— Бедная Октавия! — едва слышно произнесла я. — Вы случайно не знаете, сколько она задолжала?
— Ну, — сказал он доверительно, — обычно мы не раскрываем цифры (очевидно, я его так потрясла, что мои он раскрыл), но я думаю, что это пятизначное число. А она случайно не оставила на всякий случай своего адреса, нет?
— Нет, не оставила. Ой, телефон звонит, я должна ответить, — сказала я твердо и захлопнула дверь перед его носом.
Десять тысяч фунтов! Где к дьяволу я достану такую сумму? Охваченная ужасом, я побежала к телефону, надеясь, что каким-то чудом это окажется Гарэт. Но оказалось, что это Ксандр. С момента своего возвращения я поговорила с ним только на лету. Он был занят, поэтому я не стала рассказывать ему о Гарэте. Да и не была уверена, что мне этого хотелось. Я бы не перенесла, если бы он отнесся к этому несерьезно.
— Как хорошо, что ты позвонил, — сказала я.
— Вряд ли ты так будешь думать, когда услышишь новость, — ответил он. — Умер Хью Массингэм.
— Что?! — я села на постель.
— В этот уик-энд. Сердечный приступ во время игры в теннис, — сказал Ксандр.
— О, Господи! Какой ужас!
Милый, красивый, вальяжный, чувствительный, покладистый Массингэм — босс и покровитель Ксандра, мой друг. Он был всегда таким великодушным по отношению к нам обоим. И заботился обо всех моих счетах! Нет, это просто невозможно.
— Я этого не вынесу, — прошептала я, залившись слезами.
— Ужасно, правда? Я по-настоящему любил этого парня. Но, дорогая, боюсь, что это еще не все. Еще одна неприятность. Рики, что-то учуяв, прочесывал книги, и вылезли наружу все семейные тайны. Итоги этого года катастрофичны, курс акций упал очень низко. Оплата по счетам снизилась, а расходы, к несчастью, особенно наши с тобой, повысились.
Его голос звучал панически.
— Рики назначил на завтра, на три часа дня экстренное совещание заведующих отделами. Он хочет, чтобы ты там присутствовала.
— Зачем?
— Да подняли шум насчет твоей квартиры, всех наших с тобой счетов. И по поводу машины тоже. Нам лучше встретиться с тобой сегодня и посмотреть, сколько счетов мы сможем разыскать, — продолжал он, пытаясь говорить ободряюще.
— Хорошо, — сказала я. — Заходи после работы.
Вряд ли было теперь уместно говорить с ним о моей налоговой декларации.
— Откровенно говоря, — продолжал Ксандр, — хорошо, что бедный Хью отдал концы именно сейчас, Рики уже решил его заменить.
— А Хью знал?
— Не думаю. Но Рики это очень облегчило задачу. Он призвал знаменитую восходящую звезду помочь нам выпутаться.
— Ты думаешь, это ему удастся?
— Это ты должна знать, дорогая. Речь идет о твоем друге Гарэте Ллевелине.
Я откинулась на постель, закрыв пылающее лицо руками, забыв о Массингэме, десятитысячной налоговой декларации и мелких счетах. Почему, ну почему Гарэт это сделал? Неужели ему мало того, что есть? Зачем ему еще одно директорство? Ради власти, финансовой прибыли или просто, чтобы запустить свои пальцы в еще один промышленный пирог? А может быть, чтобы увидеть меня снова? Или, что вероятнее всего, разорвать меня в клочья? Каковы бы ни были причины, но всего через двадцать четыре часа я вновь увижу его.
Вечером мы с Ксандром бесплодно потратили два с половиной часа, пытаясь разобраться в наших расходах — потом сдались. Я поставила будильник на одиннадцать утра, чтобы у меня было время на подготовку. И все равно я нервничала, меряя одно платье за другим. Странно, как гардероб каждого человека выдает его прошлое.
Вот это васильковое платье-миди я купила, чтобы обольстить Джереми. А это — черное платье с открытой спиной сразило наповал Рикардо. Это — золотая пижама, из-за которой Чарли, буквально стоя на коленях, сделал мне предложение. Внизу, на дне шкафа валялось отвергнутое с презрением и ни разу больше не надетое серое платье, которое не помогло прошлой зимой на балу в Париже отбить французского гонщика у его жены.
Что бы такое мне надеть, чтобы завоевать Гарэта? Он говорил, что любит женщин нежных, неиспорченных и ранимых. Я выбрала белое платье, купленное в прошлом году для поездки в Аскот[4], но ни разу не надетое. Оно было предназначено для приема в саду. Пышная юбка, длинные рукава, глубокий вырез, отделанный оборкой, открывал мой загар. Как мне кажется, я выглядела в нем незащищенной и хрупкой. Мне пришлось проделать новую дырочку в поясе, чтобы затянуть его потуже. Единственная часть моего тела, которая не потеряла в весе, — это мои веки после двухнедельных рыданий. Я спрятала их за темными очками.
Когда я появилась в правлении «Сифорд-Бреннан», все уже пребывали в нервном ожидании. Вчерашний шок от известия о смерти Массингэма уступил место волнениям по случаю появления Гарэта. Секретарши видели его портреты в рубриках финансовых новостей. Они знали, что он богат, удачлив, привлекателен, а самое главное, холост, и разрядились в пух и прах. В кабинетах, через которые я шла, пахло так, как в парфюмерном отделе «Харродса». Все бумаги лежали в безукоризненном порядке. Я почувствовала несколько враждебных взглядов: зачем я тут появилась, украсть их лавры?
Зал заседания правления «Сифорд-Бреннан» с его сизо-серым ковром, стенами, обшитыми панелями, фамильными портретами, был само благочестие. Единственным человеком, который там уже находился, был Ксандр: он сидел полускрытый громадным полированным столом прямо под портретом моего отца. Они с отцом, со своими скучающими, красивыми, напряженными лицами, были так похожи! Ксандр жевал жвачку и рисовал в своем блокноте игрока в регби.
— Привет, ангел! — не очень внятно сказал он, когда я опустилась в кресло рядом с ним. — Приговоренное правление еще не собралось, они пока беседуют за дружеским ланчем. Здесь сейчас все — в состоянии невообразимого накала, даже курьеры сидят на транквилизаторах. Рики уже с утра взъелся на меня, изрыгая пламя по поводу моих расходов и необходимости следить за счетами. Я сказал, что с меня достаточно того, что я слежу за Памелой.
О, Господи! Я только сейчас поняла, что он под парами. Наверное, он и жвачку-то жует, чтобы заглушить запах виски.
— Что произошло после того, как ты ушел от меня? — спросила я.
— Я поужинал с одним другом чересчур хорошо. С этого все и началось.
— Ты ложился спать?
— Разумеется, не в собственную постель.
Он попытался опереться локтем о стол, но локоть соскользнул.
Дверь открылась, и вошла старшая секретарша мисс Биллингс. Она засуетилась, подвигая блокноты, поправляя карандаши. Сильный запах «Девонских фиалок» чуть не отравил нас.
— Вам бы надо получше отполировать поверхность стола, — укоризненно произнес Ксандр. — К тому же я удивлен, что вы не расстелили красный ковер и не пригласили оркестр исполнить песню «Страна моих отцов». Вы же знаете, что мистер Ллевелин привык к тому, чтобы его встречали по высшему разряду.
