Не ожидал? Я тоже не ожидала от своего брата такую скорую стружку детей.
—Я сказал все, что тебе нужно знать. Беру дело на контроль и полностью решаю этот вопрос. Я не привык делиться этапами решения проблем. Помимо того, что я офицер, я еще и командир. Вот почему требую от тебя беспрекословного выполнения моих приказов.
—Но я не твоя подчиненная, — во мне вновь зреет протест, и он рационален. Нельзя же просто приказать человеку ждать послушной собачкой, когда у этого человека вся жизнь кубарем.
Я вижу, как спецназ старается не взорваться, хоть и очень злится. Неужели он всем всегда приказывает и не поясняет ничего? Поверить сложно. А как же с женой было? Она не похожа на амебу.
—Верно, ты моя женщина, и я полностью отвечаю за твою безопасность и твои проблемы. Так что не грузись. Возвращаться к этому вопросу я не собираюсь.
«Моя женщина» так щемит грудь, что будь я глупее, явно бы растеклась. Но я не дура, хоть иногда мечтаю ею быть. Пальцами я впиваюсь в смуглую кожу сильнее и вскидываю боевой взгляд на Лешу. Он читает в нем все, но встречает без огня и без злобы.
—Ты же понимаешь, что я спрошу у тебя, спецназ? — шепчу едва слышно практически ему в подбородок.
Давай, прочитай мои мысли снова, как ты умеешь.
—И я тебе отвечаю, что мы на стадии развода, — уверенным голосом отвечает он, одаривая меня теплотой тлеющего костра в глазах.
—Ощущаю себя любовницей, которую настойчиво переубеждают, что с женой давно ничего нет…— мне смешно от этого очень, смех захватывает тело, но Леша перехватывает меня за подбородок и приподнимает так, что я теперь смотрю на него в упор. Наклоняется еще так, что губами мы практически касаемся друг друга.
—Я никогда не изменял своей жене. Я повторяю еще раз, так что ты никак не можешь быть любовницей. Прекрати грузить себя, Вика, ведь я подумаю, что тебе скучно. А если женщине скучно, у меня есть на примете одно мероприятие продолжительностью в девять месяцев.
—Не смешно.
—Я и не смеюсь, Вика.
***
Три дня. Я живу на даче у спецназа ровно три дня, за которые мы видимся исключительно ночью, ведь с утра и до позднего вечера Архангельский где-то. Это где-то слишком расплывчато. Я понимаю, что помимо моего вопроса, у него также имеются и свои дела. Как минимум, работу точно ведь никто не отменял.
Леша навез много еды, пригнал мою машину, и вообще ведет себя совсем как образцовый муж, но все еще принадлежит другой. На этом я часто стопорю свои мысли, потому что они не к месту, и прямо сейчас исключительно разводом он заниматься не будет, я на это и не надеюсь, если быть до конца честной. Но это совершенно точно не значит, что я не перестаю думать о его жене. Даже больше, я часто ловлю себя на мысли, что адски ревную.
Ревную настолько сильно, что это чувство мешает мне размышлять о чем-то еще.
Я часто думаю о брате, о его девушке. Определенно точно скучаю и хочу вставить ему люлей за его поведение, глупое и такое по-детски наивное.
Но пока меня очень попросили никуда самостоятельно не выезжать. Ослушаться не позволяет дремлющая совесть, хотя я вполне могла бы поехать по своим делам в отсутствие Леши. Наверняка он бы даже не узнал о моей вылазке, если бы мы не встретились в городе, например, ну или на крайний случай, если бы доблестные ДПС не решили бы проверить мои документы.
Есть и другой вариант. Леша мог бы их спецом подключить и выдать на меня ориентировку, чтобы просто проверить мое послушание наверняка. Глупость. Такой человек, как Архангельский, не стал бы пользоваться своим служебным положением для решения личных вопросов. Мне так почему-то кажется, хотя нет…я в этом уверенна.
Он оборудовал одну комнату под кабинет и свозит туда дела, расклеивает фотографии как в лучших сериалах про детективов. Зачастую ходит смурной и очень напряженный, может внезапно подойти и зажать у стены, поцеловать грубо и так, как будто мы неделю не виделись. У этой же стены у нас все может случиться, но быстро, без особых прелюдий. Что характерно, мне эти прелюдии совершенно не нужны, я с ним вечно готова, как бы это пошло это ни звучало.
