Уже неделю Люсиль Барлоу не могла добиться от Хелен внятного ответа, что случилось. А что-то явно случилось, для этого и психологом не надо быть. Хелен словно вела нескончаемый внутренний диалог с кем-то, то хмурилась, то светло улыбалась, то решительно поджимала губы, то боролась со слезами… Люсиль ничего не понимала, Люсиль ни о чем не спрашивала, Люсиль была встревожена.
Она мысленно себе аплодировала за то, с каким блеском ею была проведена операция «Вступи в переписку». После того, как Люсиль удостоверилась, что Хелен действительно написала в газету «Связующая нить», она тактично отошла в сторону. С корреспонденцией Хелен работал другой психолог. Однако Люсиль была в курсе, что переписка завязалась оживленная, и ее результаты оказали волшебное воздействие на Хелен Стоун. Дальше — тьма.
Тренажер, пилюли для похудания — все это осталось в прошлом. Теперь у Хелен совершенно явственно возникли другие проблемы, и Люсиль тщетно пыталась понять, к добру это или к худу.
Пока она так размышляла, Хелен очнулась, отнесла чашку, заполненную жидким сиропом, в раковину и вернулась к столу.
— Слушай… Я хотела узнать… Правда ли, что в психологии есть такой прием — назвать словами то, что тебя мучает, и освободиться от этого?
— Правда. Детишек просят нарисовать их ночные кошмары, взрослым предлагают собраться в круг и по очереди рассказать о своих проблемах. Проблема, поделенная на всех, перестает быть проблемой.
Хелен неопределенно хмыкнула.
— Это с одной стороны. С другой-то — ведь все остальные перевалят на тебя часть своих проблем. Таким образом, все останется при тебе…
— Отчасти да, но чужая проблема — это чужая проблема, к тому же иногда в сравнении с чужими бедами быстрее понимаешь, что твоя собственная была чистым капризом. Все очень индивидуально, Хелен. Я так понимаю, ты хочешь поговорить?
— Нет. Я хочу произнести вслух. Не разделить с тобой мою проблему, а просто произнести. К тому же… в сравнении с чужой бедой я уже все поняла.
— Ничего не понимаю. Честно.
— Это нормально. Так вот. Помнишь, ты спросила меня насчет Сюзанны? Не стыдно ли мне быть такой неблагодарной дрянью?
— Ты…
— Люсиль, я была и пока еще остаюсь неблагодарной дрянью. Я очень виновата перед моей теткой Сюзанной, я никогда не понимала ее и любила в тысячу раз меньше, чем она того заслуживала. Я была избалованной и капризной, я сама стала причиной своего разрыва с Клайвом…
— Мы же договорились про Икс…
— Нет! Хватит с меня. Иксов. И я больше не хочу быть Омегой. Я — Хелен Стоун. Я любила мужчину по имени Клайв Финли. Я делала это, как умела, я совершила массу ошибок, в результате глупой размолвки я поддалась чужому влиянию и поверила чужой лжи. Неважно, была ли эта ложь сознательной, или тот человек верил в то, что говорил… Я, Хелен Стоун, не сделала ни малейшей попытки поговорить с любимым человеком. Выяснить все. И получила по заслугам.
— Хелен…
— Ничего не говори. Психологи отнюдь не всесильны. Люсиль, я многое поняла за эти месяцы. Я изменилась. И теперь я собираюсь действовать. Сюзанна меня учила, а я тогда не слушала… Лучше жалеть о сделанном, чем о том, что так и не решился сделать.
— Ты хочешь встретиться с Клайвом?
— Да. Не сразу. Для начала… Я должна познакомиться с одним человеком. Он мне очень помог, а может быть, и я помогла ему. Если этого не сделать — возможно, я буду всю жизнь об этом сожалеть, а с меня хватит. Поэтому завтра я уезжаю в Лондон на несколько дней. Если не трудно, пригляди за домом. Я вернусь.
— Хелен…
— Что, Люсиль?
— Ничего. Я горжусь тобой, подружка.
На следующее утро Хелен получила письмо от абонента 8479. Вернее, короткую записку.
«Встретимся в ресторане «Конкорд» на Пикадилли. Столик у окна. На всех остальных будут гореть обычные белые свечи, на нашем — розовая. И в бокале будет не роза, а лилия. Пятница, 8 часов».
В четверг утром Хелен Стоун выехала в Лондон.
Она поселилась, в небольшом частном отеле на задворках Пикадилли. Отель был устроен в старинном особняке, полы и лестница на второй этаж были скрипучие, а обстановка в комнатах подошла бы и Джен Эйр, и Тэсс из рода д'Эрбервиллей. Пушистый ковер на полу, мраморный камин, старинная чугунная решетка перед ним — сплетение цветков и листьев лилии. Кровать под пышным балдахином напоминала старинный галеон под парусами. В углу стоял туалетный столик, рядом с ним, на тумбочке, — фарфоровый таз и кувшин для умывания в мелкий розовый цветочек. Это было обычной данью старинному оформлению отеля. На самом деле в каждой комнате имелась маленькая, но вполне современная ванная комната, сверкающая никелем и кафелем.
Хелен приехала в город к полудню, оставила вещи в отеле и прошлась по магазинам. Неторопливо, задумчиво бродила она по кривым улочкам старого Лондона, вспоминая, как четыре с лишним года назад впервые приехала в столицу. Как боялась тогда заходить в шикарные бутики. Как считала верхом практичности и элегантности твидовую юбку и пуловер оливкового цвета. Как нарядилась в летнее платье и туфли на высоком каблуке и попала под дождь, как украли сумочку, и как она шла потом босиком через весь город, и Клайв впервые привез ее к себе домой…
Воспоминания больше не ранили, не вонзались раскаленной иглой в кровоточившее когда-то сердце. Теперь Хелен овладела спокойная уверенность, что все выяснится. Неважно, чем закончится сказка, главное — она закончится. И только тогда начнется другая. Так положено.
Она сидела в маленьком кафе, пила чай и вспоминала каждое их с Клайвом свидание, все мелочи, все словечки и шутки, прелюдию к их любви… Как он поворачивал голову, как горели любовью его темные глаза, как она любовалась им, едва дыша, и все думала: не может быть. Этого просто не может быть. Вот он — красивый успешный мужчина, лучший в мире любовник, знавший многих женщин и способный покорить сердце любой красавицы… Но он выбрал ее. Глупую провинциалку Хелен Стоун.
Теперь она относилась к себе иначе. Она больше ни за что не назвала бы себя глупой провинциалкой. Хелен прошла нелегкий путь и теперь чувствовала себя взрослой и уверенной в себе женщиной.
На нее многие оглядывались. В глазах мужчин горело восхищение, и она больше не смущалась этим обстоятельством. Ей было приятно. Они все даже не подозревали, насколько приятно. Ведь никто из них не видел, из каких руин возродилась эта золотоволосая красавица со спокойным взглядом голубых глаз и плавной походкой.
Для завтрашнего вечера она купила нарядное платье — шелковое, облегающее, с классическим вырезом и без рукавов. Тонкий голубой шелк отливал перламутром, и к платью она выбрала нитку натурального жемчуга и маленькие сережки с капелькой-жемчужиной. Удивила продавщиц она только одной просьбой — подергать нитку жемчуга на разрыв, да посильнее. Вышколенные девушки и глазом не моргнули, долго тянули ожерелье в разные стороны и только потом объяснили успокоенной клиентке, что теперь все бусы из натуральных камней собираются на специальную сталистую нить и порваться не могут.
