Сандра Браун - Последний вечер

– Шелли, – его голос дрожал, – только не говори, что ты думаешь… Скажи, ты ведь не веришь, что я действительно отец ее ребенка?

Не выходя из транса, она покачала головой, сперва медленно, затем быстрее и быстрее.

– Нет, – быстро, слишком быстро заверила она, – нет.

Она несколько раз моргнула и бесцельно обвела взглядом комнату, продолжая смотреть куда-то в пустоту. Он бросился к ней, положил руки ей на плечи.

– Посмотри на меня, – потребовал он. Он держал ее мертвой хваткой, словно безжизненную куклу. – У нас с этой девушкой ничего не было. Ты мне веришь? – проговорил он сквозь стиснутые зубы и слегка встряхнул ее. Ее руки безвольно висели по сторонам, но нерешительный взгляд не сходил с его упорного, разгневанного лица.

Она очень хотела ему поверить. Конечно, между ним и Пру Циммерман быть ничего не могло, но… Она тоже была юной девушкой, когда Грант впервые ее поцеловал… И Мисси Ланкастер… Беременна. Он сказал, что это не его ребенок, что между ними ничего не было. Он не лгал. Не мог. Он любил только ее. Ее, Шелли. Но…

Он убрал руки с ее плеч, отпустив их так неожиданно, что она чуть не упала. На мгновение заглянул ей в глаза – во взгляде боролись боль и отвращение. Шелли так и не поняла, какое чувство взяло верх.

Потом он отвернулся и сказал ее отцу:

– Билл собирался приехать прямо в церковь. Я поеду туда и отменю церемонию.

Когда он повернулся обратно, она не могла поднять глаз. В тот момент Шелли не чувствовала ничего. Ни злости, ни боли, ни разочарования, ни отчаяния. Она впала в ступор. Ее душа улетела прочь, оставив безжизненную пустыню там, где некогда было сердце.

Уходя, Грант не хлопнул дверью, но ее тихий щелчок стал самым уместным финалом.

– Шелли, милая. – Ее мама первой нарушила повисшее в доме гробовое молчание. Шелли не знала, как долго она простояла у закрытой двери. Мать снова позвала ее по имени.

Шелли подняла голову и увидела встревоженные взгляды родителей. Они боялись, что она придет в ярость, заскрипит зубами, станет рвать волосы на голове, биться головой об стену? Их тревога была оправдана. Шелли чувствовала, что сейчас она на это способна.

– Видимо, вы проделали далекий путь напрасно, – она горько усмехнулась, – похоже, свадьбы не будет.

Родители сочувствовали и боялись нарушить ее смятение лишним словом. Видеть их расстроенные лица было невыносимо. Словно вернулись дни, наступившие после развода.

– Если не возражаете, я прилягу ненадолго…

Она почти выбежала из комнаты. В спальне Шелли повалилась на кровать, зарылась лицом в подушку и зарыдала. Ее тело сжалось от всепоглощающей душевной боли. Ее ярость вырывалась слезами и проклятиями, она колотила кулаками по матрасу. Никогда прежде она так себя не вела, но ее мир никогда так безжалостно не разрушали.

Вскоре ярость утихла, и навалилась смертельная усталость. Усталость и отчаянье, черное, всеобъемлющее и абсолютное. Оно душило ее.

Шелли перевернулась на спину, не обращая внимания, что мнется тщательно выглаженный шелковый костюм. Она бездумно уставилась в потолок.

Почему Шелли сомневалась в невиновности Гранта? Ведь подозрения не оставляли ее. Почему она не разозлилась хитрости Пру Циммерман и не поддержала Гранта? Ведь он ожидал именно этого.

Но она не оправдала надежд будущего мужа. Почему?

Потому что в глубине души она чувствовала: существует ничтожная вероятность, что это может быть правдой. Она много раз говорила ему, что не придает значения скандалу с Мисси Ланкастер, но оказывается, это ложь. В ее мозгу зародилось недоверие, ожившее с первыми признаками неуверенности.

Могли ли все, кроме нее, в нем ошибаться? Не похоже. Неужели любовь ослепила ее и она не увидела двойственности его истинной натуры? Все еще была восторженным подростком, безоговорочно принимающим на веру все его слова?

Она не замечала, что между ним с Пру Циммерман была связь, когда она работала ассистенткой. Возможно, девушка просто пыталась отомстить ему за унижение. Но Пру с такой уверенностью тогда ворвалась к нему в квартиру…

– О боже, – воскликнула она и снова упала лицом в подушку.

Все это полная чушь! То, как он с первого дня на нее смотрит и с ней говорит, то, как они любили друг друга утром, нельзя истолковать иначе. Он ее любит. Страсть подделать невозможно.

Долгие часы ее мысли исполняли жуткую пляску. Шелли то была готова бежать к нему, молить о прощении за свое недоверие, то вспоминала, как он поцеловал ее, когда ей было шестнадцать. Мисси Ланкастер была моложе его почти на десять лет. Как и Пру.

Для него она просто была одной из них? Нет, нет.

– Шелли?

Услышав тихий стук в дверь, она зашевелилась и села на край кровати.

– Да, мам.

Дверь распахнулась, в комнату проникла полоска света. Когда успело стемнеть?

– Я подумала, может, ты хочешь чаю.

Шелли кивнула.

– Спасибо, отличная идея.

Ее мама поставила поднос на прикроватный столик.

– Вот, дорогая. И давай-ка снимем костюм.

Несколько минут спустя она лежала под одеялом в куда более чопорной ночнушке, чем собиралась надеть той ночью. Она посмотрела с тоской на соседнюю подушку, где должен был спать Грант. Одинокая слеза скатилась по ее щеке. Мама сочувственно взяла ее за руку.

– Спи, дорогая. Тебе надо поспать, забыться. Утро вечера мудренее.

Посуда тихо звякнула – мама унесла поднос. Когда комната вновь погрузилась во тьму, Шелли не смогла сопротивляться и провалилась в тревожный сон.

Родители нехотя уехали домой на следующее утро. Они предложили ей помощь, хотели остаться на несколько дней, но Шелли мечтала побыть одна. Она чувствовала себя человеческой оболочкой без души и сердца и в последующие дни вела уединенную жизнь.

На третий день она впервые смогла поесть. Она обзвонила друзей и попросила их дать ей скопировать лекции, понимая, что в будущем ей придется снова вернуться к прежней жизни. Шелли не могла слишком сильно отстать в учебе. Карьера – единственное, что у нее осталось.

Когда однокурсники приносили ей лекции, она не приглашала их в дом, ссылаясь на ужасно заразный, тяжелый вирус.

Родители звонили каждый вечер, и она пыталась придать голосу оживление, чтобы они поменьше волновались. Шелли не понимала, как неестественно звучали ее слова.

Она пребывала все в том же оцепенении, когда выбралась из кровати в пятницу утром, механически направилась в кухню и принялась готовить кофе. Когда зазвонил телефон, она подняла трубку безо всякого интереса.

– Шелли, – безапелляционно заявила ее мама, – мы с отцом подумали, что тебе надо на несколько дней вернуться к нам. Уехать из того дома.