Минутная слабость нужна обоим. Мы ведь по краю ходим, а над головой висит что-то неминуемое, оно чувствуется и очень пугает, но только рядом со своим спецназом я не чувствую этого страха, сковавшего грудную клетку.
Ощущение такое, как будто я ни к кому и никогда не испытывала такого сильного желания, как испытываю к Леше.
Всепоглощающее чувство какое-то, настолько меня оно захватывает, что я забываю, как дышать. Мне совершенно точно вместо кислорода может хватать простых объятий спецназа.
Я нахожу особое наслаждение в том, чтобы ходить в его вещах, чувствовать его запах, наслаждаться видом на то, как он занимается силовыми с утра, как приходит влажный после пробежки. Не знаю, откуда у него силы на это все, учитывая температуру «за бортом» уровня «гори все синим пламенем».
Я не захожу в комнату «расследования», потому что меня настоятельно попросили этого не делать. Столько непоколебимой уверенности вместе с глухим приказом в голосе у Леши при этом имелось, что я не думала сделать наперекор ни разу.
Мне слишком хочется верить ему безоговорочно и на все сто возможных процентов.
С матерью мы разругались окончательно. Все вышло из-под контроля, хотя, может, и не было под ним. Я ослушалась и не приехала в день нашего первого разговора, не приехала и на второй. Леша выдал мне обычный кнопочный телефон со словами:
—Его не отследить, общаться только с мамой.
Я звоню ей каждый день, но беседы заканчиваются вопросом «Где ты и когда приедешь домой? Сережа волнуется, он хочет с тобой поговорить», на который она не получает ответ, и мне приходится повесть трубку, дабы не накалять и без того напряженную ситуацию.
Я понимаю, что на мой обычный номер наверняка поступают звонки от Сережи. Еще бы. Не мог же он просто забить болт на то, что я пропала из поля его зрения. А дата свадьбы все ближе и ближе.
Иногда мать шлет мне угрозы в стиле «Я отдам ему телефон, и на следующий звонок ответит твой будущий муж», но это не случается уже третий день подряд, так я перестаю об этом думать, но решаю, что больше звонить не буду. Нет смысла говорить нам на этом этапе, где никто никого слышать не хочет.
У нас со спецназом все гладко, пока с утра Леша не заявляет мне:
—Я сейчас уезжаю. Работа. Ты остаешься тут, по всем вопросам звонишь моему заму. Фрост к твоим услугам.
Сосредоточенный взгляд скользит по чем угодно, но только не по мне. Леша быстро собирается, даже не целует меня на прощание. Я провожаю его взглядом побитой собаки и прикусываю с силой губу, пока во рту не разливается металлический привкус.
От этого по-особенному жутковато, и я начинаю слегка накручивать себя. Что это за задание такое? А насколько оно опасно?
В хаотичных мыслях провожу половину дня, без конца и края читая новости в особом ужасе, ожидая чего-то по-настоящему страшного. Пару раз порываюсь набрать этого самого Фроста, но в следующее мгновение отказываюсь от этой идеи.
В итоге разогреваю очередную порцию шашлыка, ведь у нас теперь каждый день мяса на мангале, и, обессиленная от мыслей, сажусь за стол, втягивая носом аромат свежего мяса. Слюна скапливается во рту, а затем я слышу шаги.
О Господи!
Схватив вилку, резко встаю и разворачиваюсь на источник звука. Сердцебиение отбивает с особой силой, когда взгляд напарывается на…
ГЛАВА 24
ВИКА
…Жену Леши напарывается мой взгляд. Пока еще жену, стоящую прямо в дверном проеме и взирающую на меня так, как будто я НЛО. Что ж, видок у меня и правда классный. Первое: я в одежде спецназа, и не только потому, что это мне чертовски нравится, а еще и потому, что других вещей у меня нет. В машине только летний спортивный костюм, который сейчас в стирке.
Второе: я тщательно отлюбленная, и тяжело не понять это прямо с порога. Не будет просто девушка без определенных отношений гулять по дому мужчины в одной футболке, под которой ничего. Вы погоду видели? Это же ад на земле. Вы Лешу видели? Там надо голой быть двадцать четыре на семь.
