— Думаешь? — оживилась мама.
— Ну конечно, предложи Дейзи. Немножко «Аве Мария» никогда не повредит.
— Знаешь, а ты права! Немножко «Аве Мария» никогда не повредит!
— Отлично! — гордо воскликнула я. Я так рада, что оказалась полезной! — Срочно звони Дейзи!
— Обязательно, но прежде… — Мамин тон изменился. — Почему ты не сказала, что потеряла работу?
Черт! Я надеялась закончить беседу прежде, чем она заговорит об этом.
— Я собиралась, — медленно начала я. — Но была так занята в последнее время и…
— А я все знаю! — вдруг взвизгнула она, и тон ее вновь изменился. — Он такой симпатичный!
Следующие несколько минут я слушала восторги мамы по поводу Колина. Она произносила его имя с придыханием — Ко-олин, — как будто он Колин Пауэлл. Когда она на миг замолкла, чтобы перевести дыхание, я успела сообщить, что мы вовсе не любовники. Сначала она огорчилась, но потом заявила, что все равно верит в лучшее, потому что…
— Он не только холост, очарователен и сексуален, но еще и живет на одной лестничной площадке с тобой. Это же великолепно! Я только что прочла статью о том, что мужчины и женщины на Манхэттене предпочитают встречаться с теми, кто живет в зоне досягаемости. Например, на одной линии метро. Это называется «географические отношения». Может, у вас с Колином тоже так будет.
— Мам, он просто Колин.
— Да, извини. Может, у вас с Колином сложатся отношения.
— Мам, я ведь уже сказала — мы просто друзья. И даже не так — мы просто знакомые. Соседи. Мы встречались всего дважды. Я его почти не знаю.
— Ну, значит, сейчас есть прекрасная возможность изменить ситуацию, поскольку у тебя ведь нет пока работы, верно?
Прежде чем ответить, я тщательно обдумала варианты.
Если я скажу маме, что она права, она никогда не оставит меня в покое и сведет с ума, требуя новостей. Но если я скажу, что не заинтересована в развитии отношений с Колином, она решит, что я лесбиянка, потому что какая нормальная одинокая женщина не клюнет на такого парня, он же идеален. И тут я вспомнила его совет: бросить ей кость.
— Вообще-то, мам, момент не совсем удачный, потому что… потому что я встречаюсь с другим.
— Встречаешься с другим? — восторженно воскликнула мама. — Правда?
— Да, и я не хочу сглазить, поэтому предпочла бы сменить тему.
— О, как я тебя понимаю! Но ты можешь хотя бы назвать его имя? Я так заинтригована!
Его имя? Хм. Черт побери, если у Дейзи может быть чернокожий еврей…
— Его зовут Йоши, он японец и буддист, — гордо заявила я.
— Йоши? — Мама была потрясена. — Буддист? Как удивительно!
— Да, мама, совершенно удивительно. И не надо больше вопросов.
— Обещаю! Ой, подожди — а можно, я расскажу дамам в нашем йога-классе? Это произведет на них огромное впечатление!
— Ну конечно, пожалуйста.
— Чудесно! О, дорогая, мне пора бежать! Мы договорились встретиться с Салли Эпштейн, выпить чашечку кофе. Она научит меня кое-каким словечкам на «хебоникс»[38].
— Хебоникс?
— Ну да, я собираюсь немножко поучить иврит, чтобы не упасть в грязь лицом перед родителями Эдварда.
— Иврит? Ух ты! Удачи тебе.
Выключив телефон, я хихикнула. Йоши, японский буддист? Что это мне в голову взбрело?
№ 11 Очаровательный Блондин.
Настоящее имя — Мэтт Кинг. Известен как «Наркоман, у которого не стоял».
— Би-и-ип —
Это Дейзи. Спасибо, что предложила маме, чтобы на свадьбе пели «Аве Мария». Теперь мамаша Эдварда настаивает, чтобы были соблюдены все эти еврейские обряды с разбиванием стакана и прочим — не знаю, как называется.
(Тяжелый вздох.)
Прости. Я на тебя не сержусь, просто все меня уже достали. Ты не представляешь, как тебе повезло, что ты не выходишь замуж!
— Би-и-ип —
Дел, это Мишель. Я только что разговаривала с «Дастином Хоффманом». Какая же ты идиотка! Я ведь говорила тебе, что не надо туда ездить! Позвони. Пока.
