, закусывая губы, чтобы не улыбаться вместе со своей возлюбленной. Ну их вообще. Пусть думают, что хотят.
Звоню первый раз, второй, и даже третий, но трубку никто не поднимает, и почему-то мне кажется, что это намеренно. Чувство вины разрастается в сердце, я уже не просто грущу, я почти психую, не понимая, что происходит.
Я пишу ему в надежде, что он услышит звук уведомлений и все-таки зайдет в мессенджер, чтобы хотя бы ответить мне на СМС, раз трубку брать не хочет.
Лиза: Придурок, возьми трубку!
Лиза: Савельев, я не шучу, ответь!
Лиза: Господи, да что же ты такой тупой.
Он не отвечает чертовых пятнадцать минут, словно издеваясь специально. Идея с помощью ему уже не кажется такой классной, и я делаю последнюю попытку достучаться до него. Не ответит, пойдет лесом, я тоже не намерена прыгать перед ним собачкой. Мне это вообще в последнюю очередь нужно.
Лиза: Артем, пожалуйста, объясни, что случилось? Ты вообще где?
Савельев: Чего тебе, коротышка?
Неожиданно ответ приходит практически сразу, и я выдыхаю: хотя бы живой, уже хорошо.
Лиза: Тебя правда выгнали из команды?
Савельев: Тебе не все равно?
Лиза: Нет.
И нет, мне правда не все равно. Потому что я знаю, каково это, потерять любимое дело. А Савельев хоккеем жил, не надо было хорошо его знать, чтобы видеть это. Даже в тот злополучный вечер на катке было видно, что на льду ему гораздо проще, чем в кроссовках по асфальту. Если он так сильно любит это дело, то расставаться с ним еще и не по своей воле — больно. И даже если будет храбриться и доказывать обратное — не поверю. Его отношение к моей руке доказало, что у него есть сердце, хоть и сам он весь наглый и дерзкий, что порой очень бесит.
Я подозреваю, что это плохо кончится, правда, и сближаться с ним — идея довольно дерьмовая, учитывая то, как непостоянен Савельев со своими девушками и как привык делать им больно. Не говорю, что у нас с ним будут отношения, но, даже если мы сможем подружиться, а он решит меня кинуть, больно точно будет.
Но я не могу пройти мимо, потому что… Не могу. Как бы то ни было, он сделал для меня достаточно хорошего, учитывая, что мы практически не знакомы, а он на самом деле та еще задница.
Адрес Савельева я узнаю у Колосова в СМС, умоляя не рассказывать Алисе, что я просила, хотя после того, как он рассказал, что это я помогла их отношениям, доверия к белобрысому нет…
Я действую на эмоциях с самого утра: после пар вру Алисе, что мне очень надо в торговый центр, именно поэтому домой подвозить меня не надо.
Причем эмоций такой коктейль, что я не могу разобрать, что чувствую больше. Просто еду, не думая ни о чем. Включаю мозг только в те моменты, когда выхожу на улицу, чтобы не упасть и не сломаться снова. Только вчера стащила повязку с руки и вздохнула с облегчением, не хочу снова бежать на рентген и пить таблетки.
Квартиру Савельева я нахожу быстро, а вот позвонить не решаюсь очень долго. Хожу по подъезду как дура, измеряя расстояние от двери до лифта и обратно шагами. Наверное, километра три намотала, когда позвонила в дверь от безысходности: из соседней квартиры вышла бабушка и стала очень странно на меня смотреть. Интересно, в кого она меня записала: в наркоманки или проститутки? Хотя вряд ли, дом очень приличный. Возможно, подумала, что я маленький ребенок, потерявший маму. В целом мой рост и наряд как раз соответствуют такому званию.
Звонок, собака, очень высоко, и мне приходится встать на носочки, чтобы с трудом нажать на кнопку, но, слава богу, Савельев открывает быстро, и мне не приходится позориться второй раз.
Его удивление нужно было сфоткать, чтобы потом нарисовать, потому что такие яркие эмоции на помятом лице — это что-то.
— Гаврилова, ты чего? — Он говорит громко, а потом тоже натыкается на суровый взгляд бабульки и чуть ли не за капюшон затаскивает меня в квартиру. Ну точно ребенок.
— И тебе привет, — ворчу, оказываясь в квартире. Тут очень вкусно пахнет, чем-то сладким, и… господи, он живет с Ксюхой! — Блин, твоя сестра тут?
Почему я не включила мозг чу-уточку раньше? Не хватало еще сейчас с его сестрой познакомиться. Кто я такая? Зачем приперлась?
— Нет, с мужем свалила. Что тебе надо? — Он стоит в какой-то растянутой футболке и в домашних штанах, на голове черт-те что, а в руках банка пива. Идиот. Вот чувствовала, что его спасать надо. Зачем только я вызвалась?
— К тебе пришла, — фыркаю. Раз сестры нет, то можно выдохнуть. Снимаю пуховик, шарфы, шапку, стаскиваю теплую кофту и даже шерстяные носки, запихивая их в сапоги, пока Артем ржет надо мной, опершись плечом о стену.
— Как в этом можно ходить? — смеется и уходит на кухню. Остаюсь в прихожей еще пару минут, поправляю волосы перед зеркалом и иду за Савельевым. На столе алкоголь, пицца, коробка от пиццы, чипсы и кексы.
— Решил спиться и умереть молодым? — киваю на стол, где количество алкоголя заставляет не то чтобы удивиться, а по-настоящему охренеть.
— Ага. Давай со мной? — Он наливает в стакан что-то похожее на вино и протягивает мне абсолютно невозмутимо. Напиваться я не собираюсь, но для храбрости прямо надо. Да и чтобы с ним на одной волне быть, а то конструктивного диалога нам точно не светит. Выпиваю все содержимое стакана залпом, отмечая для себя, что вино реально вкусное. Тепло проходит по горлу, опускаясь в желудок, а я обращаю внимание, с каким шоком на меня смотрит Артем.
— Вот это таланты, —