№ 11 в моем списке, Мэттом Кингом, также известным как Очаровательный Блондин, я познакомилась в то лето, когда окончила колледж и жила в Чикаго. После двух лет специализации в гуманитарных науках (специализация «не представляю, чем бы хотела в жизни заняться») в Университете Майами я поняла, что хочу работать в сфере дизайна. Наверное, было бы разумнее поступить в школу дизайна в Нью-Йорке, но я отправилась в Школу при Институте искусств Чикаго. Два года спустя я закончила обучение, получив степень бакалавра по «Волокнам и материалам». Может, это и звучит забавно, но знания о различных волокнах и материалах оказались исключительно полезны в моей работе в «ЭСД».
Летом после выпуска я работала в качестве интерна в отделе маркетинга «Мерчандайз-март», в огромном здании, где располагались мебельные экспозиции для профессиональных дизайнеров. Хотя я и не приобрела там непосредственного дизайнерского опыта, но увидела, как функционирует эта индустрия, посмотрела несколько мероприятий, на которые съезжались профессионалы со всего мира. Вообще-то именно на одном из таких мероприятий я познакомилась с дамой, которая позже помогла мне получить работу в «Элизабет Стерлинг дизайн».
С Мэттом я встретилась во время работы в «Март», но не в самом здании — Мэтт работал на улице напротив входа. Он был рабочим — строителем двадцати одного года. Отец заставил его пойти работать, поскольку он отказался поступать в колледж. Что касается внешности, Мэтт был высок и походил на профессионального серфера. Работа на солнцепеке добавила чудесный медовый оттенок его банальным светлым волосам и придала коже восхитительный золотистый блеск. О, а какая у него улыбка… Улыбка Мэтта была настолько сексуальна, что сам Мэттью Макконахи не смог бы тягаться с ним.
Я сразу приметила Мэтта, как и множество моих коллег (и не только женщин). Поскольку никто не знал его имени, мы прозвали его Очаровательный Блондин. Все сходили с ума по нему; он был главной темой всех разговоров в офисе.
Как-то раз жарким летним днем, испытывая сексуальный подъем после двух недель восхищения Блондином издали, я решила перейти к активным действиям. На мне был только крошечный узкий черный топ, еще более узкая черная мини-юбка, черные босоножки на громадной платформе, и вдобавок кожа сияла от легкого блеска[39]. (Это было лето «Спайс герлз», и я называла себя Сверкающая Перчинка[40].) Он не мог меня не заметить.
Направляясь за холодным кофе в кафе на другой стороне улицы, я решила купить для Блондина бутылочку воды и немного льда. В конце концов, он надрывается на солнцепеке, чтобы перед местом моей работы стало уютнее, и это самое малое, чем я могла помочь. Расплатившись, я «включила» свою внутреннюю «Спайс герлз» и подошла к нему.
— Привет, — несколько нервно обратилась я. Блондин прекратил копать и поднял голову. Голова его была обмотана синей банданой — видимо, чтобы пот не заливал глаза, прекрасные небесно-голубые глаза. Я никогда прежде не видела его так близко и даже не подозревала, насколько он хорош. — Вам, наверное, ужасно жарко, такое пекло стоит, и вообще. — Не зная, что еще сказать, я умолкла.
— И? — после короткой паузы поинтересовался Блондин.
— Ну и, — продолжила я, — я подумала, что вам нужно охладиться, поэтому купила это для вас. — Я протянула воду и лед.
— Для меня? — с улыбкой переспросил Блондин, принимая подарок. — Ух ты, спасибо.
— Да не за что.
Глотнув воды, Блондин достал из стаканчика кубик льда и провел им по лбу. Лед, быстро тая, оставлял крошечные капли воды на коже. Боже, как это было сексуально!
— Я Мэтт Кинг, — представился он. — Я бы пожал вам руку, но моя грязная, а теперь еще и влажная.
Грязная и влажная! Как это возбуждает!
— Я Делайла Дарлинг, — ответила я, все-таки протягивая руку. — И меня не пугает грязное и влажное.
Плохо, Делайла! Плохо, очень плохо!
Ухмыльнувшись, Блондин взял меня за руку и тихонько пожал, но я тут же заторопилась[41].
— Мне пора идти, — заявила я. — Но мы еще увидимся.
— Обязательно, Делайла Дарлинг, — улыбнулся Блондин. — Девушка, которую не пугает грязное и влажное.
Я рассмеялась, повернулась и ушла прочь.
Идя ко входу в здание, я чувствовала его взгляд, поэтому несколько энергичнее покачивала бедрами. «Блондин будет моим возлюбленным!» — напевала я на мелодию «Если хочешь быть моим возлюбленным!» своих любимых «Спайс герлз».
Уже на следующий день Блондин пригласил меня на свидание, а через неделю наш роман достиг апогея. Я была влюблена — влюблена! В Коннектикуте не водились такие парни, как Блондин (во всяком случае, в Нью-Ханаане), и я никогда в жизни таких не встречала. Грубый, резкий, крутой — все хотели с ним дружить.
